«Рожденный ползать может летать!»

Во вторник Крестопоклонной седмицы Великого поста в нашем монастыре состоялся иноческий и монашеский постриг. Новые воины Христовы поделились своими открытиями и переживаниями.

Монахиня Гликерия (Хмызова): Для меня монашеский постриг — пока не до конца осознанное чудо. На последней исповеди я говорила батюшке, что уже не верю ни во что хорошее — настолько тяжелым и напряженным было внутреннее состояние, довлело чувство окаменелости. А перед самым постригом всё ушло.

Я просила своих любимых святых, чтобы они мне помогли пережить самый прекрасный и счастливый день в жизни, прочувствовать его каждой клеточкой своей души, без суеты. А когда обратилась ко Христу, чтобы Он помог и Сам вложил в мою душу чувство, с которым нужно правильно воспринимать это важное событие, услышала внутренний ответ: «Я всегда с тобой». В душу пришел мир, какой был, наверное, только в детстве.

Во время самого пострига Бог ощущался так явно, как будто в сердце зажглось солнышко. И больше ничего не надо было. Когда стали постригать инокинь, это ощущение немножко рассеялось, оставив в душе след райской сладости.

Когда сестры поздравляли нас с постригом, кто-то шепнул мне на ухо, что Гликерия означает «сладкая». Такое вот утешение: Бог за все скорби и трудности дает память райской сладости. Поэтому всё нужно терпеть без каких-либо сомнений.

Я не думала, что после пострига будут ощущаться такие явные изменения: если раньше хотелось одной сестре что-то сказать, другой возразить, то теперь понимаю, что ни в коем случае нельзя такое говорить, это не в духе, неправильно.

Не буду также говорить о своем недостоинстве монашеского пострига. Когда ты грешен до самой последней клеточки своей души, и свят только Бог, то о каком достоинстве в принципе можно говорить? Всё это — тайна. Мне остается только благодарить Бога за Его милость. Всем спасибо за поздравления и молитвы!

Монахиня Феврония (Гельман): Все годы, когда в Великий пост батюшка называл имена будущих монахинь, я просила: «Только не сейчас, Господи, только не я». Было страшно, даже не знаю почему. В этом году я в очередной раз по привычке произнесла то же самое. А потом задумалась, почему я дерзаю такое говорить Богу. И добавила: «Господи, пусть будет воля Твоя». И буквально сразу же назвали мое имя…

Дальше я испытывала и сумбур, и смятение. Прожив некоторое время в монастыре, я наблюдала у новопостриженных монахинь сильную борьбу. Сначала Господь дает благодать, а потом ведь нужно идти самому. Я помню, у матушки Сусанны спрашивала, что такое монашеский постриг. Она ответила, что рамки становятся очень узкими, и то, что ты вчера мог себе позволить, сегодня доставляет боль. Наверное, я боялась этих рамок, внутренней борьбы с грехом, который начнет одолевать с новой силой.

Я много думала об этом и поняла, что это неизбежный процесс. По-другому не произойдет очищение. Нужно просто смиряться, просить у Бога помощи. Мать Марфа сказала очень хорошие слова: «Бог обещал, что Он тебя не оставит. Ты будешь превозмогать себя с помощью Божией». — «Но если всё так просто, — возражала я, — почему есть выражение "дно ада устлано монахами"?» Мать Марфа ответила, что если надеяться на себя — это заведомая погибель, а если надеяться на Бога, то Господь не оставит и будет помогать.

После пострига Господь дал дух единства. И несмотря на то, что мы все разные, со своими характерами, мнениями, взглядами, — именно в Боге мы должны жить вместе. А для этого нужно отказываться от себя и своего мнения, предпочитать мнение ближнего. Не нужно верить греху. Грех всё время обманывает, он хочет казаться главным, но если мы живем в Церкви и причащаемся, то внутри живет Бог. Хотелось бы это помнить, потому что навык верить греху, конечно, очень сильный.

Сейчас я проживаю чувство благодарности Богу за доверие ко мне, за то, что Он, зная мои грехи и немощи, все-таки поверил в меня. Я благодарю Бога, что у меня есть возможность жить в Церкви, находиться в храме, что у меня есть мой монастырь. Всё, что сейчас происходит, для меня — великое чудо. Прошу ваших молитв.

