«Радость быть в кругу близких людей» (ч. 1) Одна из наших первых сестер рассказывает о своем пути в храм

Любовь Коваленко стала сестрой милосердия в 1990-х годах. За более чем 20 лет несла разные послушания, 12 из них — на Червенском рынке, отвечая на вопросы людей, утешая их в скорбях. Многие вспоминают сестру Любовь добрым словом, ведь она стала для них проводником к Богу. Сегодня одна из наших первых сестер рассказывает о своем пути в храм, служении ближним, любви и соборности.

«Удивительно красивый был уклад жизни»

— Мое первое воспоминание о Боге связано с фотографией, сделанной после Крещения. Мама, папа и крестная привезли меня в город, чтобы крестить в храме святого Николая Чудотворца. После церковного таинства пошли к местному фотографу. Так в память об этом событии сохранилась фотокарточка.

Родилась я в Украине, в Сумской области. До шести лет, пока мы с родителями не переехали в небольшой украинский городок, наша семья жила в деревне. В доме у нас было много икон, но в райцентр родители забрали только два образа — Божией Матери «Тихвинская» и святого великомученика целителя Пантелеимона. Уже во взрослом возрасте я узнала, что этими иконами бабушки благословляли маму и папу на супружество.

Родители счастливо прожили вместе 60 лет. Я росла в семье, где были мир, любовь и согласие. Мама жила со свекровью, и я видела пример ее послушания. Бабушка Евфросиния была немножко властная, а мама хоть и сама по характеру не очень смиренная, свекрови во всем подчинялась. Бабушка окончила 4 класса церковно-приходской школы. Изучала Закон Божий, очень любила царскую семью и скорбела о том, что с ней произошло.

Мы часто гостили в деревне у маминой мамы. Вот что мне запомнилось. Пока дедушка не благословил трапезу, никто за стол не садился. Бабушка Евдокия наливала ему щи с косточкой, а нам, внукам, — пустые. К мужчине в семье было благоговейное отношение, он — кормилец. Деревенская жизнь непростая — большое хозяйство, много земли. Основная тяжесть физического труда ложилась на дедушку, вот и отношение к главе семьи было особое.

Накануне больших праздников обе мои бабушки строго постились, называя это говением. Я очень любила бабушкин постный пирог с фасолью и грибами, тюру — холодную воду с черным хлебом и сахаром.

В памяти остались престольные праздники в деревнях. Собирались родственники и соседи, накрывались огромные столы. Еда простая — наваристый украинский борщ, кисель с маковыми пирогами и обязательно винегрет. Говорили об урожае, радовались и веселились. Удивительно красивый был уклад жизни…

Бабушка Евфросиния очень любила праздник Успения Божией Матери. Господь дал ей долгий век — 89 лет. Уход бабушки был тихий и мирный. Последние дни она провела в постели. Перед упокоением исповедовалась, причастилась и попросила пригласить соседей: «Может, когда из-за курочки, которая зашла в огород, были между нами трения, простите». И пока мама провожала соседей, бабушка отошла в вечность. Богородица утешила ее безболезненной, непостыдной и мирной кончиной…

«Должно быть продолжение земной жизни…»

— В 4–5 лет бабушка водила меня к Причастию. До сих пор помню вкус сладенького… Потом было длительное время атеизма, но Пасху, Рождество и Троицу в деревнях всё равно праздновали. Бабушка пекла пасхальные куличи и варила студень. Для нас это было большое счастье: в доме пахло пирогами, красили яйца, все готовились идти в храм освящать куличи и разговляться. Днем в праздник выходили на улицу с крашенками и играли в битки.

В школе я училась в безбожное время. Помню, в нашем классе был мальчик-баптист. Когда нас принимали в пионеры, ему пытались повязать галстук, а он его срывал…

Моя школьная жизнь проходила без мысли о церкви, но с раннего детства в душе было непринятие смерти. По вечерам я любила смотреть на звезды и мечтать о том, что где-то есть другая жизнь — должно же быть какое-то продолжение земной жизни. Библия тогда в нашем доме не читалась, и я ничего не знала о том, что говорил Господь.

