«Поминайте наставников ваших» (часть 1)

Поминайте наставников ваших,
которые проповедовали вам слово Божие...
и подражайте вере их.
(Евр. 13: 7)

— Заповедь апостола Павла учит помнить не только духовных своих наставников, важно помнить о всех людях, которые тебя учили, наставляли от юности твоей до дней зрелой жизни, — рассказывал владыка. — И даже на склоне лет своих всегда нужно о них помнить.

...Кого же я всегда вспоминаю, исходя из нашего священного долга памяти перед наставниками? Прежде всего, свою крестную мать, девицу Марию — старшую сестру матери, т.е. мою тетю, которая многое сделала для моего воспитания.

Тетя Маня осталась незамужней, потому что в их семье было тринадцать детей (в живых осталось десять) и моя будущая крестная посвятила себя помощи маме в воспитании сестер и братьев. А когда умерла бабушка, тетя Маня взяла на себя заботы о младших. Вот она-то и была моей крестной матерью, наставляя меня в вере. С нею я с самого раннего детства ходил в Свято-Никольский храм, что на Новокузнецкой улице, в Скорбященский храм на Ордынке. Моя крестная сыграла главную роль в выборе мною жизненного пути.

***

Перед самым окончанием школы-десятилетки мне «повезло»: был апрель, впереди экзамены на аттестат зрелости, а я заболел желтухой, по-научному — болезнью Боткина. Она проходила без всяких болевых ощущений, просто я пожелтел. Но врачи уложили меня в постель на три месяца. Полагалось в больнице, но мама очень ее боялась, потому что в больнице умер мой брат, родившийся в 1930 году, — за пять лет до моего рождения. Он умер трех с половиной лет после операции аппендицита, подхватив инфекцию скарлатины и, конечно, младенческий организм не выдержал. Поэтому мама очень осторожно относилась к больницам, и когда сказали, что надо меня госпитализировать, сделала всё, чтобы я лечился дома: комната превратилась в палату, всё лишнее было убрано, завешено белыми простынями, чистота — идеальная. Когда врач посетил меня, то сказал: «В такой обстановке можно лечиться и дома». Вот я и лежал.

***

До заболевания у меня были кое-какие планы относительно поступления в вуз... Препятствием, однако, служило то, что я не состоял в рядах комсомола. Еще до болезни мы ходили с моим товарищем в институт иностранных языков, «пробовались» на собеседовании. И мне как «некомсомольцу» отказали даже в допуске к приемным экзаменам. А мой товарищ, который меня агитировал поступать, был принят. Он всё пытался меня «утешить», мол, подавай заявление в комсомол, оформим тебя, примем, дадим характеристику, всё будет хорошо. Я говорю: «Нет. В комсомол вступать не буду».

А товарищ мой этот институт закончил, работал в Германии корреспондентом. И однажды мы там с ним встретились. Дороги-то наши после школы разошлись, и я ничего о нем не знал. Как-то, работая в Германии, посещаю наше посольство и слышу фамилию Карагизян... Спрашиваю: «Карен?» — «Да. А что, — отвечают, — Вы с ним знакомы?» — «Ну да, знаком, — говорю. — Как нам можно повидаться?» Отвечают: «Сейчас позовем». Пригласили его, и сначала он меня не узнал. Правда, знал, что я — духовное лицо, но встречи не ожидал. Мы с ним поехали в таверну и там занялись воспоминаниями школьных лет. Так что Карен в юности своей дорогой сам пошел, а мне дорогу избрала крестная мать.

***

Когда я заболел, тетя Маня сказала твердо: «Всё, никаких институтов. Вот тебе Псалтирь, учись читать по-славянски. Вот тебе молитвослов, лежи и читай молитвы». Нельзя сказать, что всё это было для меня внове, — наша семья была церковной и, конечно, в храм Божий я ходил регулярно. И в школе сидел за одной партой с Алешей Ушаковым, моим товарищем, с которым только мы вдвоем из всего класса носили на груди кресты, мы их не снимали никогда, и все, в том числе и педагоги, знали, что мы — «верующие учащиеся». По этому поводу никаких проблем у нас не было...

...Вот так крестная мать и благословила на мой путь, сказав: «Готовься поступать в семинарию». Естественно, на мое решение, выбор повлиял и муж моей старшей сестры, священник. Конечно, его беседа, совет, слово были благословением на избрание этого пути, в те годы весьма необычного.

А аттестат зрелости в школе мне выдали, несмотря на то, что я проболел конец учебного года и даже время экзаменов, — решением на специальном заседании педагогического совета. Директор школы глубоко уважала мою родительницу и, думаю, повлияла на педагогический совет, который принял решение, утвержденное районными инстанциями, о выдаче мне аттестата зрелости — без экзаменов.

И вот в 1953 году, в день Успения Божией Матери, я сдал документы для поступления в Московскую Духовную семинарию, которая и тогда находилась в Троице-Сергиевой лавре, в Сергиевом Посаде, в те годы называемом Загорском.

Продолжение следует…

Источник: «В послушании преданный»: [к 25-летию архипастырского служения на Белорусской земле Высокопреосвященнейшего Филарета, митрополита Минского и Слуцкого, Патриаршего Экзарха всея Беларуси (1978–2003)] / Православное братство во имя Архистратига Михаила. — Минск: Минская фабрика цветной печати, 2003.

16.04.2021