Светильник веры из Пустыньки (часть первая)

Наш монастырь посетил писатель протоиерей Владимир Вильгерт — автор книг о подвижнике XX века архимандрите Таврионе (Батозском). Отец Владимир был духовным чадом старца и много времени проводил в Спасо-Преображенской пустыни под Елгавой, где в 70-е годы был духовником и принимал тысячи паломников отец Таврион. Монашество и настоятельство в Глинской пустыни, четверть столетия в концентрационных лагерях и ссылках, смелые проповеди и сложные отношения с советской властью — о жизни и служении известного подвижника мы беседуем с нашим гостем.

— Отец Владимир, вот уже 30 лет Вы служите Господу в сане священника. Ваш выбор жизненного пути предопределила встреча с архимандритом Таврионом?

— Безусловно. Личность отца Тавриона повлияла на меня. Он был моим духовным наставником, вел с 9 до 18 лет. Старец умер в конце 70-х, к этому времени мое отношение к Церкви сформировалось, были понятны духовные ориентиры. Регулярное посещение Пустыньки, где в те годы был духовником отец Таврион, оказало на меня большое влияние.

— Расскажите о знакомстве со старцем. Какой была ваша первая встреча?

— Я был еще мальчиком. В 9 лет мама впервые привезла меня в Пустыньку — скит Свято-Троицкой Сергиевской женской обители, в 50 км от Риги. Здесь я впервые увидел отца Тавриона. Каких-то ярких впечатлений не было, но особый дух этого места я почувствовал. Душа потянулась в Пустыньку, захотелось вернуться. Вскоре такой случай представился…

Впереди были весенние каникулы. Мама предложила мне одному поехать в монастырь. При советской власти детям в обители без родителей жить было нельзя. Монашеское духовное воспитание не приветствовалось, но на полулегальное положение детей принимали. Мама дала мне для монастыря банку меда и 10 рублей, посадила в автобус и отправила в обитель.

В Пустыньке меня приняли, сразу накормили и поселили в келью с двумя молодыми паломниками. Поездка пришлась на время Великого поста. В храме царила особая атмосфера — много горящих свечей, строгие монахини, стройный хор, громкий и торжественный голос отца Тавриона. Неделя в монастыре пролетела быстро. Перед отъездом я пошел к старцу, чтобы передать мамины гостинцы и получить благословение. Отец Таврион поблагодарил за подарки и пригласил меня приезжать в обитель. Так началось наше знакомство.

— Что-то изменилось в Вас после посещения монастыря и личного знакомства с отцом Таврионом?

— Старец мне показался необыкновенным человеком. Я был еще совсем мальчишкой, не имел каких-то глубоких понятий о святости. Помню, что к тому времени прочел брошюрку о преподобном Серафиме Саровском и видел в храме икону батюшки Серафима, где он молится на камне. Но здесь было другое, это сложно выразить словами. При личном общении я чувствовал, что отец Таврион отличается от других людей.

Мои внутренние ориентиры изменились неожиданно. Я ведь был обыкновенным мальчишкой, и вдруг Господь повел меня. Появилось стремление часто приезжать в Пустыньку. Летом, накануне которого состоялась встреча со старцем, родители отправили меня в деревню, а затем уже все каникулы и воскресные дни я проводил в монастыре. В субботу после занятий в школе я садился в автобус и вечером приезжал в обитель. Ночевал в Пустыньке, присутствовал на Божественной литургии и возвращался домой.

С 11 лет батюшка благословил меня читать на клиросе, прислуживать в алтаре. На продолжительных летних каникулах поселил меня в приемной комнате своего дома. Так общение стало совсем близким.

— Вы наверняка слышали от отца Тавриона историю его прихода к Богу. Он ведь из Глинских монахов?

— В Глинскую пустынь, прославившуюся строгим уставом и традицией старчества, отец Таврион (в миру Тихон Батозский) попадает 13-летним мальчиком. Сразу после получения начального образования он бежит из дома и просит Глинских монахов приютить его, поскольку еще в раннем детстве решил посвятить жизнь служению Богу. Родители разыскивают сына через газету. Объявление о пропаже ребенка попадается на глаза настоятелю Глинской пустыни, и он с монахом отправляет Тихона домой.

Глава семьи сильно гневается, но монах, сопровождавший мальчика, советует многодетному отцу (в семье было 10 детей) выделить Богу десятину и отпустить Тихона в монастырь. Отец без радости встретил такую перспективу, но пришлось смириться. Было очевидно: этот сын — отрезанный ломоть.

Вернулся Тихон в Глинскую пустынь юношей, сохранилась фотография послушника 16 лет. Во время Первой мировой войны он был мобилизован в действующую армию, в монастыре вновь оказался лишь после революционных событий. В 1920-м принял монашеский постриг с именем Таврион, а уже в 1922 году большевики закрыли обитель.

— Как складывалась судьба старца после закрытия монастыря?

— Часть Глинских монахов отправилась в еще действовавшие обители. Отец Таврион с отцом Андроником и отцом Зиновием (прославленные Глинские святые) едут к владыке Павлину Крошечкину (в 2000 году причислен Русской Православной Церковью к лику священномучеников), который в те времена был епископом Рыльским. Глинские братья подвизались в Новоспасском, а затем в Рыльском монастырях.

