Сердце для Бога, ближних и себя (часть 1)

Сестра милосердия Алла Матюш — одна из 20 сестер, которых митрополит Филарет (Вахромеев) первыми благословил в Сестричество в честь преподобномученицы Великой княгини Елисаветы. Беседы и акафисты в Петропавловском соборе, Божественные литургии и сестрические собрания в строящемся храме во имя святого Николая Чудотворца, служение в психиатрической больнице, послушания на клиросе, в швейной мастерской, на подворье, в школе «Ихвис», церковной лавочке… Рос и развивался монастырь, вместе с ним взрослела и строила свои отношения с Богом одна из его первых сестер.

Целеустремленный ребенок

— Выросла я в Украине. Родители воспитывали нас с сестрой в строгости. Мама оставляла список дел по дому, мы должны были всё выполнить. Опоздала на минуту с прогулки — завтра не гуляешь. Строгость мамы позволила нам вырасти самостоятельными людьми. И чем дальше, тем больше я благодарна за это родителям.

— Мама была уверена, что я не поступлю, все-таки конкурс был 18 человек на место, но я стала студенткой. Во всем есть какой-то Божий Промысл…

Переехав из маленького рабочего городка в большой город, я попала в другую реальность. Увидела много «грязи» и поняла, что долгое время жила в розовых очках. Помогло строгое воспитание. В 15 лет я уже всё умела: шила, вязала, готовила. Мама сама рукодельничала и передала это нам с сестрой. Средств тогда было мало, но мы в детстве всегда ходили интересно одетыми. Помню, как все спрашивали: «Откуда вы берете такие вещи?» А это мама старалась.

Принято считать, если ты учишься, тем более на артистку, тебе всё доступно. Конечно, ты свободен от опеки, но благодаря родителям у меня были четкие границы. Я знала, что пить, курить, гулять нельзя. Один раз твердо сказала «не буду», второй, и люди поняли. Больше вопросов не было.

«Откуда я знала про Пасху?»

— В детстве и юности рядом со мной не было воцерковленных людей. Когда я повзрослела, поняла, что глубоко верующим человеком в нашей семье была бабушка по папиной линии. Жила она на Брянщине. К сожалению, мы с сестрой редко там гостили. Помню только, что бабушка была очень тихая и незаметная.

Будучи уже в преклонном возрасте, папа рассказывал: «Однажды нас засыпало в шахте (отец работал в шахте, там случались обвалы). Я лежал, боясь пошевелиться, и про себя сказал: "Ну, мама, молись!" Нас спасли, и я вернулся домой. Мама тогда сказала: "Сынок, у вас в шахте, наверное, очень страшно. Я за тебя так молилась!.."»

Делился папа и тем, как бабушка умирала. Она болела, но перед тем, как отойти ко Господу, вернулась из больницы, прибрала в доме, легла в кровать, простилась с родными и на следующий день упокоилась. После таких рассказов понимаешь, что человек был красивый.

— Возможно, по маминой линии в нашем роду были священник и монахиня. Когда мама была маленькая, к ним в дом пришла женщина в черном. Она долго разговаривала с бабушкой, и та ей сказала: «Уходи». Мы можем только догадываться, но, похоже, это была бабушкина сестра. Времена были такие, что о многом не принято было говорить…

«Деточка, куда же ты приехала?»

— Закончила учебу, а в голове романтика. И я в поддержку однокурсника собралась ехать в Североморск. Ехали по-дружески, парню одному было бы скучно там служить. Моя мама расстраивалась, все вокруг спрашивали: «Куда тебя несет?» А я собирала чемоданы.

Сестра училась в Ленинграде и отдала мне свои сапоги, сказав: «Тебе холоднее». Мама подшила ватинчиком вязаное пальтишко. В таком виде я пришла к руководителю ансамбля в Североморске. Он спросил: «Деточка, куда же ты приехала?» Я ответила: «Мне тепло!»

В Североморске танцевала в военном коллективе. Любовалась северным сиянием. Там было красиво, но очень холодно…

«Никогда не хлопай дверью, когда уходишь»

— Через полтора года я вышла замуж и вернулась в Днепропетровск. Пришла к руководителю, который предлагал мне поступить в его коллектив после окончания учебы, и услышала: «Ну что, набегалась?» — «Набегалась». — «Не разучилась танцевать?» — «Не знаю».

