Откровенный разговор с Николаем Бурляевым

Отец Андрей Лемешонок: Сегодня у нас нечаянная радость — в гостях очень хороший человек, который с нами, с позицией монастыря, единого духа. Наверное, нет здесь того, кто не смотрел бы прекрасные фильмы с его участием. Эти фильмы — не просто искусство ради искусства, они воспитывали людей. И сейчас мы не будем обозначать какие-то темы, а просто попросим Николая Петровича поделиться тем, что у него на душе, что болит?

Николай Бурляев: Так и хочется сострить: что болит? Да ничего не болит, радость на сердце! Надо продолжать сохранять чувство радости в сердце, что бы ни было вокруг.

Легко сказать, но как это сделать, когда люди гибнут, близкие уходят из жизни? Как тут радоваться? Как радоваться, видя предательство многих людей, которые видят ложь и молчат, которых покупает князь мира сего за деньги, за статус, за выгоды, которые они при этом имеют? Как сохранить себя? Но чувство радости лично у меня почему-то всё время есть, хотя жизнь не простая вовсе, абсолютно нет. Всегда была трудная жизнь, всегда приходилось воевать за культуру, быть на передовой. Причем в обстоятельствах непростых, когда не хотят, чтобы ты был, чтобы ты делал то, что ты делаешь, чтобы у тебя всё получалось, чтобы всё больше и больше людей прислушивалось к тебе.

Не так давно я снял фильм, первый в жизни документальный фильм, «Отменивший войну» про полковника группы «Альфа», который для меня лично — герой нашего времени. Это было в 1993 году, когда Ельцин приказал расстреливать Белый дом, парламент. Задачей «Альфы» была зачистка Белого дома. Что такое зачистка, вы понимаете: нужно было уничтожить всех депутатов. Для «Альфы» преград нет, там один человек стоит ста. И вот отряд у стен Белого дома. Полковник оставляет оружие и заходит внутрь. С ним идет его капитан. Полковник ему говорит, засовывая одну гранату в правый карман и две — в левый: «Это для тебя, это для меня». И они пошли в Белый дом, где были люди с оружием, и никто не знал, что там будет. Вот что такое русский мужик, русский офицер, которого вел Господь! Господь ведет. Слушай Его голос, делай что должен, и будь что будет… Он проходит в темный зал, где собрано 400 депутатов, со свечами, потому что всё отключили у них, отрезали все коммуникации, они ждут смерти. Поднимается на сцену. Он не знает, что сейчас будет говорить, у него конкретная задача — их уничтожить. Проходит на трибуну и говорит (почти дословно его текст): «Я подполковник группы "А". Мое имя Владимир. У меня нет приказа вступать с вами в переговоры. Но группа "А" борется с бандитами и террористами — вы не бандиты и не террористы, вы избранники народа. Я вас всех отсюда выведу. Самое главное, чтобы не было крови». Он понимал, что, если сейчас «Альфа» применит оружие, будет гражданская война. И вы представляете, что началось бы тогда, потому что за защитников Белого дома, за парламент было большинство в стране? Сейчас мы бы еще слышали эту войну… Я читаю это через семь дней в газете: какой-то офицер пошел один против того, что было приказано, и спас Россию. Боже, как я был счастлив тогда, в 93-м, читая, что есть такие русские офицеры! Он стал моим героем.

Прошло десять лет. Я еду в поезде, в СВ. Рядом какой-то человек, с усами, лет 45. Он мне говорит: «Вы артист». «Ну, — думаю, — всё, попал, сейчас мы будем о кино говорить, которое умирает в агонии, наше российское кино…» Я безо всякой охоты взял чай. Пьем чай, о чем-то говорим, выходим к теме 1993 года. И я ему говорю: «У меня нет в жизни кумиров, я человек православный, но есть один человек, перед которым я преклоняюсь. Это полковник "Альфы", который…» Этот человек меня прерывает и говорит: «Ну, тогда я был подполковник…»

Почему я это говорю? Потому что думаю, что это актуально для Беларуси, здесь была точно такая же ситуация, сценарий абсолютно тот же. У наших «партнеров», «коллег» нет других мыслей. Почему? Да потому что невероятно сильна Россия. Только ей надо об этом говорить, напоминать. Делать такие фильмы о героях, которые жертвуют своей жизнью и не боятся говорить правду. Они есть сейчас, их очень много, но им не дают говорить, их не пропускают на каналы, телевидение. Идет борьба, и, как говорил Гоголь, и я часто его фразу вспоминаю, «сейчас идет бой, самый главный бой за душу человека». Это при Гоголе шел бой, а сейчас? Он идет еще более ожесточенно. И мы не должны оставаться в стороне.

В этот фильм я вместил свои стихи, которые подходят и этому человеку. Там есть такие строки:

Если ни я и ни ты
С ложью не выйдем на бой,
Не защитим красоты
Перед зловещею тьмой.

