Анна

Из цикла рассказов «Милосердные сестры»

К вечеру ветер проснулся и побежал по дорогам маленького городка, рассыпая снежную крупу и раздувая вьюгу. Под волнистыми покрывалами сумерек и снега скрылись, разбросанные в неоглядных полях, перелески.

Аня подложила в печку дров, поставила в духовку чугунок со щами, зачерпнула из ведра, налила в рукомойник воды и взглянула на часы-ходики: два медвежонка стали отстукивать молоточками по наковаленке ровно десять. Пора было брату возвращаться с работы. Она вернулась к письменному столу, сложила в портфель свои учебники с тетрадками и взялась за штопанье. За стенами дома пели скрипочки непогоды. От возрастающей тревоги ныла душа. Аня отложила рукоделие, надела старенькую телогрейку, мамин пуховой платок, сунула ноги в валенки, по глубокому снегу выбралась за калитку и стала вглядываться в конец улицы. Рой за роем неслись густые снежинки. В окнах соседских домов еще горел свет. Пустынная улица, занесенная снегом, была молчаливой свидетельницей жизни двух сирот — Анны и ее старшего брата Кирилла.

Сначала умер отец, за ним, в скором времени, — матушка. Анечке в ту пору было тринадцать, а Кирюше исполнилось пятнадцать лет. Раз в неделю из деревни приезжала родная тетка, привозила яиц, сальца, оставляла немного денег. Картошку, другие овощи Аня с Кириллом сажали сами. Отец успел выстроить добротный дом, только дровами запасайся! Так и жили. Кирилл поступил в профтехучилище, Анна заканчивала школу. В училище Кирилл, глядя на товарищей, стал привыкать к вину и сигаретам, к гулянкам по ночам. Аня переживала, выговаривала ему свои обиды, стыдила, плакала, призывала опомниться. При этом готовила брату еду, провожала и встречала, обстирывала, на скопленные копеечки покупала ему одежду и обувь. И стал он средоточием всей ее девичьей жизни. Подружки — на танцы, нарядные, присматривают женихов, Анне некогда: кроме нее, заботиться о брате некому.

В глубине улицы показалась человеческая фигура. Кирилл шел, не торопясь, покачиваясь. Аня видела, как он упал в сугроб, пытался и не мог встать. Она подбежала, взвалила его на свои плечики и довела до дома. Хорошо, что вышла взглянуть на улицу, а то замерз бы!

Так было с некоторых пор если не каждый день, то через день. Утром брат со стыдом признавал свою вину, обещал Анне исправиться. Вечером всё повторялось сначала.

После окончания училища брат объявил, что уезжает жить и работать в Москву, чтобы окончательно не спиться в родном городе и накопить денег на свою и на ее свадьбу. Она проводила его и стала ожидать добрых вестей от своей двоюродной сестры, которая жила в Москве и обещала приглядывать за Кириллом.

Летом Аня поступила в педагогический институт, на заочное отделение, устроилась работать в одну из отдаленных деревенских школ. Каждый день она ехала на стареньком маршрутном автобусе по долгим проселочным дорогам, наблюдая за тем, как окружающие луга и березовые рощицы окунали в небо свои задумчивые лица, облачались в золотые, белоснежные или зеленые покрывала. Ее повсюду сопровождала любовь к родной земле, похожая на любовь к матери. Сколько раз это чувство спасало ее от непереносимой горечи печалей, врачевало душу и сердце! Речке да солнышку, бегущему по неспешному течению, доверяла Анечка свои сокровенные мысли и переживания. Любила одиночество полей, мудрый сумрак леса, ласковые пригорки, покрытые цветущей земляникой, несмолкаемые птичьи песни и радостное, входящее из сада в открытые окна дыхание жизни.

Через несколько лет школу в деревеньке закрыли, и Анне предложили работу в родном городке. К тому времени она уже перечитала все художественные книжки и учебники по педагогике из районной библиотеки, окончила институт и преподавала в старших классах русский язык и литературу. Из Москвы она получала самые разные новости о брате. Известно было, что он работал сварщиком на стройке, женился, что у него родились две дочки — погодки. Писали Ане и о том, что Кирилл не унимается, пьет.

Как-то по весне погожим утром Анна собиралась на работу. Открылась дверь, в дом вошел брат с двумя малышами на руках, с рюкзаком за плечами, и сказал: «Вот, Анюта, привез тебе племяшек, знакомься! Это — Танечка, два с половиной годика, а это — Наташка, на год моложе. Мать наша куда-то исчезла, убежала от нас. Будем теперь жить вместе с тобой. Принимай постояльцев!»

Через девять лет пропавшая мать объявилась и увезла девочек-подростков с собой в Москву. Там у нее были четырехкомнатная квартира и желание жить вместе с дочерьми, дать им хорошее образование.

Анна не сразу поняла, как ее сердце потрясла разлука с девочками. Она будто разучилась говорить, на какое-то время даже онемела от горя. Потом помчалась за ними в Москву — убедиться, хорошо ли устроились. Наглядевшись на своих красавиц и немного отдохнув душой, Анна вернулась домой. Все ее подруги давно были замужем. Кирилл ушел жить к местной пьянчужке и скандалистке, ходил вместе с ней на «шабашки», потом заработанные деньги вместе с «женой» пропивали. Сестра была ему больше не нужна, только если денег на выпивку попросить. Анне к тому времени исполнилось тридцать пять лет. Пусто, одиноко было в доме и в ее изболевшейся душе.