Монахиня Евпраксия (Жовак): От батюшки я часто слышала слова, сказанные другим сестрам: «Постриг может произойти, а монах может не случиться». Так вот, нельзя сказать, что после пострига цель достигнута. Нет, всё только начинается. И покой только снится. Я спрашивала у батюшки, что будет после пострига с моим внутренним состоянием. И он ответил, что брань усилится. И это действительно так. Грех усилился. Сейчас проявляется то, чего я раньше не видела. И за это я благодарна Богу. Читая житие моей святой Евпраксии Тавенской, ее путь внутренней борьбы с миром, плотью, дьяволом, понимаю, какой впереди долгий и тяжелый путь. Но «Ей, Богу содействующу». Без Бога мы ничего в себе не изменим.

Перед постригом, читая слова чина «смиренный человек приходит», я всё думала, как меня будут постригать, когда во мне абсолютно нет смирения. И как я ни пыталась это смирение в себе отыскать — ничего не получалось. Но когда на постриге мы лежали возле солеи, я почувствовала, что действительно просто валяюсь в ногах у Спасителя. Это был очень сильный момент. А потом пришла большая благодарность Богу. Объяснить я ее не могу, она просто пришла и остается до сих пор. И именно после пострига и матушка игуменья, и сестры стали мне по-настоящему родными, я почувствовала с ними духовную связь.

Я так понимаю, что враг будет стараться это единение разрушить. Сейчас нужно быть очень внимательной. Враг со всех сторон пытается расхитить дарованную благодать, и очень быстро можно остаться совсем нищей. Поэтому надо молчать, слушать старших, вообще не высовываться, поскольку тебе от рождения две недели, ты просто младенец. Хорошо, что есть внимательные и любящие старшие, кто о тебе позаботится и всё тебе подскажет. В Церкви жить очень хорошо.

Отец Андрей Лемешонок: Новая жизнь!

Монахиня Евпраксия (Жовак): Не знаю, как это объяснить, но я ее почувствовала.

Монахиня Серапиона (Денисенко): Последние полгода я действительно чувствовала близость Бога. Понятно, что ты меньше не грешил, всё равно жил неправильно, но внутренне я чувствовала связь с Богом. Полюбила службы, находила в них утешение. Старалась доверять Богу во всем. Но когда батюшка назвал мое имя, с одной стороны, появился страх, с другой стороны — благодарность Богу. Я старалась не думать, как и что будет, а просто доверять Богу, ведь Ему лучше известно, когда и что нужно каждому из нас.

Когда была назначена дата пострига, появилось сильное волнение. Сестры делились, что чувствовали радость, ощущали себя невестами, а я понимала, что иду умирать. Потому что так, как ты сейчас живешь, уже нельзя будет жить. В момент, когда мы лежали возле солеи, под песнопения «объятия Отча» я во всей полноте прочувствовала себя блудной дщерью, которая идет к Отцу. Но в то же время была уверенность, что Господь меня принимает.

Не знаю почему, но сначала мне очень не понравилось мое имя, был сильный протест. И во время пострига, и монашеского, и иноческого, и даже благословения послушниц я всё сопротивлялась и думала, какое некрасивое имя мне попалось. А в конце владыка благословлял нас иконочкой и спросил: «Что ти есть имя, сестра?» Я ответила: «Грешная монахиня Серапиона». А он мне шепнул: «В честь преподобного Серапиона Синдонита». И в этот момент я почувствовала, что приняла свое имя. Внутри стало радостно.

Сейчас точно изменилось одно: малейший грех и неправильное поведение очень больно переживаются. После пострига я, наверное, осудила, и за этот грех Господь попустил претерпеть брань. Я не буду подробно рассказывать, но было очень тяжело. Всю ночь провела в адском состоянии, было плохо и физически, и внутренне, я даже спорила с Богом. Но в конце концов сдалась: «Господи, раз постриг совершился, помогай мне, пожалуйста, жить дальше». После вечерней литургии и Причастия стало хорошо, родились благодарность и радостное состояние.

Отец Андрей Лемешонок: Мне хотелось бы пожелать нашим родившимся новым людям, чтобы они были внимательными и не теряли Божию благодать, не падали. Потому что действительно можно очень сильно пострадать. Я знаю сестер из нашего монастыря, которые выгорели, не вышли из этого состояния и ушли из монастыря. Не хватило смирения и веры, что Бог может всё поменять. Грех пригвоздил человека, заставил его поверить, что душа принадлежит греху и к Богу уже не выйдет. И это трагедия этих душ, которые, обещав Богу верность, Его предали. Бог дает Свою любовь, и надо ее принять, удержать и сохранить. Пусть с Божией помощью всё получится!

Подготовила Мария Котова

19.04.2022