Подать записку в монастырь
О здравии или упокоении
Один день в свечной мастерской (часть 2)
Брат Дмитрий: «Я знаю, что у меня есть Отец»
— Сирота казанская я, что тут говорить? — восклицает брат Дмитрий и поначалу не хочет рассказывать о себе.
Он отвечает за последний этап цикла — сложить разрезанные свечи в коробочку в том весе, что надо, подписать сорт, номер. Братья пододвигают к нему рамки со свечами. Дмитрий снимает свечи с рамки одним движением, в охапку. Перерезает их фитили установленным на столе лезвием ножа. Он говорит, что делает это уже «на автомате» и может даже с закрытыми глазами. Я тоже пробую. В руках свечи еще мягкие и теплые, их запахом хочется дышать…
— На подворье я уже восемь лет. Работать нравится, — говорит Дмитрий и снимает следующую партию свечей. — Что начальник говорит, то и делаю; если не умею, он показывает, учит. Я доволен, что он мне всё объясняет. Раньше в жизни что-то не понимал или даже не хотел понимать, а когда к Богу пришел, уже знаю, что надо работать честно.
Сейчас мне 45. Я сирота. Мать умерла, отца лишили родительских прав. Нас пятеро в семье. Самого старшего брата усыновила бабушка, младшую сестру удочерила бабушкина сестра и забрала на Кубань, а нас троих отправили в детский дом, потом в интернат. Там отучился до 9 класса, поступил в ПТУ, получил «корку» электромонтажника электрооборудования. Государство мне выдало однокомнатную квартиру. Отработал по специальности на МАЗе где-то полтора года, потом уволился. Отучился за счет государства, как сирота, на права, работал водителем автобуса. Уволился из автобусного парка, ну, и запил… Почему? Да потому что не фиг делать было, а друзья что могут предложить? Пил, пил, пока не совершил преступление: просил на выпивку, не дали, я и забрал силой. Пробыл три года в заключении, не оплачивал коммунальные услуги. Освободился, и мне вручили бумагу, что я лишен квартиры. Так я остался на улице. Бомжевал год или полтора: бродишь где-то, выпиваешь, а вечером в подъезде ночуешь. Иногда помогал на стройке — вынести мусор, сложить кирпичи, за это давали деньги. Выпиваешь, чтобы забыться, и так есть не хочется. У тебя остается только Бог. Это я сейчас понимаю…
Как-то помог человеку, и он со мной расплатился за большой объем работы. Я пошел в магазин, купил водку, выпил, и, когда переходил дорогу, меня сбила машина. Мне потом рассказывали, что я полетел как мячик, кровь хлестала, но я встал и еще метров 50 пробежал, а потом упал. Я выжил. Очнулся в больнице: руки зашиты, нога сломана, челюсть тоже. Я не мог понять, кто я, где я. Тогда я и поверил в Бога. Я точно понял и почувствовал, что Он меня спас. Он мне дает жизнь и хочет, чтобы я жил так, как хочет Он, а не так, как хочу я. Ведь я раньше думал, что герой, а я никто и звать меня никак. Мне Бог дал нести этот крест.
— После того как я вышел из больницы, бродил по городу и встретил знакомого. Мы сели выпить, и он мне рассказал про подворье, что я могу туда поехать, и мне помогут. Я не поверил: как так? Я верил в Бога, что Он есть. Но я не мог поверить, что приду, скажу: «Здрасьте, мне негде жить, возьмите меня», — и мне дадут работу, жилье, будут кормить. Но я согласился, знакомый привез в монастырь.
Сначала я жил в вагончике, работал дворником, потом поставили на охрану. Как-то в выходной выпил, и меня переслали на подворье. Начинал там с пилорамы. Сейчас я тружусь и делаю всё, что мне говорит Руслан. И если он говорит подмести пол, беру и подметаю, не говорю: «Че это я, почему не другой?»
