Про Бога и не про Бога (часть 3)

Колонка монахини Иулиании (Денисовой)

О том, что можно читать и смотреть современному православному человеку, наш корреспондент Анастасия Марчук беседует с насельницей нашего монастыря, известным церковным музыкальным деятелем монахиней Иулианией (Денисовой).

— А есть фильмы и книги про Бога, — размышляет матушка Иулиания. — Но я говорю «про Бога» условно, имея в виду — про то, что непосредственно связано с верой, с религией, с верующими людьми, монахами, священниками. Об этом создано много хороших фильмов и книг. Из «наших» выделю фильм «Поп» с Сергеем Маковецким в главной роли, про военную действительность, а также «Иерей-сан. Исповедь самурая» — отличный фильм про японского священника в России. Через сильную кинокартину Бог способен изменить не только смотрящего, но и в нем снимавшегося человека.

Многие, конечно, знают, что японский актер Хироюки Тагава, сыгравший главную роль, принял после этого Православие. Ну, а Маковецкий и так был верующим, когда играл русского священника.

Наверное, много сейчас есть хороших фильмов, но я, по вашей просьбе, называю то, что нравится мне. Замечательный сериал (давно, еще в миру смотрела) — «Спас под березами». Там такие великолепные актеры играют, многие из них верующие: Тараторкин, Муравьева, Розанова, Золотухин, да и сам режиссер Леонид Эйдлин. Фильм этот про один приход. Снимался, кстати, в храме моего знакомого батюшки, отца Сергия Правдолюбова. Династийный священник, мощный литургист, с тонким юмором, сам писатель и музыкант... Замечательный батюшка! Вот в его Троицком храме в Москве и снимали. Там показана жизнь прихода, разные судьбы: какими неисповедимыми путями люди приходят к Богу, как живут — обычной жизнью, в общем-то, но при этом не теряя Бога... Прекрасный фильм, очень рекомендую.

А из последних «не наших» фильмов я бы выделила очень сложный и тяжелый фильм «Молчание» итальянского режиссера Мартина Скорсезе. Он уже в летах, и вначале снимал другие картины. Лично я познакомилась с его творчеством, наверное, лет 30 назад. Это был фильм «Последнее искушение Христа».

— Этот фильм, я читала, вызвал в свое время бурю протеста среди христиан.

— Да, это действительно, как я потом поняла, став православным человеком, очень искусительный фильм. Потому что он искажает земную жизнь Христа, евангельскую историю. Не то чтобы он намекает, что Христа не было, или утверждает, что Он был обычным человеком, или еще что-то... Но даже малейшее искажение — это уже ложь. Я не смотрю фильмы, даже, может быть, и те, которые рекомендуют православные люди, где Иисуса играет обычный человек, даже нашумевший «Страсти Христовы» Мела Гибсона. Но этот ранний фильм Скорсезе я смотрела, вообще не будучи еще верующим человеком. И удивительным образом он стал в начале моих первых мыслей о Боге.

— Антихристианский фильм заставил вас задуматься о Христе?

— Вот именно. Понимаете, Дух дышит идеже хощет (Ср.: Ин. 3: 8). И Бог может привести человека к Себе через что Ему угодно. Вспомним тех же волхвов, которые пришли ко Христу за звездой вифлеемской. Это кто? Астрологи, на нашем языке. А как их Бог привел к Младенцу? У них намерения были совершенно другие — пойти рассказать Ироду. Они догадывались, наверное, что бы он сделал с этим Младенцем. И вот они увидели ребенка в яслях, и увидели в нем Бога. И, как сказано, отошли иным путем (Ср.: Мф. 2: 12). И в буквальном смысле, и в переносном. Их жизнь пошла по другому пути с этих пор, потому что они познали Христа. Так и тут... Я знаю человека, который пришел к Богу, в Православие, после органного концерта Баха. Послушал протестанта Баха — и ему открылся Бог, и он вошел в Православную Церковь. Поэтому, мне кажется, не надо так прямолинейно судить. Я по себе знаю — мои первые мысли о Боге как о Христе, а не «что-то там в космосе есть», как раз были по поводу этого нашумевшего в свое время фильма «Последнее искушение Христа» и, забегая вперед, по поводу романа Булгакова «Мастер и Маргарита». По принципу — отрицательный результат тоже результат.

