Подать записку в монастырь
О здравии или упокоении
Один день в свечной мастерской (часть 1)
В свечной мастерской жарко — и от рабочей температуры (а это 35–40 градусов), и от того, что весь процесс изготовления свечи — цепочка непрерывных операций, за которые, каждый на своем месте, отвечают братья, живущие на подворье. Застопорится какой-то этап — и весь процесс остановится.
Чтобы не было сбоев, братья должны работать в одном темпе и в мирном настроении, — тогда свеча получится. Руслан Филиппёнок, руководитель мастерской, делает для этого всё возможное. Каждый день в мастерской начинается с молитвы, а во время работы звучат церковные песнопения…
Вот-вот заработает линия и загудит, как в улье, рабочий процесс.
— Руки в бак не опускать, посторонние вещи не бросать, температура сырья — 73, 95 и 130 градусов, — дает нам инструктаж Руслан. А братьям перед началом работы — короткие и понятные им указания, которые для непосвященного человека звучат как шифровка: Рубите 300 кг восьмидесятки, 200 кг — сотки. Денис, Виталик — режьте, Володя — номер три.
Цикл такой: на рамки наматывается фитиль, готовые рамки устанавливаются на линию, которую братья называют каруселью. Рамки расположены по кругу, и когда они опускаются в бак с растопленным сырьем и поднимаются, это похоже на взмах птичьих крыльев. Рамки опускаются до тех пор, пока свеча не наберет нужного объема сырья. Дальше они должны остыть, чтобы свечу можно было срезать. Конечная стадия цикла — фасовка и упаковка свечей.
Свечи в мастерской делают разного размера, формы и сорта. Самый бюджетный вариант — парафиновые, самый дорогой — восковые.
— В свечном деле один из самых сложных моментов — это процесс подготовки сырья, — говорит Руслан и открывает большой бак с растопленным воском, который похож на мед. Это рабочий бак, куда непосредственно окунается свеча. Рядом с ним два подготовительных бака. Для восковой свечи сырье нужно подготовить к работе: довести до определенной температуры, отфильтровать и дать отстояться, ведь воск — это продукт жизнедеятельности пчелы, и помимо самого воска в нем содержатся различные маленькие частички, которые не должны попадать в свечу. Для свечи второго, третьего сорта должен быть подготовлен и замешан многокомпонентный состав.
— Процесс подготовки занимает у нас сутки, — поясняет Руслан. — Мы «вчера» готовимся к тому, что будем делать сегодня. И если вдруг происходит сбой, например пропадает электричество, состав уже не будет необходимой температуры, и весь процесс в какой-то степени окажется парализован.
Брат Владимир: «Чувства одиночества на подворье нет»
А начинается всё с намотки фитиля на рамку. На сегодняшний день в мастерской используется около 20 видов фитиля. Для более сухого состава — более воздушный, для более жирного — более плотный, иначе свеча будет гореть не так, как нужно.
Намоткой в мастерской занимается брат Владимир.
— Подходит начальник и дает задание — «единичку» сделать. И я по указанию начальника вот здесь кручу и вот здесь, — объясняет Владимир, затем привязывает фитиль к концу рамки, нажимает на кнопку, рамка крутится, и фитиль очень быстро наматывается. Рамки с фитилями брат вешает в отдельное место.
— Это одна из самых ответственных операций, хотя на первый взгляд кажется, что тут такого, ведь намотка автоматизирована, — поясняет серьезность операции Руслан. — Но если будет намотан не тот фитиль, свеча уже будет гореть абсолютно не так. Плюс здесь очень важен «шаг» намотки: если сделать не тот, то свечи в процессе окунания в бак склеятся. Т.е. если брат эту работу не сделает, никакой свечи мы на выходе не получим. Если он допустит ошибку, ее будет не исправить.
Когда рамки намотаны, у Володи есть время отвлечься от процесса.
— Если я начну рассказывать про мою жизнь, вы меня минимум три дня будете слушать, — говорит он и складывает руки на груди. На одной руке — татуировка: «Володя», «Света», крест. — Татуировку эту я по малолетке сделал. Володя — это я. Света — моя жена.