— Я уже в Бога поверил, я Его внутри чувствую, я знаю, что Он есть и Он меня привел сюда. Знаю, что если у меня будут трудности, Он всегда поможет и позаботится обо мне. Главное — хотя бы выполнять Его заповеди «не укради», «не убий», не оскорблять других, любить ближнего как любишь себя, а не считать, что ты выше, умнее, лучше.
Когда у меня что-то не получается, я три раза говорю про себя: «Господи Иисусе Христе, сыне Боже, помилуй мя грешного». Когда пришел в мастерскую, прочитал над рабочим столом слова о том, что на том, кто исполняет эту молитву, благодать Господня пребывает. Это висело еще до меня, я прочитал и понял, что правильно делаю, что эта молитва действительно приносит благодать и очищает путь.
— Авария, в которую я попал — это было действие Отца Небесного Господа Бога. Он знал, что я уже был в объятиях демона. Я вырос сиротой, мне много чего не хватало, и я думал, что у «домашних» можно и нужно забирать, что они из себя строят кого-то.
— Если бы Вы в детстве, в детдоме, поверили в Бога, Ваша жизнь изменилась бы?
— Жизнь по-другому бы пошла, я уверен. Отношение было бы другое к людям.
— А сейчас Вы не чувствуете себя сиротой?
— Я знаю, что у меня есть Отец, но Он наверху. И Он никогда меня не оставит. Он знает, где я, что со мной, кто мне хочет сделать плохо, и Он меня направляет, чтобы я не пошел преступным путем, а работал. Тогда у меня всё будет хорошо.
— А Бог прощает все ошибки, совершенные до встречи с Ним?
— Да. Он не забывает, Он просто прощает и дает тебе понять, что не нужно совершать дурное. Каждый из нас ошибается, все мы грешные. Но Он любит всех.
Брат Олег: «Чувствую, что делаю дело для людей, угодное Богу»
Брат Олег — бригадир на второй линии, где делают парафиновую свечу. Эта линия работает ночью, потому что для ее работы нужна холодная обстановка, а для дневной — парниковый эффект.
Ночная линия — это барабанный станок, через который непрерывно проходит фитиль. Фильеры — специальные отверстия — калибруют тот слой парафинового состава, который налипает на фитиль. После нескольких прогонов фитиля свеча набирает необходимую толщину. Длинная «макаронина», как говорят братья, поступает под гильотину и нарубается на необходимую длину. Свечи сбиваются в бухты и оплавляются, чтобы появился торчащий фитилек для удобного зажигания.
Олег готовит линию к ночной смене. Сегодня ему нужно будет сделать полтонны свечей.
— С ноября прошлого года здесь, в свечной, — рассказывает он. — А вообще в июле будет уже три года, как я на подворье. До подворья жил, работал на стройке, была семья, два сына; развелся, запил, попал сюда — вот и всё. Не мог справляться с эмоциями, алкоголь помогал. Когда сильно что-то доставало, начинал психовать, и для меня это был единственный способ снять невроз. Выпить-то выпил, вроде нет проблем, но когда приходишь в себя — похмелье, и понимаешь, что все проблемы остались. Это цепная реакция, наворачивается ком…
Запил сильно, начал себя терять, опускаться, надо было что-то делать. Года три-четыре так было: то устраивался работать, то запивал и терял ее, и так по кругу. Так почти у всех, кто втягивается в алкоголь. Бывшая жена позвонила, сказала, что есть такое место. Я сказал: «Поставишь пузырь — поеду». Она мне купила бутылку, я выпил, и мы поехали. Я вообще не осознавал, куда еду, что это за место. Заехали в монастырь, там сказали ехать на подворье. Так и остался.
— Честно говоря, тянет обратно. Чтобы здесь жить, нужно быть истинно верующим, а я сомневаюсь. Мне сложно даются постоянные молитвы. Сначала привыкаешь, потом начинает надоедать, напишешь заявление — поедешь в город на день-два, снова напьешься, а куда дальше? Где гарантия, что под забором не останусь? Привык уже к подворью, приезжаю обратно.
