«Верить в Бога — это значит трудиться» (ч. 1)

Церковь на протяжении двух тысячелетий воспринимается людьми по-разному. Верующие видят в ней Христа, путь к спасению и перспективу Царствия Небесного, неверующие часто считают источником наживы и манипуляций. О консерватизме и новаторстве в Православии, миссионерстве и, в частности, работе с молодежью, о проблеме духовничества, вере и молитве мы говорим с клириком нашего монастыря иереем Сергием Черняком.

«Здоровый консерватизм — это наше наследие»

— Отец Сергий, Православную Церковь нередко обвиняют в консервативности и закостенелости, говорят о необходимости изменений, ругают за роскошь и благолепие храмов, заявляя, что за формой нет содержания. Вам приходилось отвечать на такие выпады?

— Каждый из нас видит мир через призму себя. Православную Церковь действительно часто обвиняют в консерватизме, порой даже сами православные люди. На мой взгляд, такие заявления субъективны. Здоровый консерватизм — это наше наследие, фундамент, на котором строится современная практика православного благочестия. Мы испокон веков держимся за этот фундаментализм, и это позволяет нам сохранять точное предание своей веры, не увлекаясь модными массовыми новшествами, в том числе в религиозной сфере.

Молитва и богослужение — тонкое и очень личное общение человека с Богом. Душа открывается и отдает себя Господу, принимая Божественную благодать. В таком состоянии человек прилепляется абсолютно ко всему в храме. Всё это глубоко отпечатывается в его душе — эмоционально, душевно, духовно. И очень больно, когда в этот мир вторгаются. Полностью переключаясь на рассудочное мышление и рациональное восприятие всего и вся в Церкви, мы теряем веру. А переступая черту в своих мировоззрениях, богословии, догматике, уходя в либерализм, люди в конце концов уклоняются в раскол, ересь либо просто отпадают от Церкви.

— Откуда это желание что-то менять? Это попытка сделать Церковь «удобной» или, может, действительно назрели объективные предпосылки?

— Практика Церкви складывалась тысячелетиями, а сейчас кто-то видит в этом проблему. Я в этом проблему не вижу. Мне кажется, мы теряем глубину веры. Становится скучно жить в рамках Православия и работать над собой, и вместо того, чтобы углубляться в духовную жизнь, человек стремится изменить внешнюю форму, увлекается новшествами.

Если человек приходит в храм и делает акцент на том, что ему мешают иконы, церковнославянский язык, восковые свечи, у него будут внутренние проблемы. Такой человек идет в храм из каких-то своих побуждений, а не из любви к Богу. Когда любовь к Богу приводит сердце в храм, тебя всё устраивает.

Порой нас упрекают в том, что мы служим на церковнославянском языке: «Я ничего не понимаю, поэтому не хожу в храм». В Минске есть церкви, где богослужения проходят на русском и белорусском языках. Вы туда ходите? Нет… Это подмена. Человек хочет обвинить кого-то, чтобы оправдать себя. Допустим, мы поставим электронные подсвечники, переведем богослужение на русский язык, снимем иконы — станет больше благодати? Будет легче бороться со своими недостатками? Нет. Придет ли вообще человек, который ратовал за изменения, в храм? Найдет ли там то, что ищет? А что он вообще ищет в храме? Бога или самоутверждения?

При этом я не раз слышал от людей: «Захожу в православный храм и чувствую, что здесь правда. Здесь какой-то особый дух». От протестантов и католиков приходилось слышать: «У вас в Православной Церкви сохранилось первоначальное апостольское учение».

Конечно, в человеке живет жажда нового. Мы часто меняем телефоны, одежду, обувь, но всё равно чем-то остаемся недовольны. Если не вырабатывать в себе такую добродетель, как благодарность, это далеко заведет.

Время, в которое мы живем, показывает глубину нашей веры. Я как священник вижу, что людям скучно смотреть за своими грехами, поэтому они начинают смотреть за чужими. «Стяжи дух мирен, и тогда тысяча душ спасется около тебя», — мы этого не ищем. Нам нужно что-то внешнее.

Я служил в деревенском храме, где краска с потолка падала, но я был рад, потому что люди шли молиться. Служу здесь, где всё красиво и благолепно, и люди недовольны. Нужно начинать ценить то, что есть. Всякому имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что имеет (Лк. 19: 26) — благодарному Бог еще даст, у неблагодарного всё отнимет.

— На селе люди менее требовательны?

— Они более простые. В столице могут поспорить со священником: «Что вы мне, батюшка, говорите?!» А люди в деревне изголодались по богослужениям, по таинствам, даже по свечам. Не в каждой деревне есть храм, и свечи разбирают пачками, чтобы зажигать дома на молитве.

Не Православная Церковь закостенела, это мы потеряли вкус духовности. В какой-то момент человек познал Бога, ходил в храм, всё «горело». Спустя время благодати стало меньше, и он увидел реальный мир. Оказалось, грех живет в людях. Со своим грехом тяжело бороться, и человек начинает искать недостатки в других: «Я грешный, слабый, но они!..» Однако, когда мы говорим о чьих-то недостатках, это уже мимо христианства. Это такой самообман, когда человек выводит себя из-под Божьего суда.

