«Каждая икона — это тайна» (часть 1)

Утро. В реставрационной мастерской читают канон преподобному Андрею Рублеву — покровителю всех иконописцев. На стене — икона этого святого, за окном — темнота зимнего утра. Пока читают канон, наступает поздний зимний рассвет, и за окном всё четче проявляются силуэты снежных домиков поселка Цна. И кажется, что именно молитва побеждает тьму и призывает, пробуждает свет. Так и в реставрационной мастерской, созданной 11 лет назад на базе иконописной нашего монастыря, реставраторы обнаруживают скрытый временем, копотью, загрязнением свет икон.

— Молитва — это уже неотъемлемая часть нашего послушания. После нее ты настраиваешься на предстоящий день, — говорит Наталья Зенкова, руководитель реставрационной мастерской. — Каждый день мы читаем акафист святителю Николаю, главу Деяний святых апостолов, Евангелие — это наше обязательное правило. Молитва помогает побеждать страх, который в нашей работе присутствует всегда. Говорят, что реставратор как сапер: одно неловкое движение может привести к трагедии. Поэтому нового человека в нашей мастерской сначала допускают к не очень ответственной работе, чтобы он приобрел навык.

В кабинете, где Наталья принимает заказы и работает сама, на столе баночки с кисточками, бутылочки с красками. В стеллажах — книги по древнерусскому искусству и живописи, на столах — иконы в процессе работы. Возле рабочего стола установлены ростовые храмовые иконы с изображением Голгофы, в которых поврежден красочный слой.

— Я когда-то занималась реставрацией фарфора и очень это любила, — рассказывает Наталья. — Но, когда произошла встреча с иконой, поняла, что икону люблю больше. Для меня икона — это необыкновенная высота, раньше я думала, что их пишут только монахи.

Как-то я пришла в Свято-Духов кафедральный собор, подошла к батюшке и попросила благословение на реставрацию фарфора, а потом добавила: «И икон». Батюшка меня благословил. Я отошла и подумала: «Вот так я сказала, почему?» Даже сейчас не могу ответить на этот вопрос. Наверное, было какое-то чувство внутри, и я его озвучила. Тогда, в соборе, иконы произвели на меня сильное впечатление, как и всё богослужение: и песнопения, и запах ладана — мое сердце на всё откликалось. Я не первый раз была в храме, но, наверное, именно в тот момент осознанно пришла в церковь. Тогда и родилась моя любовь к иконам, я почувствовала, что хочу ими заниматься, и стала мечтать об этом.

Я приезжала в Свято-Елисаветинский монастырь, гуляла и думала, какие счастливые люди, которые здесь работают. И когда мы поговорили с отцом Сергием Нежбортом и оказалось, что у меня тоже есть возможность послужить монастырю, у меня была такая благодарность Богу! Я это восприняла как что-то незаслуженное по отношению ко мне, наверное как аванс, и что я теперь должна очень потрудиться.

И вот 11 лет назад мы решили попробовать заниматься реставрацией икон (раньше это делали в иконописной мастерской). Сейчас в мастерской трудятся пять человек — в основном те, кто прошли у отца Сергия Нежборта иконописную школу и выбрали для себя именно это направление — реставрация икон. Отец Сергий — наш наставник и по художественной части, и по духовной. Мы с ним согласовываем очень многие рабочие моменты.

«Нужно безумно любить это дело и жить им»

Наталья поясняет, что реставратор — это отдельная профессия, в которой есть специализации: реставрация темперная, ткани, живописи, керамики. Но поскольку они в монастыре и любят Бога, то любят и образы Бога и занимаются иконами… Бывают ситуации, когда идут навстречу и, помимо икон, помогают реставрировать живопись, портреты, гипсовые скульптуры и скульптурные композиции. «Мы реставрируем старые киоты, очень бережно, чтобы сохранить дух старины, трещинки, старые замочки, петельки. Мы все здесь любим старину и существуем на этой любви».

— Люди в мастерскую приходили и уходили, но в основном те, кто в мастерской с первых дней, остались. Нужно безумно любить это дело и жить им. И еще, думаю, нужно обладать особенностями характера — терпением, ведь при определенном этапе работы нужно зафиксироваться в одном положении и так просидеть три-четыре часа. Иногда и не дышать, потому что, скажем, кусочек золота может в этот момент улететь.