Здесь проще смотришь на жизнь. Видишь, какие бывают проблемы у людей, и понимаешь, что у тебя еще всё хорошо. Здесь тише, соблазнов меньше, дисциплинируют молитва, режим. Чувствую, что делаю дело для людей, угодное Богу. Если подходишь к делу с любовью (хоть кажется, что это звучит высокопарно), ответственно, добросовестно, Бог, думаю, это видит. Я делаю свое дело и всё.
Брат Андрей: «Я знаю, что Бог есть, я верю»
В небольшой чердачной комнате свечи художественно оформляют на основах и заготовках, которые делают внизу. Здесь собираются в наборчики венчальные свечи, праздничные, свечи для крещения.
Брат Андрей сидит за столом и украшает праздничные свечи. Он повторяет определенные движения для каждой свечи: накручивает на ее конец вощину, обкатывает, добавляет цветную ленту, прижимает пальцами, выдавливает на ней крестик. Делает так в день более сотни свечей. В мастерской он чуть больше двух месяцев.
— Не поверите, семь лет на подворье был дояром, — делится Андрей. — В миру работал обвальщиком мяса, и здесь меня сразу поставили на бойню. Потом на ферме прижился. С животными намного интереснее, но и сложнее, честно сказать, — у каждого свой характер. За ними как за детьми надо смотреть. Корова, которой восемь лет, всё равно как ребенок: куда захотела, туда и пошла. Вот захотелось ей уйти с поля, взяла и ушла, пришла на ферму, легла в тенек, а мы ее два часа ищем…
Мне говорят, что они мои крестницы, я же у многих роды принимал, около 250 отелок. Конечно, они узнают меня. Но скучать по ним нет времени, вот таких свечей надо налепить — мама дорогая! На ферме после дойки, раздачи кормов, выгона выходил дерганый, хотелось «зашиться». А здесь я сижу, леплю спокойно, можно целый день в своих мыслях быть. Тут проще, работа не нервная.
На ферме напился — попросили уйти. Был на общем послушании, предложили поработать на пилораме, потом на свечную… Зачем напился? Хороший вопрос (смеется). Если бы я знал, я бы Вам сходу ответил. Алкоголик потому что. А с чего началось? С рюмки водки. Думаете, какие-то стрессы были, в семье неурядицы? Да нет. Один раз выпил, второй, какие-то компании появились. Не сразу же начал бухать, потиху, потиху. Потом статья за пьянку в трудовой, потеря работы.
Четыре раза в наркологии лежал. В больнице отпаивают успокоительными, курс лечения — 14 дней. Таблетки, прогулки… Выходишь и снова начинаешь пить. Последний раз в наркологическом диспансере мне и подсказали ехать на подворье. Я собрал вещи, поехал.
Сначала мне было здесь дико, думал, что здесь сумасшедшие какие-то. Сложно после мира сразу включиться. В миру тебе захотелось — достал два рубля из кармана, купил выпить. А здесь я ничего без благословения сделать не могу. Чтобы съездить к дочке, мне надо брать благословение.
Я крещеный, как положено, православный, ходил в храм, когда было желание. Здесь сложно было ходить в храм по расписанию, я не понимал, зачем мне такое наказание. Ведь если я захочу пообщаться с Богом, то сам приду, не надо меня из-под палки гнать. А сейчас уже привык. Могу, конечно, проспать, полениться. Если бы был идеалом, мне бы этой лампочки не надо было (показывает на настольную. — Прим. авт.), светился бы сам.
— Не думали о том, чтобы уехать?
— Ну куда я уже уеду? Есть такая пословица: «Лучше там, где нас нет».
Я знаю, что Бог есть, я верю. Хотя в некоторых ситуациях думаешь: где Ты делся? Но всё равно верю, что Он есть.