— Мы с мужем работали в Днепропетровске и мечтали перебраться в Киев, но в 1983 году нас пригласили в Беларусь. Мы приехали в Минск и поступили в танцевальный коллектив. Через какое-то время развелись. Муж уехал в Киев, а я осталась в ансамбле «Хорошки».

«Когда тело в напряжении, проще справиться с унынием»

— В детстве я много раз хотела бросить танцевальный кружок, а мама говорила: «На тебя же надеются! На этот концерт сходи, а потом уже бросай». Я схожу, получу массу эмоций и думаю: «Ладно, похожу еще».

Когда занимаешься танцами профессионально, вопрос о том, чтобы бросить, уже не стоит. Каждый день у нас были многочасовые занятия у станка. Хочешь не хочешь, а должен стать и работать. И это физическое преодоление продолжалось больше 20 лет.

— Движение — это жизнь, и оно много раз меня спасало. Когда тело в напряжении, проще справиться с унынием. Сегодня, когда передо мной стоят какие-то задачи, мне легче их решить, потому что я уже проходила через трудности в других условиях. Просто иногда удивляешься: «Господи, зачем Ты меня еще и в этом испытываешь? Я не хочу взрослеть! Давай остановимся!» Опять не хочется себя разминать, а надо…

«Крещение было последней таблеткой»

— Я жила, трудилась, как-то пыталась управлять своей жизнью, а Господь наблюдал: «Сколько она еще будет скакать?» Уже не было сил трудиться, собственные усилия результата не дали. Жизненные обстоятельства привели к тому, что я шла в храм с мыслью: «Может, что-то изменится».

— Крестилась я в 28 лет вместе с пятилетним сыном. После таинства обстоятельства остались теми же, но изменилось мое внутреннее состояние. Я уже смотрела на свои скорби по-другому. Сказала себе: «Ладно, может, как-то выберемся». И у меня появились силы трудиться.

«Святой Петр, помолись, чтобы мне дали любви»

— Незадолго до Крещения мы ездили на гастроли в Италию. Накануне поездки я почему-то добавила к сережке крестик на цепочке и в Италии ходила с крестом в ухе. Что-то же мною тогда двигало…

В Риме привезли нас в собор Святого Петра и оставили на пару часов.

— Мы вернулись в Беларусь, и как-то всё само собой сложилось. Я пришла в Петропавловский собор. И вот тут уже был Бог. Случилось состояние какой-то невероятной красоты. Я любила всех. Все хорошие, ни у кого никаких недостатков, все красавцы. Это была та самая благодать, которая привела меня в храм.

«Мы не стесняясь говорили о Боге»

— В Петропавловском соборе уже служил отец Андрей Лемешонок. Радость общения первых сестер была невероятная. Мы посещали беседы батюшки, пели акафисты у иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша» и не стесняясь говорили о Боге.

— В Беларуси у меня родных не было, на работе частые командировки. Сына в Украине воспитывали мои родители. Прихожу к отцу Андрею, а он спрашивает: «Ты кто? Мать? Или ты у нас на выданье? Забирай ребенка и воспитывай сама». — «Батюшка, как я буду в командировки ездить?» — «Вон Раисе Шульге будешь оставлять».

Так и было. Ребенок пошел в третий класс. И у Раисы сын такого же возраста. Жили мы по соседству. Учились дети в разных школах, но в одинаковых классах. Пока я была в командировках, сын неделями оставался у Раисы. Она мне очень помогла пережить тот период.

Нас, первых сестер, было 20. Литературы тогда почти не было. Но я помню, как купила книгу о святом Иоанне Шанхайском. Она мне открыла такую красоту и простоту! Потом была книга о старце Силуане. Читаю ее и думаю: «Ой, я же точно так же люблю!» Вот такой у нас был уровень.

Единственным человеком, который понимал, что люди вокруг страдают, была среди нас Лия, будущая монахиня Евпраксия. Она работала в психиатрической больнице в Новинках.

Батюшка и сестра Лия навещали больных. Но медсестра в одном отделении — это очень мало. Отделений 37, везде люди, хотелось, чтобы ко всем пришел Бог. И батюшка предложил нам с сестрами: «Давайте поедем в больницу». А мы заводные. Собрались и поехали…

Продолжение следует…

Беседовала Дарья Гончарова

Фотографии Ксении Волковой и из личного архива Аллы Матюш

29.09.2021