Книга жизни Зорицы Кубурович (часть 1)

Неравнодушный, смелый, с глазами, излучающими свет… Таким был мой образ писателя — человека, которому доверяешь и который так много знает и умеет видеть самую суть; человека, который будет с тобой честным во всем. Сербская писательница и врач Зорица Кубурович — первый литератор, с которым довелось общаться лично. Пусть мой образ кажется идеализированным и наивным, но беседа с Зорицей показала, что верить в идеалы можно: она именно такая, каким я и представлял себе писателя.

У себя на родине Зорица очень известна. Изданы ее романы, сборники рассказов и сказок, а также переводы духовных стихов и песен. У нас с ее творчеством знакомы не многие, в переводе на русский язык в интернете я нашел лишь одну книгу — «Лекарство из персиковых листьев». Об этом и сказал Зорице при встрече, когда она гостила в нашем монастыре. Писательница была приятно удивлена — она не знала о существовании этого перевода. Мы долго говорили с ней о литературе, о жизни, о вере.

— Зорица, информации о Вас и о Ваших книгах на русскоязычных сайтах практически нет. Но даже из скудных найденных сведений я узнал, что детство у Вас было необычным.

— Мое детство прошло на корабле. Отец был капитаном, и вместе с мамой и сестрой мы проводили время с ним в плавании по Дунаю. Это был отдельный, наполненный тишиной мир. Во время плаваний я не ощущала себя маленькой девочкой, так как приходилось вместе с другими моряками мыть палубу, красить борта, ведь на корабле, как и в армии, моряки всё время должны быть заняты, чтобы им некогда было ссориться и выяснять отношения. Порой наши плавания были полны приключений и опасности. Во время шторма волны на реке достигали четырех метров и запросто могли смыть всё и потопить корабль.

— А когда Вы стали сочинять рассказы?

— Тоже в детстве. Сестру всё время нужно было увлекать, и я начала придумывать разные истории. Рассказываешь о чем-то интересном — она успокаивается, а сам ты можешь потом заняться необходимыми делами.

Когда я научилась писать, стала понимать, что преобразовывать мысли в слова не так просто. В моей стране есть даже книга под названием «Муза учит писать». В ней говорится о переходе устного слова в письменное. Письменное слово — работа очень серьезная, требующая большого труда.

— Свою книгу «Лекарство из персиковых листьев» вы тоже адресовали сестре. В предисловии так и сказано: «Доде, вместо сказок». Расскажите подробнее об этой книге.

— У нас был небольшой домик. Рядом с ним, будучи ребенком, я посадила косточку от персика. Так появилось персиковое дерево, которое росло вместе со мной. О нем я рассказывала сестре перед сном.

Дом был в аварийном состоянии, но в нем было уютно, потому что в нем жила любовь. У меня много воспоминаний, связанных с этим домом, двориком и деревом. Все эти рассказы собраны в одной книге — «Лекарство из персиковых листьев» (оригинальное название книги — «Лек од бресквиног лишћа», издана в 1987 г. — Прим. авт.).

Написанная книга получилась необычной, похожей на «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери. Но из-за того, что она была неформатной, ее никто не хотел издавать, и в какой-то момент я даже подумала, что и сама не хочу этого. Лишь спустя четыре года я отнесла рукопись Слободану Машичу — первому частному издателю в нашей стране, о котором говорили как об очень порядочном человеке. Он был личностью действительно удивительной. Было чувство, будто он меня удочерил со всем моим семейством — мужем и детьми. Он даже переехал жить в наш район, чтобы быть к нам ближе. Слободан научил меня беречь чувство внутреннего достоинства: и как женщины, и как писателя — человека слова. А сама книга неожиданно для всех сразу возымела успех. Уже через месяц после издания весь тираж — а это 2000 экземпляров — был раскуплен.

— А какая из написанных Вами книг представляет наибольшую ценность для Вас самой?