Если ни ты и ни я
Факел сердец не зажжем,
Правды не скажем друзьям,
Песню души не споем.

Если и я, если ты
Станем в глаза людям лгать
И ради благ пустоты
Свет красоты предавать,

Кто же за нас сбережет
Истинный свет золотой?
Мир от распада спасет?

Пора России вспомнить своих предков. Пора России говорить в полный голос. Потому что о России люди в разные века и там, на Западе, говорили одно и то же: спасение России есть спасение мира, гибель России есть гибель мира. На нас огромная ответственность, на Руси Святой, единой и неделимой перед Господом Богом, потому что у нас, русских, украинцев и белорусов, одни отец и мать. Мы не разные народы. Это вам сказали те, кто хочет делить власть, быть князьками в своих уделах. Преподобный Сергий Радонежский собрал таких князьков, благословил Димитрия Донского, и Русь дала отпор Орде…

Ну, вот это о политике. А о жизни, об искусстве лучше говорят классики. Они потрясающе говорят. И то, что сейчас я прочту, подходит вам здесь, в Белоруссии, и Украине подходит, и России нынешней подходит, где очень много предателей. Вот что написал друг Пушкина Николай Языков в 1844 году (он написал эти стихи через семь лет после того, как убили Пушкина — пророка России, который собирал нацию в едином потоке любви и чувства добрые пробуждал, за что и был убит, но это уже отдельная тема):

О вы, которые хотите
Преобразить, испортить нас
И онемечить Русь, внемлите
Простосердечный мой возглас!

Не любо вам святое дело
И слава нашей старины;
В вас не живет, в вас помертвело
Родное чувство. Вы полны

Не той высокой и прекрасной
Любовью к Родине, не тот
Огонь чистейший, пламень ясный
Вас поднимает; в вас живет!

Любовь не к истине, не к благу!
Народный глас — он Божий глас, —
Не он рождает в вас отвагу:
Он дик, он странен, чужд для вас.

Вам наши лучшие преданья
Смешно, бессмысленно звучат;
Могучих прадедов деянья
Вам ничего не говорят;

Их презирает гордость ваша.
Святыня древнего Кремля,
Надежда, опора, сила, крепость наша —
Ничто вам! Русская земля

От вас не примет просвещенья,
Вы страшны ей: вы влюблены
В свои предательские мненья
И святотатственные сны!

Хулой и лестию своею
Не вам ее преобразить,
Вы, не умеющие с нею
Ни жить, ни петь, ни говорить!

Умолкнет ваша злость пустая,
Замрет неверный ваш язык:
Крепка, надежна Русь Святая,
И русский Бог еще велик!

Вот что нужно помнить нам всем.

Сестра: Вы теперь депутат Государственной Думы, партия «Справедливая Россия — за правду». Я Вас поздравляю. Скажите, что собираетесь делать вы, конкретно «Справедливая Россия»? В Думе или вообще в России что-то будет меняться?

Николай Бурляев: Спасибо. Почему я пошел в Думу? Мне предлагали за 30 лет уже дважды, и я всегда решал отрицательно этот вопрос, считал, что не готов. Потом, я не верю партиям, я человек аполитичный всегда был и не партийный, никакой партии не принадлежал. Но почему я пошел с этими людьми? Это единственная партия за всю мою долгую жизнь (а я уже прожил 75 лет), поставившая первым пунктом своей программы культуру. Прежде культура, а потом всё остальное. Я почитал их программу и подписываюсь под всем.

…Я уже произнес свою речь, которая много шума наделала. Я сказал о культуре то, что я думаю, практически это программа моя, которую я буду выполнять. Сказал о том, что нужно реформировать Министерство культуры РФ, которое из солидного ведомства превратилось в контору по распилу денег, и руководят этим люди, часто далекие от понятия «культура». Сказал, что надо делать с кино нашим, что нужно увеличить бюджет в Минкультуры. Вот сейчас у нас в России на культуру выделяется 0,7%, а на Минобороны — 7%. Я предложил 3% на культуру. Сегодня в России действует дьявольская идеология вседозволенности, и всё останется так же, если — и я это предложил — государство и мы, Государственная Дума, не введем идеологию Государства Российского. «Идеология» переводится как наука об идее, об идеале. Государство должно иметь науку об идеале, к которому всегда должно стремиться русское сердце. И если мы введем это на государственном уровне, тогда, быть может, всё и наладится.

Сестра: Скажите в этом контексте еще о видеопрокате, у нас это тоже больной вопрос — что смотрят наши дети, что смотрят взрослые и как вообще изменить это?

Николай Бурляев: И об этом я тоже говорил. Я уже много лет говорю, что наш российский кинопрокат стал отделением американского кинопроката. У нас всего 4000 кинозалов на всю Россию, на 150 миллионов. В Америке — 40 000 на 300 млн людей. Я предложил построить 20 000 государственных кинотеатров. Если будет идеология, мировоззрение правильное, и будут деньги давать на хорошие фильмы, а не на «Матильды», вот тогда будет что показывать, и будут талантливые люди, талантливые режиссеры. Сейчас их просто не пускают к экрану.

