Строки жизни (часть 1)

Документы, свидетельствующие о жизни преподобномученицы Елисаветы, многочисленны. Это и воспоминания многих лиц, и архивные документы, в которых зафиксирована практическая сторона ее деятельности, и воспоминания о лицах, с которыми она вела переписку. Но лучше всего о человеке говорят дела и письма…

В небольшом дармштадтском доме 20 октября (1 ноября по н. ст.) 1864 года в семье герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IV и его супруги принцессы Алисы, дочери английской королевы Виктории и принца Альберта Саксен-Кобургского, родилась вторая дочь — Элла, будущая Великая княгиня Елизавета Федоровна. Вот что в первый год ее жизни принцесса Алиса пишет королеве-матери:

«Мы нарекли младенца Елизаветой, но в кругу семьи решили называть ее Эллой…» «Элла уже некоторое время говорит "папа" и "мама" и называет себя сама, ползает везде, очень энергичная и веселая, прямая противоположность Виктории, которая так бледна, белокура и теперь худая, а у Эллы глаза темно-голубые и волосы роскошного каштанового цвета, так что про этих двух крошек никогда не скажешь, что они сестры. Они очень милы друг с другом, им нравится быть вместе, они приносят нам много радости. Ни за что не променяла бы их на мальчиков! Это такие милые сестрички, и они могут стать хорошими подругами».

А в шесть лет, еще едва владея пером, Элла уже сама пишет послание отцу, находившемуся тогда на фронте:

«Дармштадт, 29 декабря 1870

Мой любимый папа, я желаю тебе счастливого Нового года. Мама поставила твою фотографию в нашей комнате для школьных занятий. Мы были в мэрии города, там бедные дети получили рождественские подарки, а их папы — на войне. Адью, любимый папа. Твоя послушная, любящая тебя дочь Элла».

Позднее Алиса сообщает мужу в письме: «Элла здорова и совсем не хочет расставаться со мной, когда я прихожу к ним в комнату. Она постоянно меня целует и обвивает своими пухлыми ручками мою шею. Каждый раз, когда я ухожу, происходит "сцена". Она такая ласковая… Милая толстушка Элла очень сильная и отнюдь не тихая… Элла пишет тебе сама… Ей уже восемь лет! Она еще прелестнее, чем прежде, и очень милый ребенок».

В 35 лет принцессы Алисы не стало — мужественно боровшись за жизнь детей и супруга во время эпидемии дифтерии, она заболела сама и умерла. В день смерти великой герцогини Гессенской королева Виктория в письме обещает своим внукам в Дармштадте: «…я попытаюсь вместе с Вашей другой бабушкой стать Вашей матерью <…> по Божьей воле. Да поможет он всем Вам и поддержит Вас. Любящая и несчастная бабушка V.R.I.»

На двадцатом году жизни принцесса Елизавета становится невестой великого князя Сергея Александровича Романова, младшего сына российского императора Александра II. В феврале 1884 года великий князь, сразу после военного парада отправляясь на вокзал, едва успевает сесть в шедший в Дармштадт поезд. Из Германии Сергей Александрович сообщает: «Нашел здесь совершенную весну — листья распускаются, весенние цветы тоже и воздух теплый. Элла, если можно, еще красивее… Я ее немного учу по-русски; между прочим, учу ее словам "Боже, Царя храни"».

Их бракосочетание состоялось 15 июля 1884 года.

«Все, кто его знает, любят его и говорят, что у него правдивый и благородный характер…», «Я счастлива и очень любима», — пишет Элла бабушке королеве Виктории, а в письме к брату Эрнсту называет мужа «настоящим ангелом доброты».

А уже в ноябре, который Елизавета Федоровна и Сергей Александрович провели в Гатчине, где в это время жили император Александр III и императрица Мария Федоровна, в Англию приходит письмо о буднях Великой княгини:

«Может быть, Вы захотите узнать о нашем пребывании в Гатчине, где я так хорошо провожу время. Саша и Минни оба такие добрые, и я провожу всё послеобеденное время с Минни. Утром мне дают уроки русского языка, потом, после завтрака, императрица приходит ко мне, и мы вместе пишем красками, потом выходим вместе, а после чая император читает — таким образом, время проходит очень приятно. Иногда после обеда мы все остаемся вместе — или пишем, или читаем. В те дни, когда у меня нет уроков, я занимаюсь тем же самым и по утрам... На этой неделе два раза устраивались полковые торжества...»

О принятии Православия Елизавета Федоровна думала с тех пор, как стала супругой великого князя Сергея Александровича. Но своему отцу, Людвигу IV, великому герцогу Гессенскому и Прирейнскому, она напишет письмо только в 1891 году:

