Отец Сергий Черняк: «Хотелось помогать людям»

В нашем монастыре новый священник — иерей Сергий Черняк. Впервые в обители он побывал в 2007 году. Тогда неопытный юноша, только познакомившийся с Господом, не мог представить, что спустя 13 лет вернется в Свято-Елисаветинский монастырь в роли священника. На одном из сестрических собраний отец Сергий рассказал о своем пути к Богу, служении и семье.

— Мне немножко за 30. Родился я в Минске, моя матушка тоже из Минска. В храм пришел после армии, тогда же совершил первое паломничество в Свято-Елисаветинский монастырь. Посмотрел фильм, где монахиня рассказывала об обители, приезжаю в монастырь и встречаю эту матушку… Тогда еще не было мыслей о священстве.

«Я взял Евангелие и начал читать»

— Семя веры было заложено в детстве. Как-то мы с семьей ехали из Гродно и попали в аварию. Мама немного пострадала и после этого случая пошла в храм, начала молиться и читать Евангелие. Потихоньку она успокоилась, продолжала читать молитву «Отче наш», а Святое Писание стояло на полке.

В 13‒14 лет я посмотрел фантастический фильм, где были моменты, связанные с нечистой силой. В душу тогда запал речитатив, который навел на мысль, что у нас есть книга с похожим текстом. Я взял с полки Евангелие, лег на диван и начал читать. Еще дома была книга архимандрита Амвросия (Юрасова) «Ответы на вопросы». В ней я нашел, что Евангелие надо читать бесконечно — закончил и снова начинаешь сначала. И вот случилось что-то для меня незаметное и непонятное… Но в храм я тогда не пошел, был слишком застенчивым.

 «Казалось, вокруг ангелы, как я могу среди них быть?»

— Служба в армии стала для меня акселератором. Домашнему ребенку непросто 1,5 года провести вне дома — там, где тебя никто не любит, где ты никому не нужен, где тобой все командуют, где ты не имеешь свободного времени. Наверное, сильные переживания сняли с меня излишнюю стеснительность, и после демобилизации я пришел в храм в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», который находился недалеко от дома. Там я узнал о молодежном братстве в честь священномученика Владимира Хираско.

Помню, пришел на собрание братства и испытал страх: казалось, вокруг ангелы, как я могу среди них быть? Удивительное братство, в него принимают всех, не смотрят, как ты одет, здоровый или болящий. Не было бурной деятельности, люди собирались просто потому, что хотели быть с Богом и друг с другом. Простые беседы, мирная атмосфера… Такое спокойствие редко где можно найти, приходишь как домой. Я рос в молодежном братстве…

«Господь призывает, а ты всё зарываешь в землю?»

— После армии около 7 лет трудился на светской работе. Из года в год боролся с мыслью, что нужно поступать в семинарию и становиться священником. Долго откладывал, были благоговение и страх. В итоге я все-таки понял, что меня в этой жизни ничего не ждет, этому миру не важно спасение моей души, у него какие-то свои планы.

На то мое состояние в сердце запала притча из Евангелия о человеке, которому Бог дал талант. Она укорила меня. «Вдруг Господь призывает, а ты всё зарываешь в землю? За это тоже надо будет отвечать…» — такие мысли стали толчком, и в 27 лет я поступил в семинарию. Было непросто, 2 года отучился на дневном отделении со вчерашними школьниками — у всех разное отношение к жизни, вере, Церкви. Но Господь послал мне супругу, и третий курс я уже продолжил учиться на заочном отделении.

Трудился на светской работе, приходилось как-то содержать семью. Два месяца был водителем в монастыре. Вставал в 4:40, ехал три часа, потом помогал сестрам. Мне нравилось, но нагрузка была серьезная.

«Хочется верить, что прадедушка за меня молится»

— Почему я вдруг пришел в Церковь? Почему любой человек приходит в Церковь? Господь что-то дает, человек имеет какую-то душевную склонность и отвечает на Божий призыв.

Недавно прочитал в Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, что Господь дает искру, и ты можешь ее раздуть или плюнуть на нее. И всё это исходит из твоих уст. И почему я начал раздувать? Не знаю… Может быть, Господь знал, что мне нужно, и как-то так меня подвел.

