Матушка Лариса Нежборт: Отец Сергий, давай поговорим о том состоянии, когда человек унывает, чувствует какую-то лень, апатию, уныние, потом пропивает витаминки — и начинает чувствовать бодрость и радость. Это какой-то обман?
Отец Сергий Нежборт: Нет. Наверное, когда человек унывает, он видит какую-то часть жизни под одним углом, а когда пропивает витаминки — под другим, но это не значит, что в какой-то момент он начал видеть правильно, а до этого видел неправильно. Благодаря такому видению нам открывается какая-то сторона жизни, там тоже была какая-то реальность. Понятно, что это было какое-то болезненное состояние. Может быть, оно было несколько гипертрофировано, как-то приукрашено, но ведь на основе чего-то реального…
Конечно, всем хотелось бы всё всегда видеть в розовом свете, но не есть ли в этом своеобразный обман? Вот алкоголик перестает жить в реальности, он всё время ищет состояния такого кайфа, потому что реальность его не устраивает. У него вообще стирается представление о реальности. Реальность для него — состояние алкогольного опьянения. А когда он трезвеет, то видит совершенно безрадостную для него картину. И жить он в ней не может. Так и с этими витаминками. Я сейчас не говорю, что не надо быть здоровым и счастливым, но часто человек цепляется за некое состояние.
М. Лариса: Но человек ведь сотворен Богом изначально не больным, несчастным, замученным. Он же все-таки сотворен бодрым, здоровым, счастливым. Для счастья, радости… Не для болезни.
О. Сергий: А как он использует эти состояния бодрости и счастья? От этого тоже многое зависит.
М. Лариса: Он в бодрости и не в бодрости живет обычной своей жизнью: просыпается, идет на работу…
О. Сергий: Как раз очень важно, как он это использует. Вот есть у человека разные возможности: деньги, способность ходить, говорить — как он это использует?
М. Лариса: Деньги использует, чтобы заплатить за квартиру, купить еду, одежду…
О. Сергий: Но бывает по-другому. Бывает, что человек в погоне за деньгами ничего другого не видит. Для него уже важны только деньги сами по себе.
М. Лариса: Ты видел таких людей?
О. Сергий: Есть люди, которые делают вопиющие вещи: зарабатывают на несчастье другого человека. Они знают, что принесут несчастье не одному человеку, а тысячам, миллионам, и всё равно идут на это, это их не останавливает. Им важнее результат своей деятельности, не важно, какой ценой. И это касается не только денег, это бывает во всех сферах жизни…
М. Лариса: Мы начали с темы, что человеку может казаться, что его мучает грех, а на самом деле это просто его физическое состояние. И как только физическое состояние улучшается, человек понимает, что и греха-то нет. Или это значит, что вместо уныния и лени мучает что-то другое? Вот человек мне говорил, что «чувствовал слабость, было плохое настроение, еле вставал, каялся в лени и апатии. Оказалось, низкий гемоглобин, поставили капельницу с железом — и всё прошло».
О. Сергий: Это значит, что для каждого греха — своя «капельница»?
М. Лариса: Что такое на самом деле грех, если человек думал, что это грех, а это просто оказалось каким-то физиологическим состоянием? Греха, получается, там не было.
О. Сергий: Был.
М. Лариса: Как это? Грех же не лечится железом.
О. Сергий: Это самоощущение человека изменилось на время, показалось, что сейчас получше, но не изменился грех, он остался. С одной стороны, можно порадоваться за человека, но тут в другой плоскости разговор о грехе. Это разные непересекающиеся плоскости. Может, от этого человека люди продолжают страдать. Может, немощное состояние хоть как-то его подталкивало, может, это была пружина всей его духовной жизни. А убери эту пружину — что останется?