Реставрация — это действительно кропотливый труд, и состоит из двух основных этапов: консервации и восстановления. Консервация — это восстановление целостности доски, укрепление красочного слоя, выравнивание поверхностного слоя и раскрытие живописи, то есть очищение от поверхностных загрязнений. Реставрируется паволока — основа, на которую наносятся краски. При сильных повреждениях ее можно восстановить только пинцетом, миллиметр за миллиметром проклеивая материал. Затем — дело за левкасом (это белый грунт — мел с клеем, замешанный на льняном масле, которым иконописцы покрывали доску, перед тем как начать писать икону). Устраняются отставание левкаса от основания, отставание краски, загрязнения. Покрытие и восстановление поверхности осуществляется постепенно, слой за слоем, с перерывами для высыхания. Раскрытие живописи происходит, когда очищается поверхность иконы. Когда икона очищена, можно приступать к этапу восстановления: определить цвет и обновить красочный слой иконы. Завершается работа, как правило, нанесением защитного слоя лака и помещением иконы в киот или рамку.

— Надо сказать, что реставраторы — это ремесленники. Мы не можем проявить свою творческую часть, как иконописцы. Даже если у иконописца есть точный образец и он его должен повторить, он может что-то привнести от себя, например изменить цветовые решения. Задача же реставратора — сохранить. Есть иконы, у которых очень большие утраты, например утраты красочного слоя на лике, и мы должны подстроиться под автора, который написал эту икону, под его стиль письма, под свет. Это полное отречение от себя как творческого человека.

— А сложно раз за разом отрекаться от себя?

— Это очень интересно. Каждая икона — это тайна, и ты пытаешься ее разгадать. Это всегда исследование: какая это школа, какой период, какой тип мазка, какой кистью она писалась, каким способом, чем — темперой или масляными красками. Если икона была написана маслом, то и восстанавливают ее маслом, а если темперой, то, по законам реставрации, ее восстанавливают акварельными красками, так как это тоже пигмент со связующим.

А потребность самовыразиться компенсируется другим: вот приносят разрушенную икону, и первая мысль — ее надо спасти. А когда в конце ты видишь результат, то понимаешь, что твои силы, энергия, душа были затрачены не зря. Это невыразимое чувство — понимать, что икона спасена и возвращена в жизнь. Это приносит удовлетворение. Мы делаем фотоотчеты «до» и «после» реставрации, и эти фотографии являются нашим идейным смыслом.

«Каждая икона — это целая история»

На столе Натальи лежит стопка таких фотографий «до» и «после». На фото «до» — поврежденные оклады, трещины в доске, потеря красочного слоя. Иногда на фото «до» — как будто просто темная доска. И тем удивительнее фотография «после» — четкий лик и спасенный образ. Наталья показывает на фото:

— В этой иконе заново изготовлен оклад. Нам принесли подокладную икону, и мы изготовили оклад по старым образцам…

Эта икона к нам приехала из-за океана, из Новой Зеландии. Во время водного пути она разрушилась, не было лика, и вместе с иконой нам передали целый мешочек фрагментов, мы их складывали наподобие пазла. Это была такая длительная работа!..

А это старая литография (печатная икона), и помимо того, что мы восстановили утраты, нам удалось ее еще и осветлить…

Это — старый оклад, его элементы упали, он накренился, сам киот был поврежден, утрачено стекло, икона потемнела. Мы не привнесли ничего своего, почистили камни и восстановили в том виде, в котором она была…

Каждая икона — это целая история, у меня даже возникали мысли их записывать, ведь они могли бы быть для кого-то проповедью. Например, впечатляют истории икон, которые прошли вместе с человеком войну. И это литография, печатная икона, уже вся помятая, но для человека этот образ настолько ценный, что он хочет восстановить именно его.

Еще нам приносили икону «Спаситель мира», которой обнесли дом во время пожара. И все дома сгорели, а этот дом остался не тронут…

Были истории икон, связанные с воспоминаниями из детства: икона находилась в «красном углу», перед ней молились бабушки, дедушки. Это очень согревает, и человек хочет эту икону восстановить.

Очень много историй, связанных с периодом иконоборчества, когда прихожане спасали святыни из храма, чтобы их не уничтожили. Если на доске присутствовало какое-то изображение, то она считалась образом Божиим и подлежала уничтожению. Поэтому люди спасали иконы, закрашивая в темный цвет. Была у нас одна такая икона: когда ее принесли, даже не было понятно, какой это сюжет. Расчистка происходит фрагментами под лупой, с микроскопом. Это очень трудоемкий процесс, но безумно интересный. В результате после расчистки там оказался дивной красоты образ Богородицы «Всех скорбящих Радость» — с такими тонкими деталями, таким искусным письмом, что все ахнули.

Еще приносят храмовые иконы, которые попадали в дома: кто-то их так прятал, а кто-то использовал в бытовых целях. Например, нам принесли икону, которая служила перегородкой в овощехранилище, и люди только сейчас ее обнаружили. Одна женщина принесла икону и сказала, что она долгое время ее использовала как разделочную доску, однажды резала ножом и увидела, что проявляется лик… И таких историй очень много. Часто наши заказчики становятся нашими друзьями, мы в дальнейшем продолжаем с ними общаться и становимся большой семьей любителей икон.