Ольга Сергеевна

Из цикла рассказов «Милосердные сестры»

Мы сидим на лавке в прохладной тени высоких деревьев, за алтарем храма Живоначальной Троицы. Всенощная окончилась, двор опустел. За чугунной решеткой церковной ограды простираются просторы Москвы-реки и Серебряного бора. Солнце нехотя удаляется. В мягком свете золотистого заката мне хорошо виден профиль Ольги Сергеевны. Очерченный отчетливой тоненькой линией, он напоминает мне один из профилей, нарисованных Пушкиным в его черновых набросках.

Среднего роста, с большими серыми глазами, со звонким, веселым голосом и с лицом под вуалью тонких лучистых морщинок, Ольга Сергеевна будто появилась из далекого прошлого, другого естества и состава. Эта сестра милосердия исполнена таким состраданием к людям, на которое в наше время оскудевающей любви мало кто способен. Она с легкостью совершает поступки истинной жертвенности и не задумываясь творит дела любви, являя нам всякий раз добрый пример для подражания.

Не торопясь, Ольга Сергеевна рассказывает о своей жизни. И странно мне слышать из ее благозвучных уст такой исполненный боли рассказ о пережитом…

— Родилась я в феврале 1952 года в ссыльном краю, в поселке Сенчан Магаданской области. От рождения была очень слабенькой, и мой папа дал мне свою кровь для переливания. Это сохранило мне жизнь.

Мой отец после окончания академии НКВД был командирован в Магадан для работы с заключенными. Сюда же по комсомольской путевке, окончив курсы киномехаников, приехала моя мамочка.

Помню затерянный в море снега поселок и переполненный сельский клуб, на подмостках которого я, маленькая девочка, громко пела и отплясывала, только чтобы зрители, рассерженные вынужденным перерывом, не свистели и не выкрикивали обидные слова в адрес матери, пока та меняла бабины с кинопленкой.

В старом тесном доме наша семья жила дружно. У мамы был необыкновенно легкий и жизнерадостный характер. Ее все любили. И я до сих пор не могу понять, как получилось, что папа в 1959 году ушел от нее к другой женщине. Незадолго до этого мы вернулись в Москву. Помню свое детское пронзительное чувство жалости и любви к матери. Она вынуждена была отдать меня в школу-интернат, что на Ленинском проспекте, и я по целым неделям не видела ее. Но в воскресные дни мы с ней были неразлучны.

В интернате отмечали мои вокальные данные и организаторские способности. Я возглавила совет дружины и стала солисткой хора, который часто выступал в Кремле. Видимо, эти выступления повлияли на мое желание стать артисткой. Но мама была против моего намерения, и я, по ее совету, после школы поступила на экономический факультет Пищевого института. В институте, впрочем, мои выступления на сцене продолжались в составе поющего квартета. Студенческие годы летели быстро, наступило время прохождения практики.

Группу студентов нашего института послали в Польшу для изучения опыта работы предприятий пищевой промышленности. Там я познакомилась с девушкой из Варшавы, которая на долгие годы стала для меня человеком близким. Наши отношения основывались на удивительном взаимопонимании, мы переписывались и ездили друг к другу в гости. И только совсем недавно, когда она в очередной раз навестила меня, было неловко от того, что говорить стало почему-то не о чем…

На пятом курсе я вышла замуж за студента физико-технического института. Мы познакомились в одном из студенческих отрядов по охране порядка на московских улицах.

Накануне свадьбы мне приснился зловещий сон: мужик страшного вида безжалостно избивал меня. И тот же самый страшный сон, что удивительно, я увидела еще раз — перед смертью нашего ребенка…

Браку предначертаны были одни несчастья. Петя оказался не приспособленным к семейной жизни. На мои плечи легли все труды по дому. Не чувствуя со стороны мужа ни любви, ни заботы, ни внимания, ни поддержки, я стала переживать приступы глубокой депрессии. Особенно после потери ребенка. От депрессии пришлось лечиться в клинике. Не интересуясь ничем, что касается семейной жизни, Петр занимался только тем, что было важно для него лично. Главным и единственным стоящим делом он считал науку и ей посвящал все двадцать четыре часа в сутки. Талантливый ученый, он рано умер от перитонита…

Так мы снова оказались вдвоем с моей мамой. Я устроилась работать экономистом в кардиологический центр. Одинокая еще молодая женщина не могла не вызывать интереса окружающих. И вскоре мои коллеги познакомили меня с Владимиром, у которого незадолго до нашего знакомства умерла жена. Нам хорошо было вместе, я чувствовала себя счастливой. И думала осчастливить мужа, когда сказала ему о том, что у нас будет ребенок. Но реакция Вовы была неожиданной. Он потребовал от меня невозможного — прерывания беременности, иначе — он настаивал — наш союз должен прекратиться навсегда.

Горькие и страшные дни пережила я тогда, а потом вернулась к матери, потому что решила оставить долгожданного младенца. Горе привело меня в храм. Можно сказать, моя беременность прошла в церкви. Сколько слез, сколько надежд было тогда вложено в мои молитвы!..

Мне исполнился сорок один год, когда появился на свет драгоценный мой мальчик — Андрейка. Малыш рос здоровым, хорошо развивался. Его отец сразу после родов приехал к нам домой с поздравлениями, но больше мы его никогда не видели…

Поднимать сына мне помогала мама. Чтобы воспитание мальчика не было сугубо женским, мы решили с ней отдать Андрея в кадетский корпус.

Милая моя, бесконечно любимая мамочка самоотверженно разделила со мной свою скромную судьбу. В 2004 году ее не стало. Я, не справившись с потерей, заболела и попала в больницу с прободной язвой желудка, еле выжила, укрепляясь единственной мыслью об Андрее.

Теперь мальчик вырос, я смотрю на него и любуюсь — стройный, подтянутый юноша, очень похожий на своего отца.

А мой папа умер совсем недавно. Он оставил нам в наследство неплохие средства к существованию. Спаси его Бог! И вся моя оставшаяся жизнь, и вся моя любовь, и забота должны были бы отныне принадлежать единственному сыночку. Но Господь призвал меня на служение людям. Видно, достаточно пережила я скорбей на своем веку, чтобы хватило опыта помогать другим, нуждающимся в поддержке и помощи…

Ольга Сергеевна поднялась со скамейки и перекрестилась на алтарь. Она помолчала, задумчиво подняла голову к небу и произнесла: «У меня снова появилась семья, это — наше Сестричество».

Солнца уже не было видно, но сияли золотом крест и купол храма.

25.12.2020