С начала нового учебного года в школу стали приглашать священника — настоятеля Вознесенского храма, чтобы батюшка беседовал со школьниками о православной культуре. Анна была классным руководителем у выпускников и старалась присутствовать на всех внеклассных занятиях своих учеников. Разговоры со священником на темы, самые важные для молодых людей, увлекли и взволновали ее. В ответах отца настоятеля она находила утешение и понимание сути пережитых своих скорбей. Аня удивлялась тому, что, живя недалеко от храма, она всегда, не задумываясь, проходила мимо, не замечая открытых настежь дверей…

Воскресенье — морозное, солнечное, покрытое хрустальной изморозью — стало для Анны судьбоносным днем. Она сидела рядом с батюшкой в пустом храме на лавке. Было время Рождественского поста. Богослужение давно закончилось, прихожане разошлись. Ярко горели лампадки. Солнце разлилось и приумножилось в сиянии лучей, отражающихся от стекол и металлических окладов в киотах икон, от начищенных подсвечников. Отец Григорий, в серебре волос и бороды, в белой епитрахили, вышитой серебряными крестиками, и в таких же поручах только что принял у Анны первую исповедь и благословил причаститься.

На Светлой седмице отец Григорий попросил Анну остаться после службы и сказал: «Мне вчера случилось побывать в Рождественском монастыре, это километров сто с лишним отсюда будет. Там образовывается приют для деток. Нужен подходящий человек — воспитательница. Показали мне некоторых малышей… Мальчик, два года, взят из семьи алкоголиков — родители окурки тушили об его ручки. Девочку четырех лет, чтобы не плакала, нетрезвая мать сажала на раскаленную сковородку. На глазах у другого мальчика отец зарезал мать. Еще есть ребенок со шрамами на лице — следами побоев… Недалеко от монастыря находится женская тюрьма. Оттуда тоже нескольких деток монахи приютили. Конечно, все дети с теми или иными хроническими заболеваниями. Ты, Анна, подумай хорошенько. Какое примешь решение — я не знаю, скажешь, если захочешь…»

Сколько будет Аня жить на свете, столько будет помнить глазеночки, которые встретили ее по приезде в монастырь — глаза переживших муку маленьких старичков и старушек, а не малых деток. Семеро жалких птенчиков… Кто-то тетей Аней, а остальные называли ее мамой. Монастырь давал детям молитвенный покров и крышу над головой, учил жить в церковной ограде, кормил, одевал. Когда ребята чуть подросли, стали благословляться познавательные и паломнические поездки, отдых и лечение в детских санаториях, на море. Анна служила детям с любовью — всегда и повсюду была рядом с ними, берегла, охраняла, воспитывала с терпением и осторожностью, дарила чувство защищенности. Держась друг друга, они стояли на монастырских службах, вместе учились, читали, играли. Школьников каждый день отвозили в школу, в соседнее село. Анна оставалась с малышами дома.

Чего только не случалось за шесть лет жизни в обители! Восьмилетний Тимка однажды не вернулся из школы. Анна как помешанная всю ночь бегала по оврагам, по берегу реки, по окрестностям села — кричала, звала. Утром его привезли из города, нашелся — решил самостоятельно съездить в зоопарк. Или трехлетняя Дашенька — не заметили, как прошла в алтарь и там за престолом села на ковер да и заснула. Тоже обыскались. Отец архимандрит потом игуменьей стал ее называть, встретит — благословит, по русой головке погладит, просфору даст — для нее особо припасал… И спектакли ставили к Рождеству и к Пасхе — радовались, и когда болели — старались, выхаживали, и Степу пятилетнего отпели и похоронили — смертельный, уже запущенный недуг у него обнаружился при поступлении в монастырь… Когда уложит Анна всех своих чадушек по кроваткам спать, сядет под светильником, чтобы помолиться за рукоделием, нет-нет да и всплакнет, прижав к лицу красные, чуть припухшие натруженные руки. Своих детей Бог не дал, да чужие стали дороже родных.

Потом по ходатайству областных властей воспитанников из монастыря забрали и поместили в детский дом. Анна долго навещала их там, надрывала свое сердце, пока не попала с приступом на больничную койку. Послушницей в монастыре не отважилась остаться. Когда выписалась из больницы, вернулась в родной свой городок. Видно, чтобы брата похоронить — отравился паленой водкой…

У Анны прозрачные синие глаза, чистые, как слеза. Коса сложена на затылке под платком. Видная, высокая, немного сутулится. Рук своих стесняется, прячет: они в работе хороши, а напоказ — не годятся. Она теперь в нашем Сестричестве трудится — стала сестрой милосердия. Приехала в Москву навестить своих племянниц, случайно оказалась в нашем храме и осталась с сестрами. Теперь ходит в больницу к младенцам-отказничкам.

Недавно с ней произошел случай. Шла она на работу через парк и услышала детский писк. Свернула Анна с дороги, спустилась в овраг, а там сверток с грудничком! Малыш от холода и крика посинел — звал на помощь. Принесла его Анна в больницу, а через неделю, когда мальчика подлечили немного, позвала священника, чтобы крестить. Батюшка спрашивает: «Как назовешь?» Анна отвечает: «Федором. Это — дар Божий мне, грешнице». И усыновила богатыря.

26.06.2020