Строки жизни (часть 2)

В начале ноября 1904 года убийца великого князя Сергея Александровича «Иван Каляев нелегально въехал в Россию, — писал один из организаторов покушения на Московского генерал-губернатора. — 17 февраля 1905 года И. Каляев у здания суда поджидал великого князя».

«Я бросал на расстоянии четырех шагов, не более, с разбега, в упор, — писал впоследствии Каляев из тюрьмы друзьям. — Против всех моих забот, я остался жив».

«Взрывом, происшедшим от разорвавшейся бомбы, великий князь был убит на месте, а сидевшему на козлах кучеру Андрею Рудинкину были причинены многочисленные тяжкие телесные повреждения», — сообщалось в скупых строках официального рапорта…

«Мое свидание с великой княгиней произошло вечером 7 февраля в канцелярии арестного дома Пятницкой части, куда меня привели нарочно, — писал Каляев из тюрьмы. — „Да, я не могу вести с вами политических разговоров... Я хотела бы только, чтобы вы знали, что великий князь простил вам, что я буду молиться за вас...“ Мы смотрели друг на друга, не скрою, с некоторым мистическим чувством, как двое смертных, которые остались в живых. <...> „Я прошу вас, возьмите от меня на память иконку. Я буду молиться за вас“. И я взял иконку. <...> Великая княгиня встала, чтобы уйти. Я также встал».

Из письма Великой княгини Елизаветы императрице Марии Федоровне (8 марта 1905 года): «Жестокое потрясение [от смерти мужа] у меня сгладил небольшой белый крест, установленный на месте, где он умер. На следующий вечер я пошла туда помолиться и смогла закрыть глаза и увидеть этот чистый символ Христа. Это была великая милость, и потом, по вечерам, перед тем как ложиться спать, я говорю: "Спокойной ночи!" — и молюсь, и в сердце и душе у меня мир».

В письме Елизаветы Федоровны В.Ф. Джунковскому, адъютанту великого князя Сергея Александровича (1905 год): «Революция не может кончиться со дня на день, она может только ухудшиться или сделаться хронической, что, по всей вероятности, и будет. Мой долг — заняться теперь помощью несчастным жертвам восстания… Предпочитаю быть убитой первым случайным выстрелом из какого-нибудь окна, чем сидеть тут, сложа руки...»

Забота о страждущих и раненых переросла в июле 1907 года в намерение организовать лазарет для увечных воинов Русско-японской войны, который и был устроен Великой княгиней на купленном ею земельном участке на Большой Ордынке в Москве в октябре того же года.

Елизавета Федоровна напишет в те годы З.Н. Юсуповой (23 июня 1908 года): «Мир сердечный, спокойствие души и ума принесли мне мощи святителя Алексия. Если бы и Вы могли в храме подойти к святым мощам и, помолясь, просто приложиться к ним лбом — чтобы мир вошел в Вас и там остался. Я едва молилась — увы, я не умею хорошо молиться, а только припадала: именно припадала, как ребенок к материнской груди, ни о чем не прося, потому что ему покойно, от того, что со мною святой, на которого я могу опереться и не потеряться одна».

«Не знаю, как благодарить Бога за этот дивный душевный и телесный отдых, — писала она 18 июля 1908 года императрице Марии Федоровне из Гапсаля, где находился грязевой и климатический курорт и где Великая княгиня лечилась от ревматизма, — и я так счастлива, что набралась сил и к зиме смогу как следует взяться за мою будущую большую благотворительную работу — новое сестричество, которое я хочу основать для бедных и ради которого намерена совершенно переменить свою жизнь».

Из письма Елизаветы Федоровны А.Н. Нарышкиной от 20 января 1909 года: «...Люди, страдающие от нищеты и испытывающие всё чаще и чаще физические и моральные страдания, должны получить хотя бы немного христианской любви и милосердия — это меня всегда волновало, а теперь стало целью моей жизни... Я должна быть сильной, чтобы их утешать, ободрять своим примером».

