Фотик

Больничное отделение по уходу похоже на ладони, которые держат и выпускают в небо томящихся птиц, одну за другой…

Дежурная медсестра сказала: «Один из больных умирает. Умирает в одиночестве. У него нет родственников, других посетителей тоже не было». Сестра милосердия Светлана поспешила в палату. Мужчина средних лет лежал отвернувшись к стене. На звуки шагов обернулся, взглянул враждебно и снова уткнулся в подушку. Светлана приблизилась и коснулась его плеча: «Виктор, вы позволите мне посидеть с вами?» Он отстранился: «Сидите сколько влезет!» Она присела. Смотрит — а он плачет, тоненькими лепестками собрав морщинки на лице. Светлана позвала его, и он вдруг повернулся, приник к ее ладоням и стал сбивчиво рассказывать о своей жизни… Пришел отец Виталий, исповедовал, причастил. Вечером следующего дня Виктор умер. Под подушкой у него нашли белую гвоздику, подаренную ему Светланой…

Ослабевшие в болезнях, обессиленные жизненными трудами, со многими десятками лет за плечами, поступают в отделение по уходу люди, за которыми некому ухаживать дома, и нет никого, кому можно было бы сказать последнее «прости». Работая здесь, Света чувствует себя как на передовой. «Будто я встречаю их для того, чтобы проводить в далекий и неведомый путь», — говорит она.

Как-то, искупав старенькую женщину, Светлана расчесала ее седые волосы, уложила в чистую постель, накормила обедом и вдруг услышала: «Наконец-то мы встретились, доченька! Теперь уже никуда тебя не отпущу. Жить будешь на соседней койке!» — «Да как же это возможно? — улыбнулась Света. — Меня же дети ждут, муж. Мне о них тоже надо заботиться. Буду жить дома, а к вам каждый день приходить». — «Нет-нет! Поживешь сначала со мной, а когда я умру, похоронишь, как полагается, и тогда уже к ним вернешься». Светлана, конечно, кивнула, но просьба эта заставила ее задуматься и о многом вспомнить.

На самом деле так оно и было тринадцать лет назад, когда родная мать Светланы тяжело заболела. Света оставила мужа в Москве и уехала с маленькими детьми в деревню. Она ухаживала за матерью более трех лет, а после ее смерти еще некоторое время жила на своей родине, на просторе нижегородских полей и лесов, оформляла наследство.

Всё в родном доме напоминало о напряженной трудовой жизни. Отец был простым рабочим, мать — швеей-мотористкой. Вспоминалось беззаботное детство, огромный огород, игры в старом саду. Вспоминалась и бурная любовь родителей, гульба и запои отца, ссоры с драками, с оскорбительными выкриками, со слезами, обидами. Потом — тихие дни примирения, раскаяния, ласковой дружбы…

Света рано узнала тяжесть физического труда. После восьми классов поступила в профессиональное училище, выучилась на штукатура-маляра. Работала и по профессии, и, по примеру матери, швеей-вышивальщицей. А потом уехала в Москву «за счастьем». А в столице — та же работа без конца и края: воспитателем детского сада, поваром в столовой, уборщицей в учреждении, бутафором в театре. В двадцать три года Светлана вышла замуж за такого же, как и сама, работягу. Родились у них сын и дочь. Жили многотрудно, но весело, дружно. Света любила мужа до полного самозабвения и так же доверяла ему. Но когда она вернулась с детьми в Москву после похорон матери и обнаружила в своей коммунальной комнате постороннюю женщину, что-то словно оборвалось и погасло в ее душе. Нет, любить своего мужа она не перестала, даже, наоборот, почувствовала неразрывную с ним связь, но отношения их изменились. Он не обращал внимания на страдания жены, ходил по подружкам. Возвращался домой за полночь нетрезвый, чужой. Света стала думать о разводе, да только податься с детьми было некуда: Светина мать еще при жизни будто предвидела намерение дочери развестись с мужем и, уходя на Небо, «забрала» деревенский дом с собой, чтобы семья не распалась.

…Последнюю ночь в родительском доме забыть невозможно. Светлана проснулась от страшного гула, открыла глаза и увидела вокруг себя объятые пламенем стены. Она кинулась к дверям, пролетела сквозь огонь и стала метаться вокруг дома, слыша голоса своих детей, которые забежали, спасаясь от пламени, во внутренний двор. Забор был высоким. Сын с трудом перелез через него, а потом вытащил сестренку. Огонь полыхал. Светлана с детьми стояла поодаль и смотрела, как догорает их дом со всеми вещами и документами. То ли молния ударила, то ли проводка загорелась. Деревенские всем миром собрали погорельцам небольшую сумму денег и отправили Светлану в Москву, к мужу…

Дети выросли. Семье дали новую большую квартиру, только живи! Но какое одиночество почувствовала Света в огромной хоромине! Страшно стало. И потянуло к людям. Так она оказалась на приходе храма и стала проситься помогать хоть чем-нибудь. Приходила по вечерам, после работы, в выходные дни и сама не заметила, как добрыми делами отмолила своего мужа — вернулся домой, перестал гулять.

Колокольчик, хохотушка с двумя веселыми ямочками на щеках, кругленькая, всегда нарядная, как на празднике, ходит твердыми шажками, стучит каблучками, пританцовывает — залюбуешься! А что касается дела, то получилась из нее замечательная сестра милосердия. Поднимается на дежурство по первому зову, в любое время суток, у постели больных дежурит, как у своих близких друзей, всё у нее в руках спорится, опытная, умелая, энергичная — и у медперсонала больницы любимица, и сестрам поддержка.

Два года назад Светлана ухаживала за стареньким священником. И когда он при первом знакомстве спросил ее имя, она, блеснув глазками, сказала: «Фотиния». Он сделал удивленное лицо и махнул на нее слабенькой рукой: «Какая же ты Фотиния, ты — Фотик!»

С тех пор сестры так и зовут ее с любовью — Фотик. Прав оказался батюшка, отметив прежде всего детскую наивность и непосредственность Светланы. Сначала сделает, потом подумает, сначала натворит дел, потом приходит к духовнику за благословением или к сестрам — за помощью. Добрая она, потому и всё, что с ней приключается, добром заканчивается. А еще потому, что, прожив почти половину века, достигла она спасительного своего берега. Подопрет голову рукой и философски скажет: «И как же меня штормило-то в море житейском! Куда ни причаливала — всюду чужбину находила. Наконец, нашлось пристанище моей душе…»

Однажды мы сидели за чаем у нее дома, и мне почему-то очень захотелось рассказать ей о моих знакомых. Еще совсем молодыми они решили заняться не совсем законным бизнесом. Недавно мы случайно встретились. За какие-нибудь десять лет они очень разбогатели и решили построить храм у себя на родине, в одной из соседних областей. Деревянная церковь получилась красивой, приехал батюшка с семьей, поселился на приходе, начались службы. Всё было хорошо, да только ударила молния, и храм сгорел дотла. Теперь они спрашивают, почему Бог не принял их жертвы и надо ли строить храм заново, восстанавливать из пепла?

«История этого храма похожа чем-то на мою судьбу, — сказала Светлана. — Когда горел мой родной дом, я смотрела на него и понимала, что сгораю вместе с ним. И потом надо было строить жизнь заново, уже на другом фундаменте, на камне милосердия… Ты скажи своим знакомым, пусть покаются и возрождают храм!»

15.04.2022