Монахиня из солнечной Бразилии (часть 2)

Когда глава семьи — священник, всё в доме подчинено служению Богу. Так было и в семье монахини Ребекки (Перейра). Родители и дети трудились на приходе, будущая инокиня переводила на португальский язык проповеди и статьи для первого в Бразилии православного сайта, созданного ее отцом, а в свободное время профессионально занималась футболом. Но в 18 лет жизнь обычной бразильской девушки резко изменилась — она пересекла океан и приняла монашеский постриг в одном из монастырей Португалии…

Семейное служение

— Когда папа стал священником, в жизни нашей семьи многое изменилось. Дом превратился в церковь, в комнатах было много икон. Мы первыми приходили в храм и последними уходили. Свободного времени у отца почти не оставалось — всё оно было посвящено церкви.

В Бразилии невозможно быть только священником. Батюшка должен работать, чтобы кормить семью. Отец был веб-дизайнером и фотографом, создал первый православный сайт в Бразилии. Я переводила проповеди и статьи для этого ресурса на португальский язык, потом стала администратором православных групп в социальных сетях.

Сначала был большой энтузиазм, а сейчас уже много информации, и существует опасность, что будет как с философией: люди перестанут чувствовать.

Папа и мама

Миссионерство и информация

— Когда слишком большой выбор, охватывают страсти. Это как фаст-фуд. Я могу съесть бургер, но не каждый день. Думаю, так и душе вредит изобилие. Сейчас я работаю в школе с детьми и вижу, какая у них зависимость от информации. Надо больше быть на природе, слушать тишину, это помогает.

Я администратор православных групп, которые читают в Бразилии, и сегодня у меня протест. Уже 20 лет я не живу на родине. Когда была во Франции, Боснии и Герцеговине и папа служил в храме (отец 5 лет назад умер от онкологии), я знала, чем живут мои соотечественники. Папа просил о помощи, и я помогала. Сейчас я не понимаю, что нужно людям в Бразилии. Требуется системная работа, просто переводить тексты и выкладывать их в сеть нет смысла. Это не дает результата. Человек видит на картинке в социальных сетях красивые четки или книгу, начинает фантазировать, а рядом нет опытного духовного отца, который бы направил.

И еще одна проблема — люди постоянно читают новости, следят за обновлениями, появляется зависимость. Реакция на картинки — лайк, лайк, лайк! Но это не помогает, это мешает собрать себя, мешает молитве. Все-таки я убеждена: переводом информации и ее выкладыванием в «Фейсбук» миссионерство не ограничивается, задачи гораздо шире. Миссионер должен иметь с людьми личный контакт.

Социальное служение при храмах

— В Бразилии много сирот, больных и бедных людей. Православная община пыталась организовать для них помощь. Наш первый церковный дом находился в районе Копакабана, между бедными и богатыми кварталами. На склонах гор располагались фавелы — трущобы, где строят дома бедные люди.

В воскресные дни после Божественной литургии прихожане собирались на агапу — трапезу любви. Люди из бедных районов приходили незадолго до окончания Божественной литургии, чтобы бесплатно покушать.  

Были у нас сестры, которые посещали больницы и помогали людям с болезнями крови, собирали и раздавали одежду, какие-то лекарства. Но мало просто совершить красивый поступок, ты должен сидеть с человеком и разделять его боль. Наверное, в то время мы еще не были к этому готовы, и результат был соответствующий: люди кушали, брали лекарства, одежду и уходили. Их не интересовало Православие. Все-таки миссионер должен дать «свою кровь», нужен личный пример. Такой была миссия Господня.

Православная вера — это вера подвига и труда. Мало кому это близко, единицы хотят трудиться для своего спасения. В Бразилии всё легко, красиво, ты можешь жить так, как тебе хочется. И сегодня при православных храмах Рио-де-Жанейро нуждающимся оказывают помощь, и по-прежнему с их стороны интерес к Церкви преимущественно материальный. Но мы не отчаиваемся. Когда начиналась приходская жизнь Православной Церкви в Бразилии, для обустройства храма арендовали один дом. А уже в период священства моего отца было несколько церквей в разных районах Рио-де-Жанейро, и в каждой служил священник…

Визит епископа и монашество

— Моя жизнь изменилась в 18 лет. Я профессионально играла в футбол, училась на двух факультетах университета, но внутри была пустота. В то время в Рио-де-Жанейро из Португалии приехал наш епископ. В этом человеке я почувствовала харизму и поняла, что он может стать для меня авторитетом.

