Монахиня Мария (Яковлева): «Первое время было самое лучшее»

Время идет, и то, что было в самом начале, постепенно забывается. Чтобы сохранить уникальные свидетельства о рождении нашего монастыря, в преддверии его 20-летнего юбилея мы расспросили наших первых сестер о том, как всё начиналось и что они чувствовали 20 лет назад.

Рассказывает монахиня Мария (Яковлева):

— Первый монашеский постриг был совершен в Свято-Иоанно-Богословском женском монастыре в д. Домошаны под Минском, еще за год до основания нашего монастыря — примерно в августе 1998 года. Постриг совершался над старшей сестрой сестричества Еленой Сысун, которая стала позднее и первой настоятельницей обители. Мы еще были сестрами милосердия и на постриге пели впервые в жизни. Тогда на месте монастыря еще ничего не было, только начиналось строительство первого храма… Матушка жила в своей квартире, и некоторые сестры, которые тогда тоже готовились к монашеству, часто у нее ночевали. Среди них были наша будущая игумения Евфросиния (Лаптик), a также монахини Евпраксия (Шиленкова) и Людмила (Лейко).

В то время собрания сестричества проходили в приходском доме при Петро-Павловском соборе. Как-то на одном из собраний наш духовник о. Андрей Лемешонок сообщил, что Митрополит Минский и Слуцкий Филарет благословил основать монастырь. Весной 1999 года мы с сестрами (около 10 человек) написали прошение о вступлении в монашескую общину. В итоге вместе с первой игуменией нас набралось около 12 человек, почти как апостолов.

В августе 1999 года батюшка объявил, что 6 или 7 сестер наденут послушнические подрясники, а у трех будет иноческий постриг: у теперешних матушки Евфросинии, матери Евпраксии и матери Людмилы. То есть они сразу из сестер милосердия стали инокинями, минуя послушничество.

22 августа 1999 года во время их иноческого пострига мы пели на клиросе, а потом подошли к владыке, он нас благословил, выдал подрясники, четочки. Мы ушли переодеться и вернулись на клирос уже в черном... Честно говоря, моя первая мысль была: «Что я наделала?..»

Жениха у меня не было и замуж мне не хотелось. Папа был военный и всё стремился меня познакомить с какими-то молодыми офицерами, но я всячески уклонялась. Я хотела в монастырь и, тем не менее, сразу после того, как надела подрясник, чего-то испугалась... Это было только минутным искушением и сразу прошло.

Среди первых послушниц были будущие монахини Анфиса (Остапчук), Иоанна (Орлова), Тамара (Игнатович), Тавифа (Бирюкова), Мария (Войтович), инокиня Фотиния (Шинкаренко) и я. М. Марии (Держанович) по какой-то причине подрясник не дали, хотя она с нами жила и была первым монастырским регентом, поэтому двумя годами позже она сразу была пострижена в рясофор. М. Марфа (Гуськова) пришла практически сразу после этого и тремя месяцами позже была также сразу пострижена в рясофор. М. Ермиония (Застенская) тоже пришла где-то зимой того года… М. Руфина (Филиппович), м. Марфа (Матвеева) и м. Матрона (Лукашова) пришли примерно через год...

10 декабря 1999 года был завершен Никольский храм. Положили пол, и мы всю ночь накануне его мыли, отчищали цемент. Наутро приехал митрополит, служил литургию и освятил Никольский храм. Елисаветинский в то время еще воздвигался. И тогда же митрополит совершил постриг (уже монашеский) двух сестер: м. Евфросинии и м. Евпраксии, — а пятерых из нас постригли в иночество. Несколько сестер, я в том числе, еще учились в институтах, и наш постриг был уже после окончания учебы.

На территории психиатрической больницы в то время находилась иконописная мастерская. Она размещалась в подвале корпуса, который сразу слева от проходной. Там трудился будущий отец Сергий Нежборт со своей будущей супругой матушкой Ларисой. Были еще там Дима Кунцевич и две наши будущие монахини Марфы — «старшая» и «младшая».

Почти на том месте, где сейчас находится сторожка ОВС (отдел внешних связей. — Прим. ред.), стоял двухэтажный деревянный домик. На первом этаже находилась столярка, где работал покойный Андрюша Шебуренков и другие люди. А на втором располагалась строительная администрация. Там мы и ночевали.

В этот домик мы могли прийти только после конца рабочего дня, в полшестого вечера. Распорядок был такой: вычитывали службу без священника, несколько часов молились и в 10 часов вечера ложились спать. Потом вставали около первого часа ночи и еще молились часа три, снова ложились спать на пару часиков и опять вставали на молитву. А после шли на послушание.

Было очень тесно. Мы спали прямо на полу, на матрацах. Я хорошо помню, что никогда не спала на спине, а всегда на боку, потому что не хватало места. И всё равно это было самое лучшее время.

Позже столярку перевели в другое место и передали полностью в наше распоряжение первый этаж домика. Стало немножко просторнее…

Иногда с нами ночевали наши мирские сестры, которые подумывали о монашестве. Например, мать Анфиса, регент, тогда еще Наташа. Такая девочка с большими глазками, в платочке, скромная, молчаливая. Она была «своим» человеком, но в монастырь пришла только лет через 10, долго на своем приходе трудилась, руководила хором. Еще Юля Круковская, которая тогда была молоденькой девочкой, училась в регентском училище. Я помню, однажды ночью ее за нос укусила крыса... Да, такие были условия.

Так длилось полгода, а весной нам построили кельи.

Кельи находились на втором этаже старого корпуса. Его еще не достроили, но второй этаж уже ввели в эксплуатацию. Меня поселили с матушкой Евфросинией, в самой первой келье. Это казалось такой роскошью — спать на настоящих кроватях и жить не всем десяти-двенадцати-пятнадцати в одной комнате!.. На самом деле кельи были крошечные, по своим размерам, скорее, на одного человека, но мы жили в них по двое или трое... Со временем сестер становилось больше, и иногда приходилось спать «валетиком» — по двое на одной кровати. Я с м. Руфиной так спала, когда она пришла. Потом достроили третий этаж корпуса, и нас туда переселили.

Поначалу мы готовили по очереди. И это было трудно. На пять человек ты еще знаешь, как приготовить, а тут двенадцать, а позже пятнадцать, двадцать... Я, помню, молилась: «Господи, хоть бы получилось, хоть бы было вкусно...» А в начале 2000 года к нам пришли сестры постарше — покойная мать Василисса (Медведь), тогда Валентина, и покойная мать Серафима (Тарасюк). Они так вкусно готовили, кормили нас. А еще чуть позже, ближе к весне 2000 года, когда мы переселились в строящийся монашеский корпус, там же были введены в действие настоящая кухня и трапезная. В душ до переселения в кельи мы ходили к сестрам сестричества домой... И всё было отлично. Вот это первое время, когда не было никаких бытовых условий, на самом деле было самое лучшее...

20.08.2019