— Мне дорог исторический роман «Королева Анна» (оригинальное название книги — «Господарица Ана», издана в 2011 г. — Прим. авт.). Чтобы написать его, я десять лет изучала историю. Действия происходят в XIII веке. Анна — вымышленный персонаж, но он помещен в реальный исторический контекст с реальными личностями того времени. Чтобы описать все детали, мне нужно было изучить все подробности, вплоть до того, что ели люди в то время и носили ли они носки… Ведь культура, быт, одежда — всё тогда было совершенно иным.

— Как происходит процесс написания книги?

— Какое-то время я работаю над одним текстом, пишу большой фрагмент, а затем оставляю его «созреть» и начинаю писать что-то абсолютно другое. Через месяц я возвращаюсь к этому тексту и понимаю, что там нужно практически всё удалить. Тексту необходима «выдержка» и очень важно уметь выбрасывать из него всё то, без чего можно обойтись.

— Это трудно?

— К этому надо относиться как к каким-то насекомым и паразитам.

— Интересно, а по настроению, по ощущениям процесс написания книги с чем-то можно сравнить?

— Он ни с чем не сравним. Процесс созидания удивительный и в то же время это что-то личное.

— Почему сложился писательский путь — ясно: Вы придумывали истории с детства. А чем определился выбор Вашей профессии? Вы ведь в итоге поступили на медицинский…

— Родители очень удивились, когда узнали, что я собираюсь изучать медицину. Они ведь видели, что я писала с малых лет, и думали, что буду поступать на литературный факультет или на филологический. Но я всегда знала, что к жизни должна иметь активное отношение. Для меня оно заключается прежде всего в помощи другому человеку. Помогая другим, я помогаю самой себе, своей душе.

— Чувствовали ли Вы когда-нибудь, что Ваше слово тоже является лекарством?

— Я понимаю роль слова и прекрасно осознаю, какой резонанс оно может вызвать в другом человеке. Да, этот творческий процесс как лекарство для меня — терапия переработки личного опыта в текст, а для другого человека лекарством будет являться уже сам текст — результат работы.

Конечно, когда человек болеет, ему нужна просто тотальная любовь этого мира, чтобы он выздоровел и стал на ноги. Я была врачом скорой помощи и видела многое... А не писать я не могу. Быть швеей или парикмахером мне было бы трудно. Чувствую, что мое призвание — литература.

— А как Вы, будучи автором, решили для себя вопрос с присутствием фей и других мифологических персонажей в сказках?

— Да, я действительно использовала мифологические сюжеты и их героев в своих произведениях, и тоже задавалась вопросом: может ли христианин прибегать к ним? У владыки Максима (Василевича) спрашивала о том, имеет ли вообще смысл писать эти сказки? Он ответил, что, конечно, их нужно писать.

Я проводила писательскую мастерскую для детей, в которой вместе мы учились писать сказки. Придумывали мы и рождественские сказки. Это было удивительно! Дети прибегали к самым разным образам в своем творчестве. Я в какой-то момент сама испугалась — истории ведь рождественские, а в них присутствуют все… И я спросила совета у игумении Агнии (Дмитрович), она была настоятельницей Введенской обители в Белграде. Матушка Агния мне ответила, что пишем мы о красоте и об истине, что важна суть, цель, а не те люди или герои, посредством которых раскрываются фундаментальные понятия добра и зла.

Посмотрите, к примеру, сейчас в книгах о Гарри Поттере граница добра и зла уже перенесена. Добро и зло в них — не объективные понятия, а конкретные в отношении данного героя. Я хочу сказать о том, что сейчас в мире меняются сами понятия добра и зла, и это отражается в современных сказках. В этих новых колдунских сказках побеждает то, что субъективно хорошо для самого главного героя, а в сказках традиционных побеждает Божия правда.

В баснях тоже бывает неоднозначная мораль. Возьмем, к примеру, басню о стрекозе и муравье. Стрекоза только пела, не трудилась, и ей в итоге предлагают умереть от голода. Если буквально воспринимать смысл, то он достаточно жестокий... Разве мы должны так поступать?