В моем окружении верующих людей не было, для меня приход в храм был самостоятельным шагом. Только когда я поступил в семинарию, папа рассказал, что у нас в роду был священник — дедушка папы, мой прадедушка. Папа с дедушкой всего несколько раз в детстве встречался и ничего о нем не знал. Я сам потом стал интересоваться.

Мой прадед Евдоким Сабило служил в Бобруйской епархии. В 21 год молодым священником или на тот момент еще дьяконом его судили. Власти организовали кампанию по изъятию церковных ценностей, и служители храмов стали прятать утварь у себя по домам. Мой прадедушка тоже что-то спрятал. Нашли и по решению суда в августе 1925 года ему дали условный срок.

Сейчас мой прадед находится в числе пострадавших за веру Христову. Конечно, канонизирован он не будет, но пусть даже в какой-то небольшой мере тоже жертва репрессий. Это меня поддерживает, хочется верить, что прадедушка за меня молится.

Знакомство с отцом Николаем Гурьяновым

— Мое знакомство с отцом Николаем Гурьяновым было заочным, уже после смерти старца. Я узнал о нем из бесед отца Андрея Лемешонка и купил самую толстую книжку, которую смог найти. Как это обычно бывает, когда знакомишься со святым и читаешь житие, хочется навестить его могилку. После первого курса семинарии было дерзновение взять друга и летом поехать на остров Залит.

Уже на следующий день надо выезжать, а такой страх пришел: «Где мы там устроимся? Как лодку найти?» Взял я книжку отца Николая, открыл, а там его фотография, и мысль пришла: «Не бойтесь, я вас встречу».

Доехали, переправились на остров. Вскоре должна служба в храме начаться. Легкий дождик моросит. Решили прогуляться к кладбищу. Я и не знал, что напротив него домик старца стоит. Говорю другу: «Вот домик отца Николая, давай узнаем расписание. Может, завтра сюда попадем». Только я это сказал, как звонок на заборе начал звонить. Выходит сторож. Мы спрашиваем: «Когда можно попасть в комнатку отца Николая?» Он нам сразу открыл, и мы вошли...

Потом встретили женщину, которая предложила снять комнату. Всё это случилось в канун моего дня рождения. Ночью я пошел к отцу Николаю на могилку, посидел рядом, повздыхал, а наутро Божественная литургия. Подумал про себя: «Никто тебя не пустит в храме пономарить, потому что не знают». В тот день был праздник иконы Божией Матери «Благодатное Небо». И вот закончилась литургия, готовится крестный ход, ко мне подходит мужчина и спрашивает: «Хоругвь понесете?» И я пронес хоругвь святителя Николая вокруг острова.

Еще было одно чудо, связанное с отцом Николаем Гурьяновым, когда я учился на втором курсе семинарии. У семинаристов бывают сомнения, стоит ли выбирать священнический путь. Только во время учебы ощущаешь на себе некоторые особенности служения. Вот и у меня было серьезное смущение.

Снится мне как-то сон. Берег, вода, какие-то люди ползут, а я просто иду. Захожу в дом и понимаю, что здесь живет старец, к которому идут со всех концов земли. Я первым вхожу к нему, и появляется ощущение, что надо задать самый важный вопрос. Спрашиваю: «Нужно ли мне быть священником?» Старец отвечает: «Я был бы рад, если бы ты стал священником». Проснулся я и понял, что старец тот похож на отца Николая.

Это был сон. Вы знаете, как мы ко снам относимся — не принимать и не отвергать, где-то посередине…

Храм и приход

— Появилось желание рукополагаться и служить Богу. Я старался узнать у какого-нибудь настоятеля в Минске, как к этому подойти. Но на тот момент остаться не было Божиего Промысла, и мы попросились в деревню. Принял и рукоположил меня владыка Вениамин (епископ Борисовский и Марьиногорский. — Прим. ред.). Храм открыли в агрогородке Погост (Березинское благочиние), в здании бывшего магазина. Немного навели порядок, наладили богослужение.

Когда мы начинали дело с нашим приходом, я сказал матушке: «У нас будут храм и приход, настоящая христианская семья». С такими чувствами мы и пошли к людям, которые почти ничего не знали о Церкви. В деревне храм был давно, потом его закрыли, а в войну сожгли. Кто-то ездил по праздникам в город, кто-то даже не знал, кто такой батюшка и что такое благословение. Люди не понимали, как брать благословение у священника, который вдвое младше тебя.