«Самостоятельно держаться за Христа непросто»

— Отец Сергий, как вы смотрите на попытку привлечь молодежь в Церковь через развлекательные мероприятия? Не приведут ли фестивали, балы и пикники невоцерковленных молодых людей к искаженному пониманию Православия?

— В Католической Церкви был такой опыт. В XX веке народ начал потихоньку отходить от Церкви, и священники вышли к молодежи — привлекали фестивалями, вместе играли в футбол. Это действительно принесло результат, но он был краткосрочным. Вскоре вновь начался отток людей из костелов.

Мой личный пример показывает, что в нашей Церкви похожая ситуация. 15 лет назад, придя в храм, я попал в молодежную среду — братство священномученика Владимира Хираско при приходе в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Там были катехизические беседы, чаепития, непринужденная обстановка. И в этом плане братство — хорошая среда. С теплотой вспоминаю паломнические поездки, православные балы, походы на каток и в кино. Но 60–70 % той молодежи отошло от Церкви. Немалая часть стала роптать, осуждать архиереев и священников, Церковь.

Церковь — это не только люди, это Христос: созижду Церковь Мою, и врата ада не одолеют Ее (Мф. 16: 18). Когда люди осуждают Церковь, они осуждают и Христа. А еще Церковь — это богочеловеческий организм, смесь человеческой греховности и исцеляющей Божией благодати. Но и здесь нужно заметить, что все-таки в людях, кроме греха, есть много хорошего.

— Если это не частный случай, а тенденция, должна быть причина. Почему молодежь уходит из Церкви?

— Хорошо привести человека в храм, показать, что мы живые и органичные, а не забитые и темные люди, как нас часто позиционируют. Но дальше нужно «обручить» человека с Богом. Во время молодежных собраний трудно уловить, что такое молитва. На фестивалях и балах получаешь эмоциональную радость, но это не готовит тебя к тому, что придется потрудиться, чтобы выстроить отношения с Богом.

Когда человек приходит в Церковь через братство или «молодежку», он начинает посещать Божественные литургии, идет к исповеди и к Чаше. Со временем в молодежной среде создаются семьи, и потихоньку общинка, где были развлечения и радость общения, распадается. Теряется удобный массовый эффект прихода в Церковь, и человеку становится трудно: нужно самому вставать на молитву, углубляться в себя, бороться со страстями. Оказывается, самостоятельно держаться за Христа непросто. Вот здесь и начинают опускаться духовные руки новоначального. А у нас не хватает духовных ресурсов, которые помогли бы человеку остаться в храме…

«Отслужить литургию и сказать проповедь — значит раздать себя»

— В Церкви недостаточно священников?

— Священников действительно мало. Но есть и еще одна важная проблема — отсутствие глубокой духовной преемственности. Наша Церковь только начала возрождаться, отстраиваться после 70-летнего периода забвения. Много батюшек, недавно окончивших семинарию, — в основном все знания из книг. А ведь что такое духовность? Это личный опыт переживания своей веры, не номинальное изучение основ или глубин Православия. Духовность — это когда ты живешь в присутствии Бога, когда можешь на молитве сказать Ему: «Ты», — и Он тут же ответит тебе: «Я». Когда ты немного знаком с внутренними благодатными настроениями и можешь помочь найти их человеку, и через них — путь к Богу.

Да, мне кажется, что священников очень мало, и нагрузка на них большая. Само по себе служение священника, общение с людьми, их горести или радости — всё это проходит через тебя. Ты не можешь быть равнодушным, не должен.

Я сам раньше думал: что там священнику послужить! Он же получает радость во время Божественной литургии… Но на светской работе никогда так не уставал, как устаю сейчас.

— А в чем сложность служения священника?

— Ты не можешь служить Божественную литургию бесчувственно. Чувства и эмоции — не одно и то же. В эмоциональном плане литургия спокойная, но есть некоторое внутреннее душевное (а иногда и духовное) напряжение. Если ты молишься бесчувственно, и люди в храме будут молиться так же. Отслужить литургию и сказать проповедь — значит раздать себя, вывернуть наизнанку.

Молитва — это постоянное напряжение. Но напряжение не обременительное, а похожее на добычу алмазов в шахте — трудное, но с большим вознаграждением. Нам надо стараться не расслабляться ни в храме, ни на домашней молитве. Когда Господь молился в Гефсиманском саду, у Него с потом шла кровь.

Как-то к отцу Николаю Гурьянову пришла женщина и попросила помолиться за племянницу, которая попала в плохую компанию. Отец Николай молился так, что к концу богослужения едва стоял на ногах. Потом сказал посетительнице: «Помучила меня твоя племянница». Всех из той компании посадили в тюрьму, кроме девочки, о которой молился старец. Представляете, какое это напряжение и какие силы — час такой молитвы! Вот что нужно объяснять молодежи.

Часто слышу: «Я не могу молиться! У меня не получается!» Молитва дается молящемуся, всё остальное — оправдание. Я сам только сейчас начинаю понимать, что верить в Бога — это значит трудиться. Церковь — это не только благодать. Надо себя помучить, на горло себе наступить, уста закрыть, чтобы никого не обижать и злом на зло не отвечать. Это гигантский труд, и мы к нему не всегда готовы. Хочешь сделать мир лучше — начни с себя. Вот над чем надо работать.

Продолжение следует…

Беседовала Дарья Гончарова

 

26.07.2021