В 20 лет пошел в армию, служил в железнодорожных войсках на Дальнем Востоке, около Воркуты, строил БАМ. Это еще при Брежневе было… Дал по морде начальству, сбежал. А что я буду смотреть на них? Я уже знал, что за такие действия мне месяц не дадут. А мне 20 лет, жена дома, ребенок родился… Я стремился еще увидеть ребенка, бежал в Москву. Меня поймали и дали восемь лет. Отсидел, месяц побыл на свободе и снова попал в тюрьму. Освободился — два месяца на свободе. Шли с женой вечером по парку, а навстречу трое пьяных, стали приставать. У меня в кармане был ножик, я его никогда не вынимал, а тут пришлось вынуть. Порезал двоих, их забрала скорая, а один убежал. Я защищал свою жену и поплатился. Третий раз мне дали 12 лет. Сидел в Беларуси. Когда отсидел уже восемь лет из двенадцати, мое дело отдали на расследование, и меня освободили. Я приехал домой, сказал себе «хватит», завязал со всеми, и с 1998 года я в тех местах не бываю.
Когда жена умерла, я немножко запил. Мы прожили вместе с 1973 по 2009 год, хотя я три раза отсиживал, а она меня ждала. Я уже не хотел новую жену. И не мог находиться в квартире, где мы жили. С дочкой отношения испортились, она стала жить отдельно. Я остался один. Появилось чувство одиночества. Попал на работу на рынок «Ждановичи», и там женщины говорили о подворье. Я послушал и поехал. Квартиру свою продал.
Сам я крещеный, в Бога начал верить с 1973 года, мне было тогда 19 лет. Перед тем как идти в армию, мы делали ремонт в квартире, и я напоролся на крестик, спросил у мамы, крещен ли я, одел его. Я еще не понимал ничего: ну крещеный, ну и что. В храм не ходил. Уже на подворье стал ходить в храм постоянно.
Чувства одиночества на подворье нет. Помогает работа. Раньше мало ходил в церковь, а сейчас больше тянет. Прошу Господа, чтоб немножко дольше прожить. Я чувствую по своему здоровью, что скоро, как говорится, кранты. Мне уже 70 лет. Прошу пожить подольше, но не бесплатно, конечно (улыбается). Я работаю для Него. Начинаю с 8:30 и до 10 вечера. Бывают периоды, когда работаю с 5:30 до часа ночи.
Я молюсь, потому что много согрешил. Был молодой, мог бы обойтись без этого, но уже не вернешь…
Брат Денис: «Без свечи нельзя представить храм»
Брат Денис подходит к остывшим рамкам со свечами и раскаленным ножом срезает свечи. Делает это быстро и ловко, отточенными движениями. Свечи, отрезанные от нижней рамки и привязанные фитилем к верхней, начинают колебаться, как будто тюль от ветра. Рамка чистится от налипшего воска, воск падает в специальный ящик и снова пойдет в сырье.
Периодически Денис замечает на свечах бугорки, неровности. Тогда он сгибает их конец вверх, чтобы братья на фасовке заметили брак. Правильная свеча должна быть ровной. «То, на что Господь указал, то, на что глаз упал — это уже брак. Мы же для Бога делаем», — говорит брат. Потом, не отрываясь от процесса нарезки, начинает рассказывать:
— На подворье я года два. Месяца четыре в свечной, до этого был на ферме полтора года, делал всё, что скажут: кормил, убирал, смотрел за животными. Мне всё интересно. И в свечах интересен сам процесс.
Ответственность, конечно, чувствуется, ведь человек с этой свечой будет обращаться к Богу. Надо выполнять послушание с хорошим настроением и чистой душой. Спокойствие должно быть, мир в сердце — это самое главное. Ведь свеча — это не кирпич, да и когда кирпич делаешь, нужно с душой подходить. Сделаешь плохо — он лопнет, стена упадет. Нужно ко всему так относиться. Если ты злой, нервный, мне кажется, это влияет на процесс и передается свече. А свеча — это символ молитвы, символ света и жизни, без свечи нельзя представить себе храм.