Пока храм открывали, оформляли документы, первую церковную утварь собирали (ее подарил человек из монастыря), мечтали о богослужении. Для меня это была такая долгожданная Божественная литургия, а люди не шли к исповеди и Причастию. Я из большого минского храма и не мог понять, почему они не причащаются на богослужении. Долго пытался объяснить важность Евхаристии. Все-таки нужны время, терпение, теплота, любовь — это люди понимают.

В монастыре

— Мы с матушкой три года искали жилье в деревне. Ездили туда-сюда по 100 км и уже немножко томились душой. Может быть, Промысл такой был, что не могли ничего найти. Неожиданно Господь устроил так, что мы вернулись в Минск, хотя этого не было в самых смелых мечтах...

В 2012 году я напросился в духовные чада к отцу Андрею Лемешонку. Все его беседы переслушал, на них шло мое духовное возрастание. И вот, когда вопросы с жильем никак не решались, я пришел к отцу Андрею попросить молитв. И он неожиданно предложил: «А давай к нам! У нас священник в Болгарию уехал». Времени думать не было, я говорю: «Давайте». Всё чудесно получилось — мы в монастыре.

Матушка у меня очень любит монастырь. Она — регент, окончила духовное училище. Мы все требы, все службы старались петь вместе. Потом Господь послал ребенка, еще одного, и пока матушка утешается домашними молитвами. Это непросто, но тоже какое-то возрастание — надо пытаться быть сильнее суеты и забот.

По братству священномученика Владимира вижу, что верующие молодые люди, создавая семьи, потихоньку отходят от Церкви. Слышишь отговорки: «дети», «муж», «нет времени». Печально, что как только какое-то препятствие, мы сразу теряемся. Через эту серьезную нагрузку тоже нужно расти…

Когда я пришел из армии, была мода на высшее образование. Я думал: «Зачем мне это образование? Никогда в жизни не пойду учиться». В итоге я окончил экономический институт и семинарию, сейчас учусь на дневном отделении в магистратуре — 8 лет беспрерывной учебы. И это тоже искушение: когда человек развивается умственно, есть соблазн превозношения. Когда человек кичится умственными способностями, сердце потихоньку становится бесчувственным. Нужно следить, чтобы этого не было.

«На сожженной почве опять прорастает семя»

— Мне хотелось помогать людям, потому что я сам, когда ходил в храм с 2007 до 2013 года, искал духовного окормления. К отцу Андрею Лемешонку непросто попасть, а хотелось слышать какое-то слово. Тогда я понял, что многие священники заняты — у них послушание, им тяжело. Скитания и вопросы без ответов породили во мне желание, насколько хватает каких-то знаний и опыта, облегчать душевные страдания людей.

Рукополагали меня в Ляденском монастыре. Было горение: «Сейчас буду проповедовать!» Но если не будешь жить молитвой, ты этому миру ничего не дашь. Можешь проповедовать, можешь писать в интернете какие-то цитаты, но пока нет Духа, ты ничего не сделаешь. Хочется к этому идти…

В храм человека Господь приводит. Я как-то разговаривал с молодым думающим, трезвым и скептически настроенным человеком. Он начал утверждать, что в монастыре слабые люди. Говорю: «Смотри, монастырь окормляет братьев на подворье, они ведь никому не нужны. Как может слабый окормлять слабого?» Это для него был тупик. Я начал рассказывать о Боге, Церкви, он молчал. Я подумал, что переубедил его. На следующий день прихожу на работу (мы с ним тогда вместе работали) и думаю: «Ну, всё! Сейчас он в храм пойдет». Нет, не пошел. До ума дошло, а до сердца нет. Как-то мысленно я его переубедил, но не дал благодати, которая раскрывает нас навстречу Богу.

Хотелось бы иметь в себе мужество. Иногда кажется, что жизнь заходит в тупик — ты хотел стать священником или монахом, стал, а дальше нет той ревности, той любви, того детского чувства к Богу. Господь дает перегорать, и это тоже интересное состояние. Нужно не испугаться, не думать, что это конец жизни. Наоборот, на сожженной почве опять прорастает семя. Нужно совершать свой путь между страхом и надеждой, предвкушая небесную радость…

Подготовила Дарья Гончарова

8.07.2020