В 1926 году отец Таврион становится настоятелем Свято-Троицкого Маркова монастыря в Витебске. В конце 20-х годов гонения уже шли вовсю, многие игумены и священнослужители были в ссылках. Замещать какие-то должности посылали молодых монахов, по возрасту еще рано, но обстоятельства этого требовали. Епископ Павлин возводит отца Тавриона в сан архимандрита, на тот момент подвижнику было всего 30 лет. Молодой архимандрит служит в Перми. Осенью 1929 года его впервые арестовывают.

— Отец Таврион провел в тюрьмах, концентрационных лагерях и ссылках 26 лет. Что он рассказывал об этом периоде жизни? Как удалось выжить, не озлобиться, сохранить преданность Богу?

— О времени тюремных заключений, ссылок и гонений из уст старца можно было услышать во время проповедей. Он имел смелость говорить об этом в то советское время — полуфразами, намеками, но было понятно, что речь идет о тяжелых испытаниях, которым подверглась Церковь в безбожные годы правления большевиков. Естественно, он рассказывал о своем опыте в тюрьмах.

Помню, меня поразило, что в заключении не оставлялась молитва. В тех сложнейших условиях, когда душа вопила «Господи, забери меня!», служилась Божественная литургия. Радость верующих о встрече с Богом нельзя было ни с чем сравнить. В Пустыньке отец Таврион говорил монахиням и прихожанам: «Вы думаете, только в храмах можно праздновать Пасху и Рождество? Представьте: землянка, холод, отовсюду сочится вода, но это тот вертеп, в котором родился Христос…»

Отец Таврион вышел из ссылок духовно богатым. В лагерях он приобрел, а не потерял. Гонения были придуманы, чтобы сломать человека, озлобить его, довести до отчаяния. И многие ломались. Старец же всю жизнь благодарил Бога, что Он поместил его именно туда, где людям особенно нужна была помощь. Отец Таврион впервые попал в лагерную систему в сане архимандрита в возрасте 30 лет. Не было бы этих страшных испытаний, каким бы он стал? Иногда искушение славой выдержать сложнее. Господь вел поколение новомучеников и исповедников своим путем…

— Оказавшись на свободе, отец Таврион вернулся к служению?

— В 1956 году он возвращается в Пермь, на место последнего служения. В тот период его рекомендуют в епископы, но уполномоченный по делам религий не пропускает кандидатуру. Во время войны, когда территория Украины была оккупирована немцами, открылась Глинская пустынь. После войны она продолжала действовать, и отец Таврион возвращается в родную обитель, на свою духовную родину, любовь к которой всю жизнь хранил в сердце.

— Весной 1957 года архимандрита Тавриона назначают настоятелем Глинской пустыни. Оценка этого периода неоднозначная. Почему не удалось найти общий язык со старцами монастыря и пришлось сложить полномочия игумена меньше чем через год после назначения?

— На этот вопрос хорошо ответил друг и духовный брат отца Тавриона схиигумен Андроник, который ныне прославлен в Соборе Глинских старцев. Он сказал: «Отец Таврион с Неба спустился, а мы здесь на земле живем».

Вернувшись в Глинскую пустынь, отец Таврион стал ревностно восстанавливать церковный устав. Он хотел его видеть таким, как в дореволюционное время. В середине 50-х здесь царила некоторая расслабленность. Будучи игуменом, отец Таврион ввел полунощницу по афонскому порядку и призвал братию к строгости. Кроме того, он был человеком дерзновенным и старался использовать опыт, который мы сегодня называем миссионерским, считая, что через миссионерство и социальное служение можно привести людей к Богу.

Из новшеств, которые ставятся в упрек старцу Тавриону, — чтение акафистов. В наше время акафист распространен и кажется, что это чуть ли не изначальная богослужебная форма. Но уставно мы знаем только один акафист — Божией Матери, он читается на пятой неделе Великого поста. Всё остальное можно назвать народным гимнотворчеством. Введение отцом Таврионом чтения акафистов в Глинской пустыни вызывало недоумение монашествующих. Многие восприняли это как какое-то католическое влияние. В те годы молодая братия, которая не знала дореволюционной монашеской жизни, даже предприняла попытку физического устранения игумена. Жалобы сыпались на настоятеля и сыграли свою роль: по распоряжению священноначалия архимандрита Тавриона перевели в Почаевскую лавру. А уже через несколько лет, в эпоху хрущевских гонений, Глинскую пустынь опять закрыли.

— Как архимандрит Таврион стал духовником Спасо-Преображенской пустыни?

— Почаевский период был непродолжительным, затем последовало служение в Подмосковье, в Ярославской епархии. В 1969 году Патриарх Алексей I по просьбе нашего латвийского архиепископа Леонида (Полякова) переводит отца Тавриона в Спасо-Преображенскую женскую пустынь в Елгаве на место усопшего архимандрита Косьмы. Последние 10 лет земной жизни отец Таврион служил в Пустыньке. В скромный латвийский монастырь с его приходом стали ехать православные люди со всего Союза…

Беседовала Дарья Гончарова

Продолжение следует…

5.11.2019