Если надоедает процесс, я сразу ухожу с послушания. Считаю, что так лучше. Лучше идти и делать что-то другое, иначе это будет влиять на качество работы. На ферме, на прошлом послушании, я это почувствовал, и теперь стараюсь в мастерской захватить побольше операций и всему научиться.
— А многие говорят, что им просто пришлось заниматься этим послушанием, у Вас не так?
— Ну что значит пришлось? В 16 лет, после 9 класса, мне пришлось идти работать на стройку, и то мне было интересно.
— Я городской, родился и вырос в Борисове. После армии уехал в Минск, в Борисове редко появлялся. Родители развелись, мама с новым мужем переехала в другую квартиру, а я остался один в своей квартире.
Мама умерла, когда мне было 25, отец сейчас болеет, езжу к нему, общаемся, помогаю чем могу… Обиды на маму не было, я даже ей как-то благодарен. Мне кажется, то, что я остался один, меня подстегнуло что-то делать, искать работу. Школа жизни была. А сейчас такая молодежь, что и яйца себе поджарить не могут. Считаю, когда у тебя всё есть и ты живешь в комфорте, для души это плохо, это тебя расслабляет. Люди при этом часто меняются не в лучшую сторону. Все хотят жить получше, получать побольше и побыстрее. И если не получается что-то, тогда у них все вокруг виноваты, а на себя никто не посмотрит.
— Как попал на подворье? Так получилось, тяжело было на душе, хотелось чувства покоя. Если честно, и жить особо негде было. Продал квартиру, отвез деньги жене, потом с женой развелись. Таких историй миллион… Потом уехал в Россию, семь лет там прожил, попал в аварию, вернулся. Пришел работать в монастырь — сначала на стройке, позже в трапезной.
Крестила меня бабушка, когда мне было шесть лет. Тогда с этим было сложно, батюшка приезжал к нам на квартиру. Я помню, что налили целую ванну холодной воды, и меня окунули в воду полностью, с головой.
Меня всегда тянуло в храм. Я много где поездил по работе и в любом городе заходил в храм.
— А здесь Вы чувствуете заботу Бога о себе?
— Конечно. Это даже не забота, это очень хорошая помощь. Я без Него, может быть, и не выжил бы. У меня была бурная молодость, любил погулять, выпивал. Когда жил в монастыре, в какой-то момент всё надоело, я опять погулял, и меня попросили уйти с послушания. Я уехал и полтора года прожил в миру. Конечно, разница колоссальная, даже в бытовых проблемах. Приехал как-то на воскресную службу в монастырь, и мне так хорошо стало опять, как будто проблем никаких нет. Меня встретила матушка, сказала оставаться, и я вернулся. На подворье еще спокойнее, чем в монастыре: тихо, размеренно, выполняй свое послушание, и всё будет хорошо.
— Я считаю, если ты заходишь в храм, надо обязательно поставить свечу. Как это в храме без свечи? Она помогает установить связь с Богом. У каждого человека есть внутренняя тяга к огню. В детстве мы смотрели на пламя костра, а в храме смотрим на огонек свечи. Я ставлю свечу за тех, кто умер, чтобы им полегче было на том свете — за маму, бабушку, за всех. И за тех, кого люблю. Прошу, чтобы отец не болел…
Даже если куча проблем, выйдешь из храма — и становится легче, спокойнее, даже улыбаться иногда хочется.
— И совсем ничего не просите для себя?
— Как это можно за собственное здравие свечу ставить? Зачем? Живой, здоровый, есть послушание, которое нравится. Что еще надо? Мне кажется, Господь всё видит Сам. Я когда просил, у меня никогда ничего не выходило. Я перестал, и Господь помаленьку дает. Всё идет своим чередом. Если у вас сейчас что-то не получается, значит, вам это сейчас не надо. Когда придет время, Господь всё даст. Или не даст — но и это для вас полезнее.
Продолжение следует…
Беседовала Ольга Демидюк
Фотографии Евгения Прокофьева
29.06.2022