Я до того, как стал депутатом, пять лет был первым заместителем председателя Общественного совета Минкультуры. Мы разбирали работу Фонда кино. Этот фонд был создан по предложению Никиты Сергеевича Михалкова, потому что нужно было помогать кино, давать какие-то деньги. Но Михалков вышел сейчас из этого фонда, причем публично. Сказал, что все, кто руководит фондом, — безответственные, что всё решается подковерным правом — телефонным правом под ковром. Из 20 членов экспертного совета 15 — прокатчики и продюсеры, которые делят между собой эти 4 млрд рублей, никого не подпуская к кормушке, и занимаются понижением духовного уровня народа. «У нас всё очень хорошо, — сказал на общественном совете бывший директор фонда, — мы работаем семь лет, создали 300 фильмов, отвоевали уже где-то 18% у американского проката». И я тогда сказал: «Хорошо, семь лет работаете, 300 фильмов сделали, чем мы можем гордиться? Я могу назвать 5–7 фильмов. А всё остальное — доходный промысел». Я думаю, что понимаю что-то в кино, потому что я в нем уже 62 года. Я режиссер, драматург, актер, продюсер — я знаю, как делаются фильмы.

И это можно менять. Мы уже об этом начали говорить. И с прокатом можно работать.

Сестра: А можно, хотя бы в общем, механизм идеологии? Как будет на деле работать, как поставить заслон этому всему злому и дать ход всему патриотическому?

Николай Бурляев: Такой же вопрос мне задал наш Святейший Патриарх. Мы с ним об этом говорили, он меня поздравил, благословил с новой деятельностью и надеется, что-то удастся нам сделать. Когда я сказал об идеологии, он уточнил: «А как вы это представляете себе?» Как я представляю? Президент наш и Лукашенко, кстати, уже приняли концепцию, стратегию культуры национальной, которая опирается на традиционные духовно-нравственные ценности. Уже есть это. Это надо узаконить. И тогда деньги будут давать только таким фильмам, о которых я говорил, которые сейчас не пропускают — о святых Димитрии Донском, Сергии Радонежском и так далее. Это всё может быть.

Сестра: А сколько лет пройдет?

Николай Бурляев: Ну, сколько лет пройдет… 15 лет я как дятел долбил на Всемирном Русском Народном Соборе одно и то же: в стране нет стратегии государственной идеологии. А все молчат, все мои друзья в Думе трубочку посасывают: всё нормально, а ты что долбишь? Я думал, что зациклило меня. Оказывается, всё правильно. На 15-й год на Патриаршем совете по культуре я озвучил патриарху, он услышал, обратился к Путину, Путин услышал патриарха, и всё появилось. Уходят годы, да. Но, может, это самое главное, что я успел сделать в жизни. Опираясь на это, уже можно идти дальше. И мы пойдем дальше.

Путь к Богу бесконечен, пока мы туда не придем, мы движемся. Мы падаем, поднимаемся, грешим, каемся, идем. Трудно быть православным. И когда иногда мне говорят: «Вы такой, вы воцерковленный, православный…» Да какой!.. Я грешный человек. Я тоже делаю ошибки, тоже часто грешу. Но это ты понимаешь на исповеди, когда приходишь, когда читается общая исповедь: ты почти во всем грешен. А оправдываешь себя… Это путь бесконечной борьбы с собой. Как говорил Достоевский, Бог с дьяволом борются, и поле битвы — сердце человека. Эта битва идет. Но мы будем надеяться на то, что все-таки победит Бог. И когда придет наш час, а он обязательно придет, когда надо будет заканчивать с этой временной, «70 аще 80 лет», жизнью и попадать туда, в вечность, вы представляете, что это такое? Ведь вся штука в том, как я понимаю, — но как этого добиться? — какой ты туда переходишь, вот такой ты там будешь не «70 аще 80 лет», а вечность. Так как же надо себя подготовить, с каким чувством туда перейти? Вот это самое главное. И это очень сложно. Но будем к этому стремиться.

Брат: В вашем творчестве много поэзии. Если бы вам предстояло сегодня прочесть этим людям, которые пришли сюда, стихотворение, какое бы вы прочли?

Николай Бурляев:

Я смерти не боюсь, я видел свет,
Добра сиянье бесконечность.
Открылось мне, что Дух и вечность
Неразделимы, смерти нет.

Умрут лишь только зло и плоть,
Добро — единый царь вселенной,
Непобедимый и нетленный,
Души пречистая любовь.

Я смерти не боюсь, но жизнь люблю
И жить хочу как можно доле,
Зло побеждая доброй волей,
Всё претерплю и устою.

А давайте жить так!

Материал подготовлен редакцией сайта obitel-minsk.ru

Завтра и послезавтра читайте также интервью с Николаем Бурляевым на нашем сайте!

07.12.2021