Территория особого смысла (часть 3)

Первые службы

— Представьте, в 1996-м появилось сестричество, весной 1997-го мы поехали к отцу Николаю Гурьянову, он благословил нас, а в 1998-м мы здесь уже служили первую службу!

Была первая наша в Новинках Пасха. Очень хорошо это помню: сыро, мокро, галька, Никольский храм — только стены, небо над нами отверсто, — так служили. Первая Пасха — это была Божия благодать, конечно, как вообще всё первое, начальное, Богом вдохновенное.

Литургию первую мы служили в Вербное воскресенье, на праздник Входа Господня в Иерусалим. Я как-то жалела, что это случилось не днем раньше, на Лазареву субботу. Мне казалось, что если преподобномученица Великая княгиня Елисавета приняла Православие в этот день, то и у нас первая служба должна была быть именно в Лазареву субботу. Всё недоумевала: «Как же так, мы не успели на один день только…» И уже спустя годы я поняла, почему произошло так.

В одном из исповедальных разговоров, когда я сказала, что нет возможности побывать в Иерусалиме, батюшка четко ответил: «Здесь наш Иерусалим». Здесь полнота не просто богообщения, а полнота всей человеческой жизни, когда Господь человека отпускает побыть «на стороне далече», и он, не нахватавшись даже свиных рожков, хочет уже домой; он еще не доходит до дома, а только поворачивает голову в его сторону, а Господь с распростертыми объятиями уже встречает своего заплутавшего путника. Это всё происходило и со мной, и многими-многими людьми. Не мы придумали, а, видимо, Господь так хочет, чтобы Новинки стали неким духовным ядром. Если что-то и искать, то здесь. И находишь, потому что в центре жизни Причастие, Неупиваемая Чаша — то, чем мы живем. Митрополит, когда нас благословлял на служение, говорил, что ваше дело будет построено вокруг Причастия, и благословил самим причащаться чаще, поскольку, естественно, чтобы служить, нужны силы, а они очень ограничены, и мы можем понести всё только с помощью Бога.

Вспоминаю престольный праздник, службу 18 июля 1998 года. Я хорошо помню с клироса эту картину: щели, нет пока перекрытий, дождь идет, подсвечник стоит по центру, и над ним держит зонтик — сохраняет горение — отец Александр Пашковский, еще прихожанин. Вообще, вся гвардия наших подвижников-отцов — это в основном наши бывшие прихожане.

Когда в Никольском храме установили котлы, стало теплее, как в хатке деревенской. Зонтики уже держать не приходилось, покрытия были зацементированы. А люди уже не вмещались, особенно в дни праздников. Бывает, придут люди из отделений по утрам, и уже полхрама молящихся, а прихожан каждый раз становилась всё больше и больше.

Монастырь — не просто храмы

Батюшка всё время доносил мысль, что мы не просто строили храмы, не только монастырь создавали, — нам важно было дать людям возможность творческого труда, и вот здесь сегодня уже 40 мастерских! Реабилитация духовная и реабилитация творческая. Поэтому монастырь и стоит здесь прямо вплотную к больнице. Если бы монастырь строился ради монастыря, то не обязательно было делать его в Минске, можно было даже в чистом поле, и это была бы совершенно другая история. Но наша обитель вросла в психиатрическую больницу, поэтому стены монастыря начинаются с интернатских стен, с территории больницы…

Почему появляются новые храмы? По той самой причине — стены уже не вмещают, а мы всегда идем вслед за обстоятельствами, вслед за Божией мыслью.

История сестричества и монастыря с его храмами дает возможность в какой-то непростой момент, в день печали, оглянуться на всё, что здесь, и понять, что Бог может созидать из ничего, что Бог неведомо шире, больше нашего представления о разрешении ситуации и в собственной жизни. Ему невозможное возможно, и появление монастыря — тому свидетельство.

История одного преображения

20 лет вмещает очень много историй, очень много событий, отдельных человеческих жизней, которые происходили на моих глазах. Помню, что когда здесь был тот самый пустырь, подопечные мои ездили в Свято-Петро-Павловский собор. Представляете, какие бойцы! А прежде им не нужно это было, храма в их жизни не было.

Ездили мы на великопостные службы. Я помню, смотрю на них, и внутри меня самой идут борения, и я молю Господа исцелить их… Спустя год или два я была на работе в аспирантуре, и дверь открыл красивый мужчина. Я ему автоматически сказала, что вы, наверное, ошиблись, а он ответил: «Юля, здравствуй», и я узнала в нем черного высохшего человека, который, как говорили, «не жилец» и который шесть часов когда-то стоял в храме.

У меня слезы выступили от такого преображения и воскресения из мертвых. Он рассказал свою историю. Человек всё потерял: дом, работу, семью. Но Господь дал ему новую семью и новый дом. Он мне показал свое удостоверение, а на фотографии — штамп с храмом. И самое интересное, что он еще был доверенным лицом у архимандрита Гурия! Поразительно, что Господь так человека преобразил… Понимаете, что здесь Господь созидает? Церковь — не токмо стены, но люди, являющие Тело Христово, то есть Господь созидает и в этом человеке, в нас с вами, — храм. Для меня эта история стала не просто радостью, а знамением того, что являет собой вообще эта территория.

Головная боль или особая вотчина?

Не сразу началось и подворье. Сначала в деревне Сухорукие рядом с Уручьем был большой полуразвалившийся дом. Людей, которые сейчас приезжают на подворье, в то время батюшка благословлял идти в тот дом. Мы с одним из подопечных наркологического отделения туда ездили говорить с людьми о вере, читать акафисты. Там совсем не было «скучно»: помню, захожу со словом о Христе, о жизни, а орлы уже бицепсы разминают, что-то не поделили… Но тем не менее эти люди останавливались перед Христом и крестом на облачении.

Потом уже началось подворье — с выделенной нам земли и заброшенного коровника. Поначалу расценили как очередную головную боль. Что с этим делать? Стало понятно, что из этих Сухоруких надо «доблестную» братию перевозить. Я понимала, что подворье — эта особая вотчина.

Был у нас приснопоминаемый схимонах Петр, человек закаленный, бывший военный, и только его братья еще как-то слушали. Он был первой фигурой, кто мог там относительный порядок навести, а потом, конечно, уже стали приезжать сестры, строительство началось…

Древо, выросшее из горчичного зерна

Дорогие мои! Христос Воскресший продолжает быть таким же в наших судьбах, наших душах, нашей жизни. Эта территория, на которой мы сейчас с вами находимся, есть ярчайшее и всё же неведомое ни уму, ни, пожалуй, даже сердцу свидетельство того, что Бог есть и будет и что Богу в благость и в радость созидать и творить тo, о чем человек даже и подумать не может. Поэтому, если наше сестричество вначале было похоже на горчичное зерно, малопонятное и малозаметное, то сейчас Божией благодатью, благословением Божией воли и нашим согласием и участием оно претворилось в огромное дерево со многими ветвями, в котором может не просто укрыться любая душа, а утешиться, укрепиться и дать какую-то свою новую ветвь в служении Христу. За этими огромными и бесконечными ветвями где-то прячется ствол и уж совсем спрятан корень, о котором я попыталась вам сегодня рассказать.

Прошу ваших молитв о нашем корневище, многострадальной нашей больнице, в которой, думаю, вашим молитвами по-прежнему будет умножаться благодать.