«Всё время благодарю Бога за то, что узнала, что Он есть.» Путь сестры Нины (часть 2)

Родилась Нина Семеновна Стельмак на Урале в 1943 году. Отец строил там радиостанцию и там же познакомился с ее мамой. Влюбленные поженились. Когда Нине было полгода, отца отправили в Москву, и семья переехала вместе с ним. А в 1948 году перебрались в Минск.

Был период, когда сестра Нина жила в другой квартире. Добираться до монастыря было неудобно, но она всё равно ездила. А через некоторое время так вышло, что она снова стала жить по прежнему адресу. Как она говорит, вернулась к своему прямому пути.

— Я продолжала трудиться на кухне, — рассказывает Нина Семеновна. — Вечером 19 декабря возвращалась домой и уже на повороте к дому поскользнулась, упала и сломала руку. Был сильный перелом со смещением, месяца три сидела дома. В это время мне поручали вышивать скатерти к праздникам.

После перелома трудиться на кухне я уже не могла — тяжело было таскать огромные кастрюли. И как-то в храме Петра и Павла я встретилась с одной сестрой, которая трудилась на точке. Она сказала, что не может сходить летом в отпуск, потому что некому заменить. Я не знала, получится ли у меня, ведь никогда на точке не стояла. Мы решили спросить благословения у батюшки и сделать, как он скажет. Он благословил, и я пошла. Тогда мне и дали сестрическое облачение. Первая и основная моя точка была в универсаме «Чкаловский».

Пару раз я ездила в Польшу с продукцией. Помню, поставили меня там однажды с точкой на кладбище. Темнеет, все разошлись, за мной никто не приезжает… Кладбище в чужой стране, от поселка не близко, стою, молюсь, страшно — жутко. Но как Господь печется о нас! Приезжает мальчишка из деревни на велосипеде, начинает убирать могилку недалеко от меня, насвистывает что-то, и мне становится спокойно. А приехали за мной, когда уже темно было…

Бывало, бабушки приходили, говорили: «Ну, я бы взяла акафист, да денег нет», так я им дам этот акафист, да и всё. Потом вкладывала в кассу свои деньги, жалко было этих бабушек.

Раньше я ездила в отпуск к сыну в Америку, на три месяца, и зимой, и летом. Однажды вернулась из отпуска на точку (а стояла тогда в универмаге «1000 мелочей»), и вдруг прибегает женщина, такая взволнованная, и говорит: «Какое счастье, что вы пришли! Знаете, тут молодая девочка стояла вместо вас, но я ей не смогла рассказать…» К пожилым людям как-то больше доверия, и она мне рассказала, что ее мучает. А я как раз накануне прочитала у какого-то старца такую же историю и поделилась с ней тем, что прочла. Она так утешилась тогда, ушла успокоенная. Вот, кажется, мелочь, а Господь заботится.

У нас точка была возле дверей, и часто заходил один мужчина. Зайдет, обругает меня, обложит всякими словами и побежит дальше. И так несколько раз. И вот он в очередной раз подходит. Я уже готова, что он мне будет гадости говорить. Он действительно наговорил и стоит дальше, а я улыбаюсь и говорю ему: «У вас такие красивые глаза, а вы такую ерунду говорите!» Он: «Какие глаза? Что?!» И я с ним начала разговаривать ласково, спокойно, без всяких обид. Он потом ко мне начал ходить и рассказывать про себя. Если бы я не ушла с той точки, думаю, он бы и до исповеди дошел. Людям нецерковным проще подойти к сестре в облачении, чем к батюшке.

Часто мимо ходила женщина, дворником работала где-то рядом — молодая, стройная, красивая, но лицо злое. Бывают такие лица. Однажды она подошла, попросила свечей, обругала меня, взяла свечи и ушла. А я стою и молюсь за нее: «Господи, помоги Ты ей, что ж она такая злая? Красивая, молодая и такая злая!» И вдруг минут через десять она возвращается, подходит ко мне и с гордостью говорит: «А я потомственная ведьма!» — «Как ведьма?» И я спокойно попросила ее рассказать (Господь дает спокойствие, слова, у тебя самого ничего этого нет). Она всё рассказала про себя. Мы с ней стали беседовать и в конце концов подружились. Она потом оставила это всё…

На точку подходили разные люди, мы с ними разговаривали, они советовались, иногда даже помогали друг другу. Бывали такие случаи, что человек приходил, и ему просто надо было выговориться. Ты его слушаешь и думаешь: «Господи, помилуй» — и на этом всё. Потому что ему больше ничего не надо, ему надо высказаться, выговориться и уйти. Или сказать свое мнение, которое в этот момент не поколебать. Каждый раз нужно чувствовать человека, смотреть, как он реагирует на твои слова. Но я заметила, что, когда приезжаешь на точку после Причастия, люди как будто это чувствуют. Обычно в такой день подходило больше людей…

