Как удивителен Промысл Божий! Еще вчера ты жил в одной системе координат — путешествовал по Европе, искал богатства и внешнего благополучия, а сегодня трудишься во славу Господа в монастырской мастерской и возносишь благодарение за чудесный мир любви и света, который милостью Своей открыл Господь. Наша история — об удивительном преображении человека, руководителе свечной мастерской брате Руслане Филиппёнке.
Труд и искушения в свечной мастерской
Наивно полагать, что, работая в монастыре, ты избежишь испытаний. Здесь важно просить защиты у Бога и не отчаиваться. Господь не попускает искушений, которые не пойдут нам на пользу, после них приходит радость…
— В какой-то момент отец Андрей Лемешонок перевел меня в свечную мастерскую. Здесь я прошел спринтерский марафон — поработал на каждом участке, досконально изучил все операции, и меня назначили руководителем. Хотя мне не нравится слово «руководитель», скорее, «ответственный». Было ощущение, что нужны перемены. И случилось серьезное испытание — в один день уволился почти весь коллектив. Видимо, люди не видели свою жизнь в мастерской по-другому, а я начал слишком резко вносить коррективы…
«Работа у протестантов дала мне понимание, что труд должен быть основательным. К примеру, мы кладем трубы, которые будут замурованы в стены. Как спаяна труба — криво или ровно — не имеет значения, ее никто не увидит, но мысль, что мы работаем во имя Бога, побуждает всё делать идеально или, как минимум, к этому стремиться. Важно, чтобы человек взял свечу, поставил ее в храме и сказал: "Слава Тебе, Господи!"»
— Массовый уход людей был для производства катастрофой. Случилось это в Великий пост, 1 апреля. В мастерской остались два человека, пришли братья с подворья. Никто не знал, как и что нужно делать, люди со знаниями ушли. Господь открыл мне, как всё должно быть, появился дар слова, получилось донести информацию — мы закатали рукава и начали работать. Процесс восстановился буквально за несколько дней. По молитвам монастыря Бог всё помог преодолеть.
Господь даровал терпение, его часто не хватает, но все-таки, несмотря на вспыльчивость, я стараюсь видеть хорошее, через это Бог мне открывает меня: оказалось, я себя совсем не знаю. Всё дается через людей, через ответственность, через молитву. Я благодарен отцу Андрею, он почувствовал, что это послушание нужно мне для спасения…
«Хороший руководитель — это не про меня…»
Есть люди, энергия из которых бьет ключом. Традиционная картина — брат Руслан ходит (или, скорее, бегает) по свечной мастерской с двумя телефонами, штангенциркулем и ножом в зубах. Он сам разрабатывает составы для свеч, сам их тестирует, готов помочь братьям на любом производственном участке, при этом о своих успехах скромно умалчивает…
— В свечной мастерской трудятся 12 человек. Работа сложная, ритм высокий. Производство — это замкнутая цепь. Если какое-то звено растягивается или лопается, нарушается весь процесс. Застой в одной операции приводит к системному сбою. Важно, чтобы коллектив работал в едином темпе, но мы все разные, Господь каждому дал определенный склад личностных качеств и усердие.
Когда ритм высокий, человек не успевает, начинает нервничать, теряет мир, получается брак. Если задать низкий ритм, работник курит, играет в телефоне или планшете. Нужно подобрать коллектив и расставить людей на позиции так, чтобы они выполняли работу в соответствии с тем, что заложил в них Господь. Как этого добиться? Пока для меня загадка…
«Работа — это моя учеба. Я учусь жить с Богом, учусь быть внимательным к людям, учусь ответственности. Каждое утро еле поднимаюсь и иду на работу как на войну. У меня есть хорошая традиция — утром я захожу в храм, слушаю Евангелие, прошу у Бога сил и помощи. Выхожу в другом настроении. Если бы я знал, как стать хорошим руководителем, я бы им стал. Каждый вечер прокручиваю свой день в голове и думаю: «Там не так сказал, здесь не то, что должен был, в этом случае нужно было не говорить, а молча сделать самому. Хороший руководитель — это не про меня…»
Брат Игорь Шамро, мастер по изготовлению художественных свечей:
— Я давно работаю в мастерской, много видел начальников — и хороших, и плохих. У Руслана золотой принцип — «делай как я». С его приходом стало больше порядка, на позиции руководителя он на много уровней выше, чем те, кто был до него. Руслан смотрит на качество: если свеча восковая, значит, она восковая, строго соблюдается сортность.
