«Белая монахиня» (часть 1)

История сестры милосердия Людмилы Корнеевой во многом отличается от тех, которые рассказывают люди советской эпохи — Крещение в раннем детстве, верующие родители, Евангелие и иконы в доме, крестик на груди в хрущевские времена… Уже в раннем детстве Людмила ощутила особую связь с Господом и пронесла любовь к Нему через всю жизнь — жизнь, наполненную скорбями и слезами. Силы сестра находит в Боге и служении людям, а любовью делится с окружающими через чудесные стихи-песни, которые рождаются в ее сердце…

«Этот образ спасет тебя от смерти»

— Это была удивительная история... Перед смертью мой прадед Федор завещал маме, которой в то время было 9 лет, икону Пресвятой Богородицы, сказав: «Этот образ спасет тебя от смерти. Ты родишь пятерых детей, старшая или младшая дочь должна будет пострадать за наш род».

Началась война. Как-то в деревню прибежал мальчик, он плакал и кричал: «Спасайтесь, всех убивают! Соседнюю деревню сожгли!» В семье тогда росли три девочки — моя мама и две ее маленькие сестрички Шурка и Верка.

— Маму угнали в Германию. Наш дом сожгли, в нем заживо сгорели мамины сестрички Шурка и Верка. Я помню, как в детстве мы всей семьей ездили на мамину малую родину в День Победы. Мамочка плакала и обнимала вербу, в память о погибших сестричках на столбиках возле вербы всегда висели два бантика…

«Я с детства помню вкус Причастия»

— После войны мама вернулась в Беларусь. В Германии она настрадалась, дома на танцы с подружками не ходила. Соседки спрашивали: «Почему ты на печке сидишь?» Она отвечала: «Меня замуж и с печки заберут, если надо будет!».

— Наш дом стоял неподалеку от Свято-Михайловской церкви. Я помню вкус Причастия и отца Леонтия, который меня крестил и очень любил. Однажды после Причастия он подарил мне букетик незабудок.

Уехав из Слуцка, мы поселились на хуторе. Там не было храма, я очень тосковала по Боженьке и везде Его искала. Мы знали основные молитвы — «Богородице Дево, радуйся», «Отче наш», «Верую». В семье я была старшая, отвечала за детей. Помню, собираем с детками ягодки и молимся...

«Дочушка, рай переполнен! Столько мучеников на земле!»

— Папа стал бригадиром, а потом и заместителем председателя колхоза «Первое мая» в деревне Слобода Смолевичского района. Он был очень добрый человек и любил людей. Помню, папа болеет, к нему ночью приходит сосед и просит отвезти супругу в больницу. Отец тут же собирается и едет.

— Отец мой из рода помещиков Гурских. Его родители были верующими людьми, бабушка окончила церковно-приходскую школу. Мамины родители — тоже хорошие люди с непростой судьбой. Дед Матвей руководил колхозом, как-то он сказал: «Что-то Сталин не так делает. Почему столько людей гибнет?» Написали донос, и его забрали. Мама потом только и увидела в лесу на дереве котомочку, в которой передавала ему покушать. Реабилитировали деда Матвея спустя много лет…

«Надели крестик — не снимай!»

— Из Минска в колхоз часто приезжало начальство и всегда останавливалось в нашей хате. В доме висел образ и однажды один из гостей спросил: «Почему у вас икона на стене?» Папа ответил: «Супруга верующая. Я не могу убрать, у нас пятеро деток, надо, чтобы мир в доме был».

— Сестры у папы спрашивали: «Зачем это Люся так в Бога ударилась? Ты же в Бога не веришь!» А отец отвечал: «Я не верю? Ну-ка, посмотри под подушку!» Там лежало Евангелие…

«Господь лучше знает, что с нами делать»

— В 6-м классе учитель Василий Михайлович Король повез нас в Киево-Печерскую лавру. Помню, я задержалась у мощей праведной Иулиании Альшанской и просила ее: «Я хочу тут остаться и носить черную одежду». Домой ехала — у меня болела душа, мыслями всё еще была в лавре.

Уже спустя годы, когда я пришла в сестричество и несла послушание в монастыре, сказала батюшке Андрею Лемешонку: «Я хочу быть монахиней». Он ответил: «Ты и так всё время в монастыре». Нельзя так — хочу или не хочу, Господь лучше знает, что с нами делать…

Семейная жизнь

— Наш колхоз был подшефной организацией полиграфического училища, а я очень любила читать. Особенно близок мне был Сергей Есенин. Конечно, я загорелась идеей издавать книги. Приехала в Минск, поступила в училище, познакомилась с будущим мужем, он был печатником. Я вышла замуж и родила дочь, но супруг, к сожалению, сильно выпивал, и мы расстались.