Дорога на Эльбрус

— В юности я была человеком, который всё время себя в чем-то искал. Промыслом Божиим оказалась в Минске. Здесь училась, потом работала на заводе «Интеграл», где была секция альпинистов-туристов. Мне хотелось забраться повыше и посмотреть, что же из себя представляет этот мир. Мы ездили в альплагеря, ходили в походы. Были красивые взаимоотношения — теплота, дружба, взаимовыручка.

Люди ехали к морю плескаться в теплой воде, а я искала каких-то трудностей. Цейское ущелье… Весь месяц дождь и сырость, а ты идешь среди облаков — здесь ледник, там альпийские луга, рододендроны цветут…

В горах я любила высовываться по ночам из палатки и смотреть на небо. Оно там гораздо ближе, чем в городе, и всё усыпано звездами. Я любовалась и мечтала о той самой другой жизни.

И вот тяжелый вздох — приходит время возвращаться в этот мир: надевать на себя какие-то платья, думать о деньгах. А там, в горах, совершенная свобода…

Всю зиму у нас были тренировки. Однажды группе предстояло восхождение на Эльбрус. Высота 5642 метра, надо было восходить на две вершины. Задача сложная. Я была высокая, но физически не очень крепкая. Однако замечала, что в какой-то момент открывается второе дыхание. Это давало надежду, что можешь выдержать.

И вот руководитель группы говорит: «Я вижу, что ты слабовата. Не возьму тебя». Иду понурая по лагерю, а навстречу начальник отряда. — «Почему такая грустная?» — «Руководитель сказал, что не берет меня». — «Как не берет? Пойдешь!»

Во время восхождения на Эльбрус я поняла, что есть какие-то другие законы. Сильные физически люди в какой-то момент проявляли слабость, а в тех, кто изначально был слабее, появлялась сила. Дух в человеке, его желание и дерзновение больше физической силы. Это было удивительно!

В одном из походов мы ночевали на леднике. Была сильная гроза и страшные шаровые молнии. Всё вокруг сверкало, освещая глубокие расщелины в ледниках. Появился страх: «Сейчас могу погибнуть, и меня больше не будет! Я не хочу умирать!» И вдруг страх прошел…

«Верю, что мы встретимся…»

— Однажды мама сказала: «Хватит! Пора выходить замуж!» — «За кого?» — «А вот через дорогу живет твой друг детства». По благословению родителей мы поженились.

Поначалу были сложности. У меня характер непоседливый. Всю Прибалтику объехала, Молдову, Украину, Среднюю Азию. Уже дети родились, а я всё ездила. Может, это и была та самая жажда встречи с Богом, просто я этого не понимала?

Оставляла мужа с детьми и уезжала, о чем сегодня сожалею. Все-таки женщина должна быть дома, больше внимания и тепла отдавать семье. Мой муж уже ушел в вечность, и когда пришел момент земного расставания, я поняла, что слишком мало о нем заботилась. Рядом со мной был человек, который давал мне свободу, позволял заниматься тем, чем я хочу, никогда не упрекал. Он воспринимал меня такой, какая есть. Конечно, я верю, что мы встретимся…

«Не хотите прийти к нам трудиться?»

— В середине 80-х я жила возле Дворца железнодорожников, туда постоянно приезжали какие-то пастыри. Из любопытства я заглядывала к ним, заходила и к кришнаитам, но чувствовала, что это всё не то.

Однажды, проходя мимо Петропавловского собора, я увидела настоятеля, который еще при закрытом храме совершал на улице молебен. Я остановилась, послушала, и в моей душе что-то зародилось…

Открылся Петропавловский собор. Сначала я ходила на богослужения, потом — на беседы к отцу Андрею Лемешонку. Однажды после беседы подошла к батюшке под благословение, а он спрашивает: «Вы не хотите прийти к нам трудиться?» В то время на предприятиях начались сокращения. У меня был муж, который работал, а среди моих сотрудниц много одиноких женщин, которым не на кого было положиться. Руководитель спросил: «Кто хочет уйти по собственному желанию?» И мы с подружкой проявили такое желание. Когда батюшка задал мне вопрос, я уже была свободна. Так начался мой путь к Богу.