Так вот, «Молчание» Скорсезе вышел лет через 30 после того, первого, и его (в отличие от первого) можно посмотреть. Жизнь прошла у этого режиссера — и какой он теперь снял фильм! О христианстве в Японии XVII века. Там были такие страшные гонения и была такая, можно сказать, жалкая кучка этих христиан... Конечно, не православных — тогда миссионеры были католиками. И вот судьба одного такого католика...

Фильм, конечно, тяжелый, сразу скажу. Оставляет большие вопросы в душе, но и подсказывает некоторые ответы. Например, о том, что вера должна быть глубоко в сердце, что Христос говорит: дай Мне твое сердце (Ср.: Притч. 23: 26), а не «дай мне твои утренние и вечерние правила, сто Иисусовых молитв, пять акафистов и по 30 поклонов ежедневно».

В этом фильме вопросы об измене Христу, о предательстве веры — или непредательстве и неизмене — очень круто ставятся. Как поступить в ситуации выбора — страшного выбора, самого главного в твоей жизни. Перед нами такие вопросы тоже встанут — если не стоят, то встанут. Потому что... Конец света — он же будет (улыбается).

— И надо успеть измениться? У Скорсезе получилось…

— Скорсезе — большой художник, который прошел длинный путь от «Последнего искушения...» до «Молчания». Конечно, это личный путь человека, но большой художник говорит от имени всех. У него есть такая привилегия. Большой талант всегда от Бога. Да и вообще любой талант от Бога. Но то, как мы им пользуемся — вот это уже наш выбор. Возвращаем мы его Богу сторицей или направляем на иные цели.

— А в детстве и юности вы задумывались о существовании Бога? Может, через русскую литературу — Пушкина, Толстого, Достоевского?

— Как ни странно, для меня любимые мною книги этих авторов были «не про Бога». Возможно, потому, что преподносились на уроке русской литературы так, как и положено в советской школе: все религиозно окрашенные страницы или пропускались, или комментировались негативно, в лучшем случае — как сказки и небылицы столетней давности.

Поэтому, как ни парадоксально, мысли «про Бога» для меня тогда отчетливо прозвучали в совершенно искусительных, так сказать, произведениях искусства. Среди них была и рок-опера Jesus Christ Superstar. Это было начало 70-х годов, тогда еще были бабинные магнитофоны, всё это распространялось из-под полы... Мы знали наизусть эту музыку Ллойда Уэббера — она действительно красивая, мой папа ее очень любил... Одну мелодию всё время просил меня сыграть — я подобрала на фортепиано... Слов я не понимала, конечно. Играла по слуху все арии, хоры. Это же опера — но с участием ударной установки и «роковым» звучанием голосов. Да… (помолчав) Как печально, что больше нигде мы, советские дети, не могли услышать о Боге.

— Вы упомянули роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». О нем ведь до сих пор не умолкают споры. Вы считаете его полезным для христианина?

— Я, прежде всего, считаю его потрясающей литературой. Роман я прочла в 15 лет, когда книга «втихаря» пришла к нам из-за рубежа, в ксерокопиях, в сокращенной редакции журнала «Москва», кажется.

Но, читая роман сегодня, просто необходимо знать его историю и понимать исторический контекст. В 20-е‒30-е годы, когда создавался роман, нельзя было высказываться прямо на темы, связанные с христианством, это было опасно для жизни... Булгаков осмелился. И притом это не басня и не иносказание — всё очень смело и открыто сказано, но облечено в форму «романа в романе», где историю Иешуа и Понтия Пилата пишет не автор, а его герой, Мастер, объявленный к тому же сумасшедшим. И далеко не сразу становится понятно, что на самом деле ее рассказывает дьявол — Воланд. Видимо, людей того времени по-другому уже пронять нельзя было — настолько оскудела вера в русско-советском обществе, повсеместно и трагично. Тогда нельзя было говорить назидательным языком. А Булгаков непременно хотел, чтобы роман был напечатан…

Там нет ни одного положительного героя — вот что важно понимать! Булгаков совершенно не идеализирует ни Иешуа, ни Мастера, ни эту Маргариту, которая потом сознательно ведьмой стала. И мне совсем не обязательно восхищаться Воландом и Иешуа, при этом восхищаясь романом в целом. Он — совсем о другом, в том числе и о выборе, который постоянно делают герои романа, который и мы с вами делаем ежедневно…

— Получается, ни рок-опера, ни роман Булгакова вам как будущему христианину не повредили?