Я пришла в монастырь 15 июля и ровно через 20 лет, 15 июля, у моего мужа случился инсульт. Мы ехали на дачу, Николай был за рулем, сын Сергей справа, мы с внучкой сзади, и вдруг Николай падает на руль. Если бы я сидела рядом, то ничего бы не сделала, я только видела, что мы несемся по встречке и впереди машина. А Сергей стащил мужа с руля, успел вырулить на обочину, остановил машину. Мы уехали в больницу.

У мужа оказался очень плохой инсульт, его лежачим выписали домой, погрузили на кровать и оставили мне. Его вес был 104 кг, и что делать дальше, я не знала. Врач в реанимации сказал, что как только мужа выпишут, нужно сразу вызывать реабилитолога и заниматься. Я так и сделала, и через 21 день муж вышел на улицу. Но мне всё равно пришлось уйти с точки, надо было всегда быть рядом с мужем, вокруг него было много работы. А в этом году он умер…

Муж так и не пришел к вере, как-то остался «между». Он причащался, когда лежал дома после инсульта, и говорил, что, когда немного поправится, поедем в монастырь.

— Я всё время благодарю Бога, что узнала, что Он есть, ведь могла пройти мимо. Что бы я тогда делала, не знаю. После того как я пришла в церковь, у меня начались скорби. Бывает, что люди со скорбями приходят к Богу, а оказывается, Господь может заранее готовить человека к испытаниям. Когда они пришли, мне было к Кому обращаться, а иначе я бы с ума сошла. С сестрой были плохие отношения, с мужем были скорби — много всего было, но я была с Богом.

Я и сама изменилась: если раньше, когда меня обижали, я выходила за дверь и плакала, то теперь молюсь за этого человека. Раньше очень много плакала из-за обид, сейчас таких обид уже нет, я считаю, что никто меня не обижает. Внутри меня установилась такая позиция, что всё, что делают люди, учит меня чему-то. Каждый момент чему-то учит, и ты что-то приобретаешь от этого. Господь всё дает на пользу, для нашего исправления.

Единственная хорошая черта, которая у меня появилась в конце жизни — это то, что я всегда стараюсь оправдать людей. Кто-то что-то сделает — мы же не знаем, что он думал, он, может, самое хорошее тебе сделать хотел, а получилось самое злое. А так во мне ничего хорошего нет, всё покалеченное, всё испорченное… Остается надеяться на милость Бога.

В красной папке находится еще ценное — листы с именами, это списки тех, кто был в сестричестве, чтобы молиться за них. А в шкафу — бережно хранимое сестрическое облачение. Сестра Нина говорит, что хочет, чтобы в нем ее похоронили.

— Мне «старые» сестры жалуются, что про них забыли. Я считаю, что надо в монастыре организовать какую-то службу: выбрать сестру, чтобы у нее был список наших пенсионеров и чтобы она могла на Рождество и на Пасху позвонить и всех поздравить хотя бы, ведь люди столько лет потрудились в монастыре. Может, помощь нужна кому-то. Я вот одна осталась сейчас, не знаю, как буду жить дальше. После смерти мужа мало времени прошло, ложусь спать, и мне кажется, что Николай в соседней комнате где-то… Мечтаю, чтобы отец Андрей начал строить какой-нибудь дом для бабушек при монастыре, я бы пошла туда жить.

Тяжко в старости. У меня в подъезде живет одинокий мужчина, мы в лифте познакомились. Он рассказал, что у него умерла жена, он живет один, жаловался, что ему очень плохо. Говорит, по поликлиникам ходит всё время… Некоторые бабушки идут на танцы, но мне это неинтересно. Мне помогает знание Бога. Я всё время Его чувствую. Господь всегда стоит рядом. Он помогает, просишь ты или нет. Иногда забываешь попросить, а Он всё равно всё устраивает и заботится о тебе, как хороший отец. Очень заботливый Бог у нас.

Сестра Нина подходит к окну и смотрит вдаль.

— Снежок пошел. Ночью, когда не сплю, подойду к этому окошку и на парк смотрю. Когда снег лежал, здесь красиво было. А сейчас горит телевизионная вышка, светится огнями. Здание высокое на проспекте светится зеленым, машины ездят. Жизнь — она интересная, интересно жить на свете… Слава Богу за всё!