***

Из писем императору Николаю II (26 марта и 18 апреля 1909 года): «Через две недели начинается моя новая жизнь, благословленная в церкви. Я как бы прощаюсь с прошлым, с его ошибками и грехами, надеясь на более высокую цель и более чистое существование. Для меня принятие обетов — это нечто еще более серьезное, чем для юной девушки замужество. Я обручаюсь Христу и Его делу, я всё, что могу, отдаю Ему и ближним».

10 февраля 1909 года Великая княгиня собрала 17 сестер основанной ею обители, сняла траурное платье, облачилась в белое монашеское одеяние и взошла в мир бедных и страдающих: «Я приняла это не как крест, а как дорогу, полную света, которую указал мне Господь после смерти Сергея».

Говоря о своем пути, Великая княгиня писала профессору Санкт-Петербургской духовной академии А.А. Дмитриевскому (1911 год): «Некоторые не верят, что я сама, безо всякого влияния извне, решилась на этот шаг. Многим кажется, что я взяла на себя неподъемный крест, о чем и пожалею однажды и — или сброшу его, или рухну под ним. Я же приняла это не как крест, а как путь, изобилующий светом, который указал мне Господь после смерти Сергея, но который за долгие годы до этого начал брезжить в моей душе. Для меня это не "переход": это то, что мало-помалу росло во мне, обретало форму».

Из письма Е.Н. Нарышкиной (1910 год): «Вы можете вслед за многими сказать мне: оставайтесь в своем дворце в роли вдовы и делайте добро "сверху". Но, если я требую от других, чтобы они следовали моим убеждениям, я должна делать то же, что они, сама переживать с ними те же трудности, я должна быть сильной, чтобы их утешать, ободрять своим примером; у меня нет ни ума, ни таланта — ничего у меня нет, кроме любви к Христу, но я слаба; истинность нашей любви к Христу, преданность Ему мы можем выразить, утешая других людей — именно так мы отдадим Ему свою жизнь…»

В письме императору Николаю II (26 марта 1910 года) есть такие строки: «Чем выше мы пытаемся подняться, чем бóльшие подвиги налагаем на себя, тем больше старается диавол, чтобы сделать нас слепыми к истине. <…> Продвигаться вперед надо настолько медленно, чтобы казалось, что стоишь на месте. Человек не должен смотреть сверху вниз, надо считать себя худшим из худших. Мне часто казалось, что в этом есть какая-то ложь: стараться считать себя худшим из худших. Но это именно то, к чему мы должны прийти — с помощью Божией всё возможно».

В августе 1914 года началась Первая мировая война. Великая княгиня с первых дней войны включилась в деятельную помощь раненым воинам и их семьям, а также семьям ушедших на войну.

Последствия Февральской революции сказались на всех, в том числе и на жизни Марфо-Мариинской обители и ее настоятельницы. 1 марта 1917 года взбунтовавшаяся толпа окружила ее дом, к которому <...> подъехал экипаж, полный людей. Но обаяние всего ее облика было так велико, что невольно покорило революционеров. Один из них даже похвалил жизнь сестер, сказав, что у них не замечено никакой роскоши, а наблюдается только повсюду порядок и чистота, в чем нет ничего предосудительного. Видя его искренность, Великая княгиня вступила с ним в беседу об отличительных особенностях социалистического и христианского идеала. «Кто знает, — заметил в заключение ее <...> собеседник <...>, — быть может, мы идем к одной цели, только разными путями», — и с этими словами покинул обитель.

«Очевидно, мы недостойны еще мученического венца», — сказала Елизавета Федоровна в ответ на слова сестер, поздравлявших ее с благополучным исходом.

После заключения в марте 1918 года Брест-Литовского мира с Германией немецкие власти предложили Великой княгине вывезти ее за границу, но она отказалась: «Я никому ничего дурного не сделала: буди воля Господня!»