«Моя мечта, чтобы в мастерской жили как в семье»
— Братья здесь все абсолютно разные, — снова подключается к разговору Руслан Филиппёнок, руководитель мастерской. — Моя мечта — чтобы в мастерской жили как в семье. Когда, знаете, муж тянет в одну сторону, жена в другую, и постепенно полнота малой церкви «выруливает» к золотой середине, муж и жена не дают друг другу уйти в крайности. Если братья не будут спорить, навязывать свое мнение, а будут друг друга подтягивать, прислушиваться к другому мнению, пробовать рассматривать в себе вероятность ошибки, тогда будет толк.
— Подворье дает все возможности, чтобы человек вышел из физической зависимости, а дальше вопрос в трезвении, бодрости, чтобы держать себя в тонусе. Я считаю, что одна из моих задач — этот тонус в них тренировать. Я стараюсь создать максимально благоприятные условия для труда. Мы периодически устраиваем пикники, шашлыки — на Пасху, на день Святого Духа, общаемся на свободные темы, и эта атмосфера помогает и сближает нас.
Здесь нелегкий труд. И в дисциплинарном плане я очень строг. Я к себе строг и стараюсь, чтобы у людей эта строгость к себе появилась. За «слеты» их переводят на новые послушания. Когда человек находится в зоне комфорта, ему становится привычно, удобно, и часто случаются печальные истории. Поэтому нужны определенная встряска и постепенное повышение степени ответственности. Если на человека сразу много взвалить, не каждый сможет потянуть.
— Если в этой мастерской не действует Бог, тогда вообще не понятно, как она существует, а если здесь Бог –— то свято место пусто не бывает, Господь приведет нужного человека, которому это послушание на какой-то период будет полезно. Тут вопрос доверия к Богу. Всепрощаемость расслабляет человека, расхолаживает его. Это мое убеждение, оно может быть ошибочным…
Неделю назад мне пришлось расстаться с бригадиром, на котором лежал добрый кусок работы, и сегодня я эту работу делаю сам, для меня и моей семьи это определенный груз. Но когда меняешь брату послушание, и он уходит из мастерской — это сигнал к трезвению для других. При этом я очень переживаю уход каждого брата. И всячески за них болею. У меня был очень печальный опыт. Как только я сюда пришел старшим, здесь работал один брат. Его не устроило построение работы в мастерской, он в итоге запил, я его уволил. Он просился обратно в мастерскую, и я ему отказал, хотя злости к нему у меня не было — я посчитал, что это будет плохим примером для других. Потом я уже и смягчился, предлагал ему вернуться, но он не пришел. А через какое-то время он где-то пил, и его убили. Я понимал, что, возможно, всё было бы по-другому, если бы я тогда его взял в мастерскую… И теперь каждый раз, прежде чем человека уволить, я снова это всё переживаю, думаю, взвешиваю, советуюсь с батюшкой, прошу вразумления у Бога. Мне это дается нелегко.
— Я вижу здесь очень многих братьев, если не всех, у которых мне есть чему поучиться и много чего взять. Я считаю, они меня здесь исправляют и спасают. Несмотря на определенные трудности, на то, что они периодически падают, что хочется от них большего, чем они делают, я очень счастлив, что они есть. Больше чем уверен: будь они в миру, многих из них уже не было бы в живых и не понятно, в каком бы состоянии они уходили…
Брат Анатолий — местный пономарь. На мой вопрос, чем он здесь занимается, отвечает: «Это не я делаю, это Господь делает моими руками». Он трудится здесь полгода. Когда свободен от основного послушания, упаковывает свечи, моет пол. Говорит, что не любит быть без работы, ему всегда нужно что-то делать.
Брат Анатолий отказался со мной разговаривать, но в конце дня подходит и незаметно кладет мне в руку свечу. «Подержите, пожалуйста», — говорит он. Потом мне говорят, что я могу забрать свечу с собой. А значит, и символ света, и молитвы, и жизни.
Беседовала Ольга Демидюк
Фотографии Евгения Прокофьева
Один день в свечной мастерской (часть 1)>>
30.06.2022