— Какие сказки Вы советуете читать детям?

— Исключительно традиционные.

— Вы упомянули об игумении Агнии. Время было коммунистическое, а Вам самой в монастырь тогда ходить было не страшно?

— Нет, страшно мне не было.

— Ваша вера была такой сильной?

— Наоборот, я была абсолютной материалисткой. По инициативе деда, который являлся одним из старейшин в соборном храме в Белграде, в детстве меня крестили, но по факту медицинский университет я окончила человеком неверующим.

Тогда-то и произошла моя встреча с владыкой Афанасием (Евтичем). Это удивительный богослов, мы знаем его книги. Человек он харизматичный и очень строгий... Но у меня перед ним не было никакого трепета. С первой встречи я могла спросить у него обо всем, что меня интересует. Владыка Афанасий был тогда обычным иеромонахом, деканом теологического факультета. Но всего этого я не знала. Познакомились мы при таких обстоятельствах. Умирала игумения монастыря Грачаница в Косово, у нее был рак. Нужно было сопровождать эту умирающую игумению по дороге в ее родную обитель. И он как священник взял Святые Дары и поехал с нами.

Это просто такая киносцена: мы едем, я держу эту умирающую игумению за руку, передо мной отец Афанасий, и я спрашиваю у него обо всем. Например, почему Церковь всё время имеет что-то против человеческого тела, если тело такое удивительное, красивое и совершенное? Он отвечал: «Да, действительно, красиво тело человека, оно создано по образу Божиему». Или о значении слов, сказанных Иисусом: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное». Я спросила: «Это означает, что я буду в Царствии Небесном с нищими духом?» А он ответил, что нищий духом — тот, кто чувствует себя нищим без Духа Святого, кто стремится к тому, чтобы стяжать Дух Святой и Царствие Небесное.

Когда мы приехали в Косово, дети албанцев стали бросать камни в нашу машину. Это было страшное время. Мы приехали в Грачаницу, и в монастыре начали звонить в колокола. Мы стояли с отцом Афанасием перед храмом, и тогда-то я поняла, что вера — это дело не ума, а сердца. Человек должен открыть свое сердце для Христа. В тот момент подумала: так чего я тогда жду? Я готова открыть свое сердце и свою жизнь предать Христу. Скорее всего, это случилось по молитвам владыки.

Этот момент я никогда не забуду. Мы вошли в монастырь, владыка пел тропарь, а я почувствовала, как постепенно становлюсь другим человеком, будто с меня слазит какая-то змеиная кожа. Это было чудо преображения! И с каждым моментом это чувство нарастало. Мы идем на трапезу, владыка начинает читать молитвы, а я сижу и думаю, что до этого я просто ела, подобно животному — набрасывалась на еду и воспринимала без чувства благодарности Создателю... Зерно растет целый год, чтобы мы неблагодарно съели кусок хлеба?

Я просто почувствовала всю глубину и полноту веры… А вслед за моими внутренними переменами начало меняться и всё вокруг меня. Дети и муж это просто ощутили, и потихонечку все мы начали окормляться у владыки Афанасия.

— А как изменилось Ваше отношение к профессии врача, когда Вы стали христианкой?

— Отношение поменялось полностью. Я врач-реаниматолог и всегда любила людей, даже еще когда сама была человеком нецерковным. Но с годами постепенно я стала уставать от профессии и в итоге заболела сама. Начала задавать себе вопросы: почему я болею? почему меня уже ничего не радует и не вдохновляет в этой профессии? И поняла, что на самом деле всё оттого, что я просто перестала любить людей. Очень важно для моей профессии постоянно удерживаться в этой любви.

Это был и физический перелом, и духовный. Я поняла, что не хочу работать с холодным сердцем, не хочу быть равнодушной к людям и к своей профессии. И просто начала молиться за каждого, кто ко мне приходит…

Беседовали Вадим Янчук и Анастасия Курьян

Фотографии Максима Черноголова

Продолжение следует…

30.08.2019