«...А теперь, дорогой Папа, я хочу что-то сказать Вам и умоляю Вас дать Ваше благословение. Вы должны были заметить, какое глубокое благоговение я питаю к здешней религии с тех пор, как Вы были здесь в последний раз — более полутора лет назад. Я всё время думала и читала, и молилась Богу — указать мне правильный путь, и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти всю настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином. Это было бы грехом оставаться так, как я теперь — принадлежать к одной Церкви по форме и для внешнего мира, а внутри себя молиться и верить так, как и мой муж. Вы не можете себе представить, каким он был добрым, что никогда не старался принудить меня никакими средствами, предоставляя всё это совершенно одной моей совести. Он знает, какой это серьезный шаг, и что надо быть совершенно уверенной, прежде чем решиться на него. Я бы это сделала даже и прежде, только мучило меня то, что этим я доставляю Вам боль. Но Вы, разве Вы не поймете, мой дорогой Папа? Вы знаете меня так хорошо, Вы должны видеть, что я решилась на этот шаг только по глубокой вере и что я чувствую, что пред Богом я должна предстать с чистым и верующим сердцем. Как было бы просто — оставаться так, как теперь, но тогда как лицемерно, как фальшиво это бы было, и как я могу лгать всем — притворяясь, что я протестантка во всех внешних обрядах, когда моя душа принадлежит полностью религии здесь. Я думала и думала глубоко обо всем этом, находясь в этой стране уже более 6 лет и зная, что религия "найдена". Я так сильно желаю на Пасху причаститься Св. Таин вместе с моим мужем. Возможно, что это покажется Вам внезапным, но я думала об этом уже так долго, и теперь, наконец, я не могу откладывать этого. Моя совесть мне это не позволяет. Прошу, прошу по получении этих строк простить Вашу дочь, если она Вам доставит боль. Но разве вера в Бога и вероисповедание не являются одним из главных утешений этого мира? Пожалуйста, протелеграфируйте мне только одну строчку, когда Вы получите это письмо. Да благословит Вас Господь. Это будет такое утешение для меня, потому что я знаю, что будет много неприятных моментов, так как никто не поймет этого шага. Прошу только маленькое ласковое письмо».

Из всех родственников только бабушка Великой княгини королева Виктория поняла ее душевное состояние и написала ободряющее письмо, чем несказанно обрадовала Елизавету. Отец не послал просимого ею ответа. Вместо него 14 января 1891 года он написал письмо, в котором выражал неудовольствие от принятого ею решения:

Отвечая ему, Елизавета Федоровна писала: «Я благодарю Вас от всего сердца за Ваше письмо. Я глубоко чувствую то горе, которое я причиняю Вам. Пожалуйста, пожалуйста, простите меня, но это должно быть так. Я уже слишком долго игнорировала голос моей совести, так как я была уверена, что все вы будете очень переживать из-за меня. <...> Это было бы невозможным для меня — продолжать жить так, как я раньше жила. Сергей меня никогда не заставлял и не старался переубедить меня. Он предоставил мне самой принять личное решение. И я сделала этот шаг совершенно сама... Я чувствую внутри себя, что этот шаг ведет меня ближе к Богу...»

8 марта 1891 года Елизавета Федоровна сообщила отцу о предстоящей церемонии присоединения ее к Православной Церкви: «Здесь не будет крестных родителей, как Вы думаете, — писала она. — Я должна буду сказать Символ веры, и после этого последует благословение. Затем миропомазание, целование креста, Святого Евангелия, и потом последует Святое Причащение. Мне даже не надо будет идти к исповеди перед этим, если я этого не захочу. Это будет происходить в субботу 13/25 апреля, под Вербное воскресенье, и очень скромно. В четверг я опять причащусь Святых Таин в соответствии с православным обычаем вместе с Сергеем...»

«Вся церемония на всех присутствующих произвела глубокое впечатление, — писал император Александр III сыну Николаю, — я должен сознаться, что был глубоко проникнут серьезностью и знаменательностью этого события и чувствовалась близость и участие чего-то таинственного и присутствие Самого Господа! Элла очень хорошо читала молитвы, а некоторые и говорила наизусть. Да, это отрадное событие, порадовавшее меня глубоко, и я придаю ему особую важность в настоящее время».

В 1891 году в Лазареву субботу над Елизаветой был совершен чин принятия в Православную Церковь через таинство Миропомазания с оставлением прежнего имени, но в честь святой праведной Елисаветы, матери святого Иоанна Предтечи. Император Александр III благословил свою невестку драгоценной иконой Нерукотворного Спаса, с которой Елизавета Федоровна и приняла мученическую смерть.

***

26 февраля 1891 года приказом императора Александра III великий князь Сергей Александрович, бывший на тот момент генерал-майором и командиром лейб-гвардии Преображенского полка, был назначен «Московским генерал-губернатором и генерал-адъютантом с зачислением по гвардейской пехоте». В марте того же года Елизавета Федоровна писала отцу относительно назначения мужа на новую должность: «Вы хорошо сможете понять, как великая доброта Саши и его доверие тронули нас. Но мы не можем и представить себе, какие большие перемены может принести нам жизнь в будущем. <...> Волосы поднимаются дыбом, когда подумаешь, какая ответственность возложена на Сергея... староверы, купечество и евреи играют там важную роль... Теперь всё это надо привести в порядок с любовью, твердостью, по закону и с терпимостью. Господь, дай нам силы, руководи нами, так как всё это будет таким трудным и тяжелым...

После Пасхи мы переезжаем в Москву... Утешение для нас то, что нас ожидают там с открытыми объятиями и что жители Москвы очень лояльны и радуются, встречая брата императора в своем городе. Я также надеюсь, что смогу помогать немного Сергею. Я буду стараться исполнять отлично всё то, что выпадет на мою долю...» Елизавете, когда она это писала, было всего двадцать шесть лет…