М. Лариса: То есть хорошее состояние не может быть пружиной? Вот мне чего-то не хватает, и я ради этого начинаю искать что-то…
О. Сергий: Это закон жизни. Почему человек что-то делает? Ему нужно добывать еду. А если у него всегда будет еда, зачем ему что-то делать? Человеку можно создать такие условия, что он превратится в медузу. А разве это хорошо? Мы говорим не о каком-то райском человеке, а о современном. Это не значит, что нужно всем болеть, чтобы жить духовной жизнью, но иногда так бывает. Пока человек болеет, он прилагает какие-то усилия, предпринимает какие-то шаги, и это делает его душу красивой. И не болезнь делает душу красивой, а вот это стремление меняет его. Но если эту пружину вынуть из его жизни, стремление не будет иметь такой силы и душа не получит такого импульса. Так часто бывает. Вот смотришь на людей — человек живет, в его жизни много всяких трудностей и проблем, но он не сдается, он борется, и в этом человеке что-то чувствуется. А у другого человека нет никаких проблем, и с ним не о чем говорить.
М. Лариса: А что в человеке чувствуется?
О. Сергий: Чувствуется, что в нем какая-то внутренняя работа идет, которая его преобразует. Жизнь идет в нем. А потом в какой-то момент жизнь замирает. Вот была зима, всё было замерзшее, потом начал таять снег, дерево стало просыпаться, в нем бежит сок, а потом, осенью, уже не бежит. Вот эта фаза перехода от смерти к жизни и от жизни к смерти… Там фаза обновления и начала, а тут фаза умирания и затухания. Хотя внешне этот рост может быть болезненным, приносить страдание, но именно он-то и меняет человека. Забери у него эту трудность — будут ли у него силы расти? Именно какие-то кризисные моменты дают человеку почву под ногами, хотя ему кажется, что почва из-под ног уходит. Это и меняет человека.
Вот человек приходит, у него третья стадия онкологии. То, что он говорит на исповеди, качественно отличается от того, что говорит человек, у которого нет онкологии. Потому что у человека всё меняется. Он реальность видит. Он видит смерть, видит жизнь, он начинает ценить каждое мгновение, и это делает его красивым. Находясь с ним рядом, ты просто чувствуешь жизнь. Как ни странно — он болеет смертельно, а в нем жизни больше, чем в самом здоровом человеке. Вот в этом феномен.
М. Лариса: Получается, что врачи занимаются такой неблагодарной работой — вытягивают людей из душеспасительного состояния?
О. Сергий: Состояние не само по себе душеспасительное. Оно как бы сопряжено с тем, что может из этого вырасти, но не потому, что оно само по себе хорошо. В этом парадокс жизни. Вот я шел на отпевание, и такая мне мысль пришла: «Парадокс жизни заключается в том, что жизнь — это постоянное умирание». В нашем земном понимании жизнь — это изменение, обновление. Обновление невозможно без смерти. Человек сначала умирает как ребенок и становится подростком. Потом умирает как подросток и становится взрослым человеком. Потом умирает как взрослый и становится стариком. В этом есть жизнь. А представь, что всё время ребенок? В этом нет жизни, это смерть, этот ребенок в застывшести такой. Поэтому, как ни парадоксально, смерть и создает. Какой-то необходимый рубеж наступает, через который нужно пройти, чтобы жить. Чтобы жить, получается, нужно всё время как бы умирать. И в этом умирании человек доказывает постоянно, что он живой.
М. Лариса: Бог же не создавал смерть…
О. Сергий: Но это реальность жизни в условиях земного притяжения. О том, что в вечности, трудно говорить. То, что в земном реале, на уровне цветов, деревьев, всякой жизни, — это постоянное умирание, но в этом есть жизнь. Листья падают, становятся перегноем, появляются новые побеги, опять вырастают новые листья — в этом есть жизнь.
М. Лариса: Вот, например, у матери рождается проблемный ребенок, аутист. И одна мать начинает барахтаться, как та лягушка, чтобы сбить молоко в масло, и вытягивает этого ребенка, тратит на него все деньги, все силы, всю жизнь подчиняет этому, вытягивает его на норму, чтобы он стал жизнеспособным…
О. Сергий: И при этом качественно меняется сама. Она участвует в процессе, который не может на ней не отразиться. Она качественно становится другим человеком, отличным от того, с которым этого не случилось.
М. Лариса: Она приобретает опыт, понимание, сострадание… А другой человек этого не делает.
О. Сергий: Жизнь с таким ребенком всё равно качественно меняет человека. Я думаю, что вот это присутствие боли и скорби в этой жизни — это не упущение какое-то, а данность, без которой не будет той жизни, которая необходима.
Продолжение следует…
09.02.2022