«Господь меня учил…»

— Я вышла на послушание на Червенский рынок. Каждый день начинался с того, что мне нужно было привезти тележку с тремя коробками и разложить на прилавке иконки, брошюрки, крестики. Я тогда думала: «Как же я буду трудиться, если даже икон не знаю?»

Стою первый день на послушании, приходит человек: «Что-то плохая торговля. Давайте закажем молебен святому Иоанну Сочавскому». — «Ага! Значит, в торговле молятся Иоанну Сочавскому!» Назавтра приходит другой человек: «Еду на закупку. Давайте помолимся святому Николаю Чудотворцу». — «Понятно. Предстоит дорога — просим заступничества святого Николая Угодника». Третий человек говорит: «Близкий заболел. Давайте помолимся святому целителю Пантелеимону». Так Господь меня учил…

Первое время было особое рвение. Хотелось быть на всех богослужениях. Утром я ехала в обитель, чуть ли не каждый день после послушания вновь туда возвращалась. Муж и дети были обделены вниманием и заботой, но принимали это. А меня накрыло и несло, храм и послушание стали для меня смыслом жизни.

Всю жизнь я что-то искала. Вроде всё было хорошо — муж, дети, работа, коллектив, прекрасные родители, родственники, друзья, но когда всё это отходило немножко в сторону, в душе была тоска. И только начав трудиться в монастыре, я поняла, что пришла настоящая полнота.

В глубине рынка стояла со скарбонкой монахиня Евпраксия (Шиленкова). Матушка сыграла большую роль в моей жизни, во всем став примером. Еще одной наставницей была для меня сестра Елена Ленковец. В выходные дни, чтобы чему-то научиться, я ездила с сестрами в санатории. Мы наблюдали за Еленой и многое перенимали.

Послушание на Червенском рынке

— Послушание на рынке я несла во времена, когда люди начинали духовно пробуждаться. Это было красивое время…

Помню Вербное воскресенье. Тогда еще вербочки было мало. Мы резали ее по дворам, дома всей семьей связывали, потом муж приносил ее на рынок. Девочки, которые реализовывали на рынке цветы, давали мне бутоны для украшения. Люди с радостью приобретали вербу.

В праздник Крещения привезли освященную водичку. Хотелось, чтобы все прикоснулись к святыне. Было трудно себя преодолеть и по благословению батюшки пойти с кропилом по рынку, свидетельствуя о торжестве праздника. Но, сделав этот шаг, я увидела, какая радость была у людей. На Троицу нам привозили большую бочку с аиром. Люди вспоминали, каким был этот праздник в детстве.

Помню, как бабушка на Троицу начищала полы, устилала их аиром и березовыми веточками. В доме пахло зеленью и цветами. Хотелось привнести эту атмосферу праздника из детства в наш городской быт...

Мы дружили с людьми на рынке. Помню мусульманина, который всегда подавал жертвочку, покупал у меня свечи и вербочку. Спустя годы я видела его в кафедральном соборе у иконы Божией Матери «Минская». Ездили в паломнические поездки — в Жировичский монастырь с посещением могилки святой Валентины Минской, в нашу обитель. Многих из этих людей я потом видела в нашем монастыре.

Около 12 лет я несла послушание на Червенском рынке. Зимой надевала на себя семь свитеров, три пары носков и сапоги мужа 45-го размера. Стояла и думала: «Сколько уже можно? Все стоят в ГУМе, ЦУМе, "Беларуси", а я столько лет на холоде!» Сестры подходили к батюшке и спрашивали: «Можно сестра Любовь к нам на "точку" придет?» — «Нет. У нее есть послушание». Наверное, не было благословения из-за моего непоседливого характера…