Владыка рассказал о жизни во Христе, и я почувствовала, что эта жизнь настоящая. Когда епископ предложил мне поехать в монастырь в Португалию, не было мысли стать монахиней. Думала, побуду немного и вернусь домой. Правда, в моей жизни уже был интересный момент, связанный с монашеством…

Когда папа ездил с хором нашего прихода в Португалию, мне было 12 лет. Тогда я впервые услышала о монастыре и сказала: «Я хочу быть монахиней!» У меня спросили: «Почему?» И я ответила: «Потому что монаху не надо работать!» «Наоборот, монах очень много работает!» — «Вы не понимаете! Я не хочу, чтобы в моей жизни были только работа и дом. Я хочу настоящей жизни!» В 12 лет я написала епископу в Португалию несколько писем с одинаковым содержанием: «Владыка, я хочу быть монахиней!» Ни на одно из них ответа не было. И вот спустя 6 лет, когда я уже забыла о своем желании, епископ пригласил меня в монастырь…

Монастырь в Португалии и постриг

— Уезжая в Португалию с другими девушками из Бразилии, я была уверена, что вскоре вернусь домой, но, когда зашла в монастырь, почувствовала: «Это мое!»

Сестер в обители было мало. Приходилось многому учиться и нести разные послушания. Я работала в огороде, косила траву, смотрела за животными. В монастыре шло строительство, и мы своими руками соорудили несколько келлий.

Монашеский постриг я приняла, будучи очень молодой. Тогда я не понимала, что мое решение причинило маме боль, — все-таки я была еще совсем ребенком. Папа в какой-то мере меня понимал. Во всяком случае, мне никто не ставил преград.

В группе астрологов, которые приняли Православие, сыновья становились дьяконами и священниками, а дочери шли в монастыри. В этом не было ничего странного, все-таки Церковь для наших семей стала жизнью. У родителей хоть и была общая боль, они понимали, что их дети — закваска для следующих поколений.

В Португалии мы прожили около 2,5 лет. После смерти нашего епископа начались серьезные преобразования. Православная Церковь Португалии с 1990 года на правах автономии находилась в юрисдикции Польской Православной Церкви, к ней же относилась и Церковь, основанная в Бразилии. На момент, когда в Португальской Церкви начались изменения, на моей родине уже был бразильский владыка, Православная Церковь Бразилии не зависела от Португальской и осталась в составе Польской Церкви.

Нашему сестричеству в Португалии приходилось делать выбор — уйти в раскол или примкнуть к канонической Православной Церкви. Помощь мы тогда нашли у сербов. Знакомый сербский монах предложил переехать во Францию и стать частью Сербской Православной Церкви.

Жизнь во Франции

— В сравнении с Португалией жизнь во Франции для нас была сложнее. Здесь уже были люди с другой ментальностью. И сербы, которые там жили, и мы, по сути, были странниками. Нам с сестрами всё приходилось изучать сначала. Мы начали переводить богослужебные тексты, но французский язык знали только игуменья и я. В тот период через моего отца мы активно помогали Православной Церкви в Бразилии.

Во Франции связь с местной Церковью была более тесной, чем в Португалии. Наша игуменья говорила: «Вы ничего не видели! В Португалии вы жили, закрывшись в своем мире. Сейчас надо больше узнавать о Православии, знакомиться с жизнью в других монастырях». Матушка сама поехала в Сербию, чтобы наладить связи и иметь возможность послать нас с сестрами в монастыри Сербской Православной Церкви для обучения. В Сербии она узнала блаженнопочившего епископа Афанасия (Евтича), который начал помогать нам духовно.

Во Франции я прожила 4 года, пока настоятельница не отправила меня в Боснию и Герцеговину — изучать иконографию и приобретать опыт монашеской жизни.

Босния и Герцеговина

— Из-за ситуации в Португалии у меня была сильная травма. Я чувствовала, если ее не вылечить, новые силы взять будет негде. После смерти владыки, который привез нас в монастырь Португалии и стал наставником, наше женское сестричество осталось без духовника. Нужен был человек, который бы вдохновлял и указывал путь. В Боснии и Герцеговине я нашла такого человека. С благословения моего епископа из Франции я переехала в монастырь святых апостолов Петра и Павла и осталась там на 5 лет.

Еще в Бразилии я профессионально занималась спортом. Когда переехала в Боснию и Герцеговину, по благословению игуменьи начала играть в футбол с детьми, которые приходили в монастырь. Каждую субботу мы устраивали спортивные соревнования, а потом дети посещали Божественную литургию.

Вера и общение с монахами укрепляли ребят, поскольку в их памяти еще были живы воспоминания о страшной войне в Боснии и Герцеговине, во время которой многие из них потеряли родителей. Сегодня тем, кто играл в те годы на монастырском дворе в футбол, уже по 20–25 лет, у них свои семьи и своя взрослая жизнь. Со многими из них мы продолжаем общение.

Период в Боснии и Герцеговине стал для меня очень важным, но Господь вел дальше. Я переехала в Черногорию и начала подготовку к православной миссии в Аргентине…

Продолжение следует…

Беседовала Дарья Гончарова

Фотографии Максима Черноголова и из личного архива монахини Ребекки (Перейра)

Монахиня из солнечной Бразилии (часть 1)>>

10.03.2021