Ритм высокий, кто не согласен — уходит, кто намерен работать — остается. Руслан — человек, который болеет за производство, и этим много сказано…
«Свеча — символ молитвы, она не может быть плохой»
Свеча живая, чтобы она родилась, нужно внутреннее спокойствие. Если мы рассматриваем свечу как символ молитвы, не стоит удивляться, что у каждого человека она особенная. Одна технология, одно производство, один фитиль, один состав — и абсолютно разные свечи…
— В нашем монастыре уникальное производство. Если мы возьмем протяжное оборудование, там свечи с большего похожи — все ровные, определенной длины, обрезаны под конкретным углом. У нас в одной партии 12 000 свечей, и все они разные. На мой взгляд, наша сила в том, что мы выпускаем самое простое — праздничные, алтарные, венчальные свечи, наборы для домашней молитвы. По сути дела, это всё одна художественно преображенная основа. При изготовлении парафиновых свечей мы используем многосоставные смеси. Иногда количество компонентов превышает десяток, нужно строго соблюдать пропорции. Свеча — символ молитвы, она не может быть плохой.
«Люди сочиняют байки о свечах и верят в них. Если свеча течет, согнулась или трещит, говорят, что у человека смертные грехи или вспоминают о бесах. Свеча так себя ведет, потому что в ней отсыревший фитиль, недостаток или изобилие какого-то компонента, в храме может быть мало кислорода или сквозняк. Народные мифы накладывают на нас дополнительную ответственность…»
— Мы создаем до 500 кг, или около 60 000 свечей в день. Используем половину мощности оборудования. Поставляем продукцию в Россию, Украину, Прибалтику, Скандинавию, Европу, Северную Америку. Мы используем натуральный пчелиный воск в свечах высшего сорта, а в свечах второго сорта — высококачественный очищенный парафин, что значительно снижает выделение вредных веществ при горении. Отказываемся от ароматизаторов, цвет создаем с помощью минимального количества пищевых красителей. На моей памяти не было заказа, который мы не смогли бы выполнить по производственной причине. Мы не привязаны к размерам: можем создать свечу длиной до 72 см и диаметром до 10 см…
«Есть нюансы, о которых многие заказчики не подозревают. К примеру, разработаны летние и зимние составы парафиновых свечей. Летом свеча должна быть твердой, зимой — более гибкой. Если зажечь летом свечу из зимнего состава, на подсвечнике она будет гнуться и падать, зимой свеча из летнего состава становится хрупкой, ее легко повредить при перевозке. Важный момент — вентиляционная система в приходе. Когда работаешь с заказчиком напрямую, можно изготовить ту свечу, которая ему необходима».
— У нашей свечи есть особенность — длинный фитиль. Люди зажигают шнурочек, ставят свечу, а она тухнет. В какой-то степени мы делаем это умышленно, чтобы человек не просто зашел в храм, а приложил усилия, задержался у подсвечника, потрудился и задумался…
«Обитель — моя надежная опора»
«Ты работаешь в монастыре?! Ты что, святой?» Приходится объяснять, что в обители трудятся обычные люди — здесь не ходят по воде и не видят каждый день чудеса, хотя священники и говорят, что у православного человека все дни чудесные…
— Монастырский храм в честь иконы Божией Матери «Державная» был первым, куда я пришел на службу осознанно, а не поставить свечу. Сегодня это единственный храм, куда я бегу. У меня хорошие отношения со многими православными приходами, но там я не чувствую такой полноты, как в обители. Здесь всё родное…
«Если бы я был монахом, назвал бы монастырь своим домом, но я человек семейный, поэтому скажу, что обитель — моя надежная опора. Когда мне плохо, я иду в монастырь, когда хорошо — я иду в монастырь. Здесь вся моя жизнь».