Работала я тогда в типографии ЦК, одна воспитывала дочь Алену. Окончила педагогический институт, к этому времени уже трудилась в издательстве.

Последствия Чернобыля

— Весной 1986 года дочь с двумя подружками попала под радиационный дождь. Тучи пригнало с юга, осадки в Минске были сильные. В Соснах зашкалили приборы. В те дни беременные женщины «сбрасывали» детей, у школьников открывались кровотечения из носиков, больницы были переполнены: онкология, психические заболевания, суициды.

Алене было 17, Артему — 6 лет. У дочери толстые косы, я пыталась ее уговорить вымыть волосы, но она не хотела. Мы с сыном в тот день успели позагорать, после облучения он проспал почти двое суток.

Дочь стала нервная, возбужденная. Мы не понимали, что с ней происходит. Позже я делала перевод книги американского автора о Хиросиме и Нагасаки, тогда и осознала — это последствия Чернобыля. Алена попала в больницу в Новинках. Спустя годы я ей говорила: «Дочушка, лучше бы я заболела!» А она отвечала: «Мамочка, ты бы это не вынесла».

«Красота!»

— Первый раз на беседу к батюшке Андрею Лемешонку я пришла, когда еще работала в издательстве. О нем мне рассказал профессор Альберт Вейник — автор книги «Почему я верю в Бога», тогда я редактировала его «Термодинамику реальных процессов». Профессор показал мне книжечку о старце Николае Гурьянове. Помню, я очень удивилась, что старец пишет стихи.

— Алена вышла замуж. Спустя полгода после свадьбы муж ее покалечил. Человек он был некрещеный, когда выпивал, себя не контролировал. Дочь попала в больницу, будучи в положении. Врачи настаивали на аборте. Мы молились Богородице, и Матерь Божия дала нам Женьку…

«Господь нас не оставит…»

— В середине 90-х наше издательство закрылось, и я стала предпринимателем. В России закупала товар и продавала на стадионе «Динамо». Надо было кормить дочку, сына и маленького внука Женьку. Однажды я поехала в Петербург, и там меня обворовали. Еду назад в поезде на верхней полке и плачу. Видимо, не заметила, как задремала.

— Проснулась я, смотрю вниз, а там бабушка сидит и говорит мне: «Вы так плакали! Что у Вас случилось?» Я ей рассказала свою историю, а она мне — что когда-то была в Петербурге актрисой. Очень хороший человек, утешила меня.

Приехала я в Минск, товара нет, денег ни копейки. Что делать? Попросила сестер одолжить и поехала к ним в Жодино. Еду в электричке, подсаживается ко мне парень: «Вы такая грустная…» Я поделилась своим горем, а он говорит: «Могу Вас обеспечить обувью. Буду привозить, Вы реализовывать и деньги мне отдавать, себе процент оставите». А я удивляюсь: «Как же Вы мне товар дадите, у меня же денег нет?» Он улыбается: «Что, я Вас не вижу? Какой из Вас обманщик?» И этот Сережа загрузил мне комнату обувью. Как раз тогда был сезон. Так я и выжила…

Много случаев было, когда Господь помогал. Я еще в издательстве работала, девочку сократили. Говорю: «Не плачь, поделим мою ставку пополам». Она: «Как же ты отдашь? Тебе дочку растить!» Я говорю: «Господь нас не оставит». Через день встречаю знакомого, он меня просит постоять в киоске. Я тогда за два дня заработала месячный оклад…

«Боженька нас услышал, церковка строится!»

— Периодически Алена лежала в больнице в Новинках. Сестры милосердия тогда уже помогали пациентам. В отделение дочери приходила сестра Лия, теперь это матушка Евпраксия. Алене делали «шоки». Если у человека слабое сердце, во время этой процедуры он может умереть. Дочка потом говорила: «Когда сестра Лия держала меня за руку, я точно знала, что вернусь…»

— Мне советовали отдать дочь в интернат. Из-за болезни Алена устраивала в квартире погромы. Когда приходила в себя, просила: «Дайте мне пожить отдельно, я не могу справиться с собой, восстановлюсь и вернусь». Позже меня благословили оставить дочь в интернате, там она провела 12 лет. Я ее постоянно навещала и всегда молилась, чтобы она быстрее вернулась домой.

Продолжение следует…

Беседовала Дарья Гончарова

Фото Максима Черноголова и из личного архива Людмилы Корнеевой

16.06.2020