На третий день Пасхи, 7 мая 1918 года, патриарх Тихон служил Божественную литургию на Большой Ордынке в храме Иверской иконы Божией Матери; после службы он посетил Марфо-Мариинскую обитель и побеседовал с настоятельницей и сестрами. В этот же день Елизавета Федоровна была арестована.

На следующий день после ареста Великая княгиня написала сестрам письмо: «Да утешит и укрепит всех вас Воскресение Христово. В 6 часов проехали Ростов, вечером Троице-Сергиеву... Да сохранит нас всех с вами, мои дорогие, преподобный Сергий, святитель Димитрий и святая Евфросиния Полоцкая. Мы очень хорошо едем… Помните, мои родные, всё, что я вам говорила. Всегда будьте не только мои дети, но послушные ученицы. Сплотитесь и будьте как одна душа — всё для Бога, и скажите, как Иоанн Златоуст: „Слава Богу за всё!“… Ради Бога, не падайте духом. Божия Матерь знает, отчего Ее Небесный Сын послал нам это испытание в день Ее праздника. „Господи, верую, помоги моему неверию“. Промыслы Божии неисповедимы».

«Надо побольше прилепиться к Богу. <...> Теперь мы все переживаем одно и то же и невольно только у Него находим утешение нести наш общий крест разлуки. Господь нашел, что нам пора нести Его крест. Постараемся быть достойными этой радости. Я думала, что мы будем так слабы, не доросли нести большой крест. „Господь дал, Господь и взял. Как угодно было Богу, так и сделалось. Да будет имя Господне благословенно навеки“. Какой пример дает нам святой Иов своей покорностью и терпением в скорбях. За это Господь потом дал ему радость. Сколько примеров такой скорби у святых отцов во святых обителях, но потом была радость. Приготовимся, к радости, быть опять вместе. Будем терпеливы и смиренны. Не ропщем и благодарим за всё...»

11 мая 1918 года Президиум Уральского областного Совета постановил: «Всех лиц, принадлежавших к царствовавшему до революции дому Романовых, <...> выслать вместе с их семьями в г[ород] Алапаевск под надзор местного Совета».

После двухмесячного заключения глубокой ночью 18 июля 1918 года, в день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского, Великую княгиню Елизавету Федоровну вместе с другими членами императорского дома бросили в шахту старого рудника в Нижней Синячихе.

В середине сентября 1918 года город был занят войсками Белой армии, и началось расследование преступления. 11 октября из шахты были извлечены тела Елизаветы Федоровны, а затем остальных страдальцев.

«Святую Россию и Православную Церковь врата ада не одолеют», — писала накануне мученической кончины преподобная Елизавета Федоровна.

Великая княгиня Елизавета Федоровна и разделившая ее страдание инокиня Варвара были прославлены Русской Православной Церковью в лике святых в 1992 году. В настоящее время их мощи почивают в храме равноапостольной Марии Магдалины у подножия Елеонской горы. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла общецерковное празднование установлено в день обретения мощей преподобномучениц Елисаветы и Варвары — 11 октября.

Из писем великому князю Павлу Александровичу (31 марта 1905 года) и княгине З.Н. Юсуповой (1 июля 1908 года): «Но все же смерть остается разлукой. Я не люблю это слово; думаю, те, кто уходит, подготавливают для нас дорогу, а наши здешние молитвы помогают им расчистить путь, по которому нам предстоит пройти...»

Материал подготовлен редакцией сайта obitel-minsk.ru

При подготовке использовались материалы:

https://bookz.ru/authors/izol_da-ku4maeva/kogda-ji_961/page-5-kogda-ji_961.html

http://www.fond.ru/userfiles/person/541/1473930874.pdf

и фотографии из:

Архива Дармштадта земли Гессен. Фонд: Д 24, Nr:/2/l; Koehler L. Saint Elisabeth.

The New Martyr. NY, 1988. P. 16; Alice Grossherzogin von Hessen und bei Rhein… S. 158, 184, 311, S. 108 и интернета.

Строки жизни (часть 1)>>

02.11.2020