— Да, я благодарна этим произведениям. Но это моя судьба и мой путь. Сейчас, сегодняшнего человека, к Богу приводить подобным образом, наверное, было бы наивным. Потому что ты уже имеешь другие ориентиры. Уже колокола звонят, уже храмы открыты. Уже в новостях показывают целый день: «Прибыли мощи святой преподобномученицы Елисаветы». Есть духовная литература. Есть канал «Спас», есть личное общение с церковными людьми. Это я о том, что теперь существует много способов катехизировать человека.

Но настоящая литература, о которой мы пытаемся тут говорить, не является катехизаторским инструментом. Она вообще ничем не является, кроме самой себя.

— У вас есть личное определение — что же такое литература?

— Ну, давать определения в том, в чем ты не являешься профессионалом, было бы с моей стороны довольно безответственно. Могу просто поразмышлять вслух, а вы уж сами решайте.

Мы уже говорили о том, что есть развлекательная, утешительная литература, бестселлеры-однодневки какие-то. Может быть, от них и нет никакого вреда. Я, к примеру, была давно церковным человеком, когда меня так достала уже наша действительность, такая «жизнь моя жестянка», что я в какой-то момент начала читать популярную детективную писательницу Маринину. Читала запоем. Ничего не остается в голове, но ты занимаешь время неплохо написанным, вполне читабельным продуктом. Просто переключаешься. Но...

Литература — это что? Любое, что мы имеем в виде книжки, которую можно открыть и прочесть: автор такой-то? Всё ли можно назвать литературой? Есть просто книги, в той или иной степени хорошо написанные. Но литература — это все-таки искусство. Это жанр искусства, а книга — произведение искусства, которое должно иметь очень длительный срок. Если книга — однодневка, то вряд ли ее можно отнести к настоящей литературе.

Есть такой канадский публицист и клинический психолог, верующий человек, Джордан Питерсон. У него есть книга «12 правил жизни. Противоядие от хаоса». Кто не любит неправославную литературу, я не могу это порекомендовать, но кто интересуется литературой вообще... Не художественной литературой, а «отвечающей» — можно вместе с ним попытаться ответить на вопрос «как жить сегодня». Ну, он, конечно, не православный человек, но изучивший серьезно Ветхий и Новый Завет. В этом плане позвольте мне не комментировать принадлежность к той или иной Церкви, мы не об этом сейчас говорим.

Так вот, я отвлеклась... Он говорит: «Чем дольше прожила вещь или какое-то явление, тем больше и дальнейший срок годности». То есть если на данный момент книга прожила сто лет, если она «дотянула», а не была забыта, не погрязла в веках и не была отторгнута человечеством — то еще как минимум сто лет жизни ей обеспечено.

Поэтому Пушкин и Шекспир — вечны.

Настоящая литература важна тем, что расширяет наш понятийный круг. Она учит мыслить образами. Там не просто «этот пошел туда, сказал то-то, ему ответили то-то». Это, знаете ли, новостной репортаж или Википедия. Очень много сейчас разных справочников, дети этим увлекаются: энциклопедия динозавров, энциклопедия танков... Это очень познавательно — всё собрано воедино, ребенку не надо самому искать эти сведения. Но к литературе это не имеет отношения. Аргументы и факты — это еще не литература. У кого-то было такое высказывание... Вспомнила — современный нейролингвист, Татьяна Черниговская: «Искусство — это не десерт». И если воспринимать литературу как «не десерт», то надо себя ко многому понудить. И ты многое получишь в ответ.

Ироничный Козьма Прутков говорил (я выписала себе): «Многие вещи нам непонятны не потому, что наши понятия о них слабы, а потому, что они не входят в круг наших понятий». Мы не можем понять то, для понимания чего у нас нет инструмента. Просто слова «нравится» и «не нравится» — это не критерий для оценки литературы. Ну, детектив может нравиться или не нравиться. Или рок-опера. А вот настоящая литература — здесь нужно потрудиться. И тогда...

— Есть шанс понять и полюбить?

— Да. Что значит понимать литературу? Учиться мыслить категориями, понятиями. Какие это категории? Нравственные. Добро и зло. Жертва, подвиг, ложь, предательство, мужество, честь, достоинство, совесть, любовь, наконец. Узнавать, как строятся и чем отличаются друг от друга жанры литературы — роман, повесть, рассказ. Это же всё задачи разного масштаба. В чем их различие? Надо почитать, чем жил автор, что он из себя представлял. Если мы православные люди — надо понимать, верующим он был или нет, к какой конфессии принадлежал. Чтобы вместить его круг понятий. И расширить свой.  

Продолжение следует…

2.08.2019

Про Бога и не про Бога (часть 1) >>

Про Бога и не про Бога (часть 2) >>