«Господь вел, а я училась доверять» (часть 2)

Сестра милосердия Татьяна Абрамова пришла в Сестричество в честь преподобномученицы Великой княгини Елисаветы в 1997-м. Ее духовное взросление происходило на монастырских послушаниях — скарбонка в переходе, церковная лавочка, детское православное поселение «Незабудка»… Сегодня Татьяна — старшая сестра, координирует работу всех монастырских лавочек. Пройденный путь не был для нее легким, но именно в преодолении и борьбе рождался опыт доверия Богу.

«Мой мир перевернулся»

— Со скарбонкой меня поставили в переходе на железнодорожном вокзале. Я приносила на послушание белые валенки, но не могла их надеть. Смириться и стоять в центре города в валенках было непросто. Около часа боролась с собой, потом замерзала и надевала. Послушание со скарбонкой смиряло мою гордость.

Было время, когда нас прогоняли из перехода. Сестра Галина Буэль, с которой мы несли послушание, пошла в Мингорисполком. У нее спросили: «А кто там стоит?» Галина ответила: «Я и сестра Татьяна». — «Это та, что в белых валенках?» У меня была такая внутренняя борьба из-за этих валенок, а, оказывается, о них знали даже в горисполкоме!

«Подари мне что-нибудь божественное»

— К нам подходила Лена. У нее были муж и дети, но за год умерло четыре близких человека, и женщина не выдержала: начала пить, жила на улице, копалась в мусорках. Лена всё время просила: «Подари мне что-нибудь божественное». А у меня — скарбонка из пожертвованного стола и на прикрепленных к ней «крылышках» календарики. Мы с сестрами тогда всё носили на себе.

Какое-то время я дарила. И вот Лена приходит в очередной раз, а я ей отказываю. И вдруг понимаю, что у меня на «крылышках» ничего нет. Во время разговора она тихонько всё стащила...

Приходит снова. Я говорю: «Лена, как тебе не стыдно? Я же с тобой по-человечески, а ты крадешь!» — «Я? Да я никогда! Да как ты могла подумать!» Развернулась и ушла. Через час возвращается. Отворачивает полы шубы, расстегивает булавки, достает деньги и покупает всё, что у меня в тот день было. Конечно, это она взяла те календари, но как же ее задели мои слова…

«Снегурочка, тебе чего надо?»

— В переходе пел мужчина без определенного места жительства. Каждый раз он подходил, говорил: «Поклон вам, ваше преподобие!» — и шел работать. И вот у меня тяжелейшее внутреннее состояние, просто мрак. Люди мелькают тысячами, а я их видеть не могу. Подходит «ваше преподобие». Поклонился, отошел метра на два и начал петь «О чем, дева, плачешь?». Я стою и понимаю: через этого человека, которого отвергает общество, меня утешает Бог. Мужчина спел, бросил копеечку в скарбонку и ушел, а моей душе стало легко.

В Новый год послушание веселое. Утром 1 января люди спят, а я выхожу в переход со скарбонкой в белом пальто и светлых валенках. Подходят двое ребят с бокалами шампанского: «Снегурочка, что ты тут стоишь? Тебе чего надо?» — «Я на послушании». — «Нет, ты нам скажи! Вот нам BMW надо, а тебе чего?» Они тогда несколько раз возвращались, пытаясь понять, что же мне все-таки в этой жизни надо...

«Мама надела облачение и начала исповедовать Христа»

— Мама в храм пришла раньше, а на послушание в монастырь примерно через 1,5 года после меня. Много лет она работала в военном представительстве России на МАЗе. С ее помощью на проходной завода открывается церковная лавочка, и специалист высокого ранга становится сестрой милосердия.

— У нас есть сестры, которые ходят в облачении по городу, а есть те, кому это крайне тяжело дается. По опыту мамы я видела, как это непросто.

 «Быть в послушании — многогранная внутренняя работа»

— Четыре года я простояла со скарбонкой, и мне в страшном сне не могло присниться то, что будет дальше. Меня поставили на послушание в одну церковную лавочку с мамой. Если бы я знала, что такое возможно, наверное, в сестричество бы не пришла.

Начался наш непростой путь к примирению. Мало того, что я должна была подчиняться маме дома, так еще и в лавке! Шаг вправо, шаг влево — и доходило до слез. Теперь понимаю, мама учила меня безоговорочному послушанию, и очень благодарна ей за этот опыт...