— Многие думают, что в монастыре трудятся святые или люди, которые живут по Евангелию и цитируют его наизусть, а здесь работают обычные люди. Есть какой-то процент тех, кого коснулся Господь. Есть те, кто чувствуют, что в миру подмена, а в монастыре истина, но они не пытаются постичь глубину Православия. К сожалению, большинство людей не задает вопросы: «Что мне хотел сказать Бог?», «Что я должен вынести из евангельского чтения?» Если мы услышим ответ Господа, то должны исполнить. Проще не слышать...
«Хотелось бы, чтобы в монастырь приходили не только для того, чтобы заработать денег, наверное, нужно ставить другие цели. Пусть все думают, что ты пришел трудиться, а ты пришел, потому что есть жажда и потребность напоить себя духовной пищей. Господь дал нам волю; куда мы ее направим, то и получим…»
— Печально видеть людей, которые приходят в монастырь и уходят из него с тем же. Освобождается человек из тюрьмы или оказывается в сложной ситуации и идет в монастырь: здесь приютят, оденут, накормят, дадут работу. Попользовался — и уходит. Речь не идет о каких-то долгах, просто хочется, чтобы человек пожил духовной жизнью.
В монастырь нужно идти к Богу. Кто-то скажет: «Потрудившись в обители, человек заработает себе плюсы, и это ему зачтется». Я с этим согласен, но сейчас не об этом. Если человек приходит потрудиться в монастырь, и на первом месте стоит Богопознание, в этом случае он сможет ответить на вопросы, которые ему наверняка зададут близкие.
Я знаю людей, которые работали в монастырской мастерской год и говорили: «Мне всё равно, как переводится то или иное слово!» Я видел людей, которые трудились в мастерской три дня и засыпали вопросами о Божественной литургии, разнице в вероучениях православных, католиков и протестантов. Думаю, в монастыре должны работать небезразличные люди...
«По вере мы все свои, но свой своего не знает…»
Сила Православия в единстве, но мы не всегда замечаем друг друга. Что это — скромность и нежелание быть навязчивым или безразличие? Бывает так, что мы не знаем 90% людей, которые молятся рядом с нами в храме...
— Нам можно поучиться у протестантов дисциплине, сплоченности и взаимопомощи. В сектоведении есть понятие «бомбардировка любовью». Приходишь к протестантам, тебя обняли — и ты свой. Через несколько дней ты уже знаком практически со всеми. Может быть, это неискренний интерес и есть скрытая цель, но все-таки там задают вопрос: «Как твои дела?»
Протестанты берут дерзостью и мнимой любовью, привлекают молодежь, затягивают, растут, а мы спокойно наблюдаем. Господь одарил нас своей волей, мы не имеем права никому ничего навязывать, но, может быть, нам просто не хватает навыков интересно рассказывать о Боге, чтобы молодежь узнавала о Нем не от протестантов, которые остановят на улице и скажут: «Бог есть любовь! Пойдем с нами петь песни!»
«Мы не считаем нужным кому-то что-то рассказывать, пока нас об этом не спросят. Понятно, что мы приходим в храм не для разговоров, а для молитвы, но хотелось бы больше сплоченности. По вере мы все свои, но свой своего не знает…»
— После Божественной литургии прихожане садятся в автомобили или автобусы и разъезжаются по домам. У нас в храме, скорее всего, есть люди всех профессий, и по большому счету мы могли бы жить семьей, в которой помогали бы друг другу как брату или сестре. Я не говорю даром (хотя тоже возможно), я говорю с мыслью о Боге и соответствующем качестве. Если бы мы искали поддержку друг в друге, мы стали бы сплоченной семьей. В монастыре трудится около 2000 человек — это большая православная армия. На мой взгляд, наше слабое место в том, что мы мало интересуемся друг другом…
Беседовала Дарья Гончарова
Фотографии Максима Черноголова
Свечных дел мастер (часть первая) >>
28.11.2019