Сегодня я старшая сестра по церковным лавкам. Если вижу, что сестры не находят между собой мира, понимаю, что кто-то должен слушаться, а кто-то — быть старшим. Потом мы меняем сестер местами.

— Между нами с мамой пролегала пропасть, но в последние годы мы чувствовали мысли и желания друг друга. Через смирение и стремление найти Христа Бог нас соединил.

«Мама никогда не роптала»

— С мамой мы проработали 5–6 лет. У нее обнаружили тяжелую онкологию и сделали операцию. Мама боролась. Уехала из Минска и 7 лет прожила в Смолевичах. Ходила в храм, изучила церковный устав, начала петь. Вдвоем с батюшкой они правили богослужения.

Поначалу прихожан не было, но постепенно люди собирались. Мама каждую неделю причащалась. Глядя на нее, начали причащаться и прихожане. А потом при храме создали хор, и маму отстранили от церковного служения, позволив ей читать только благодарственные молитвы. И это она приняла. Болезненно, но это была серьезная работа над собой.

В детстве мама переболела ангиной, у нее был ревматоидный артрит, болела даже кожа. Были и другие недуги, но мама никогда не роптала, считая, что несет заслуженное наказание за свои грехи. Помню, как вечером ей было плохо, она просила принести крещенскую воду, а утром вставала и шла в храм. Я не понимала, как это возможно.

«Мы прошли серьезную школу сестер милосердия»

— Потом у мамы обнаружили опухоль рядом с позвоночником. Она была доброкачественной, и мама от операции отказалась. С этого момента начался самый тяжелый период в нашей жизни. Я забрала маму домой, и мы прошли серьезную школу сестер милосердия.

Мучилась мама год: боль не могли купировать. Дальше был хоспис на Стахановской, поскольку уколы надо было делать часто, а «скорая» могла приехать только несколько раз в сутки.

— В хосписе священник причащал больных. Как-то прихожу, а мама неспокойная. Зная, что был батюшка, решаю прочесть благодарственные молитвы. И мама мне говорит: «Ты впервые меня спасла!» Целый день она отказывалась от еды, потому что не поблагодарила Бога после Причастия...

В другой раз приезжаю, она требует: «Срочно забери меня отсюда! Здесь детей убивают!» Я уже думала, что это бред болящего человека, но потом одна из наших сестер говорит: «Таня, в советские годы на Стахановской был единственный абортарий в Минске». И скажите, что нет другого мира и Бог нам что-то не открывает…

«Через молитву Господь дает мир»

— Впервые в жизни мама попросила у меня прощения через полгода после того, как стала лежачей. Это было очень искренне. Как-то она даже сказала: «Есть такие моменты, когда начинаешь ненавидеть человека, который за тобой ухаживает. От гордости. Твоя слабость укоряет и раздражает, и это раздражение выливается на близких людей».

— Тяжело смотреть, как мучается близкий человек, а ты ничего не можешь сделать. Утром в день смерти мамы я просила: «Господи, все Небесные Силы, простите ей грехи, прекратите ее страдания!» И прозвучал звонок из хосписа: «Ваша мама отошла…»

«Послушание старшей сестры приняла как волю Божию»

— Мама уже не работала, а я еще много лет трудилась в церковной лавочке на МАЗе. Маму там полюбили, каждый приходящий спрашивал про нее. И это тоже духовная борьба: как не завидовать? как не ревновать? Теперь я искренне говорю сестрам: «Вы должны через всё это пройти».

Старшей сестрой я стала в 2014 году. Всё случилось неожиданно. Меня пригласили на совет старших сестер, хотя я даже не была старшей района, и назначили старшей по церковным лавкам. Приняла спокойно, как волю Божию и крест.

— У нас очень хорошая команда, сестры небезразличные. Понимаю, что иногда им надо высказаться, их надо поддержать. Я бы назвала три важных параметра, которые должны быть у сестры милосердия в церковной лавочке: она должна быть компетентна, культурна и верна — Богу и монастырю. Надо быть в мирном состоянии, исповедоваться и причащаться, и тогда Господь поможет.

Продолжение следует…

Беседовала Дарья Гончарова

Фотографии Максима Черноголова и из личного архива Татьяны Абрамовой

«Господь вел, а я училась доверять» (часть 1)>>

02.06.2021