Размышления после посещения курсов церковнославянского языка
«Вельми́ поне́же…»
Не знаю, как было с вами, но моя первая встреча с церковнославянским языком произошла перед экраном телевизора. Как сейчас помню статного Яковлева (то бишь царя Ивана Васильевича, меняющего профессию), который, оглядывая с балкона стольный град Москву, изрекает свое крылатое: «Лепота!» А еще ярче — Пуговкина, который сбивающимся голосом: «Паки и паки… иже херувимы… вельми понеже…» — пытается наладить межкультурный и межвременной диалог с царем… Удивительно, что его персонаж Якин, советский режиссер, откуда-то из глубины сознания выкапывает эти древние, уже непонятные для него словосочетания. Но ведь все-таки выкапывает…
Волею судеб спустя много лет я поступила на филологический факультет, и там в течение двух семестров мы изучали старославянский язык (можно сказать, что это ранние, младенческие годы церковнославянского языка). «Старослав» был самым нелюбимым предметом для большинства студентов (пусть простят меня наши прекрасные преподаватели). Почему самым нелюбимым? Да потому что абсолютно никто в группе не понимал, для чего это нужно! Все эти аористы и перфекты с имперфектами… Я уже молчу о падении редуцированных и трех палатализациях, которые снились в кошмарных снах. До тех пор, пока… я не заставила себя полюбить этот предмет. А точнее, эту систему. Для меня тогда «старослав» стал именно системой, в которой можно было разобраться, как в математике. И от этого стало интересно: чтение текста напоминало решение задачек. Это был первый этап приятия.
Второй этап начался много позднее. Когда я впервые попала на Валаам, исповедовалась и причастилась и начала потихоньку ходить в храм. И когда мои математические задачки зазвучали в пространстве храма — они стали для меня живыми. Тогда мне стало понятно, ЗАЧЕМ я учила старославянский, а потом церковнославянский язык. Не для того, чтобы видеть язык в его историческом контексте (как положено филологам). И не для того, чтобы понимать разные «странности» современного языка, вроде того, почему «жи, ши» пиши с буквой «и». И даже не для того, чтобы знать, что такое «одним миром мазаны», кто приходит «яко тать в нощи» и когда «возводят очи горе́»… А точнее, не только для этого… Эту мою догадку подтвердил замечательный филолог Сергей Анатольевич Наумов, который ведет курс церковнославянского языка при Александро-Невской лавре. В одну из суббот мне посчастливилось на этих занятиях поприсутствовать. По словам Сергея Анатольевича, «единственным достойным смыслом изучения ЦСЯ является воцерковление. Если подходить с других позиций, картина всегда будет искаженной».
Стоит отметить, что прежде чем впервые открыть учебник или книгу на церковнославянском языке, нужно ответить для себя на некоторые вопросы, если они возникают. Попробуем…
Церковнославянский язык — непонятный и его невозможно <выучить?
Мы редко задумываемся о таких абстрактных вещах, как язык… И еще более абстрактным кажется нам понятие «церковнославянский язык…» А ведь если разобраться, великий и могучий современный (так называют язык от Пушкина до наших дней) вытекает из церковнославянского языка и, как река, подпитывается его водами. Представьте себе, 55% состава современного русского языка заимствовано из церковнославянского! Впечатляющие цифры. А для людей творческих, не жалующих статистику, другой пример-задачка: переведите на русский язык выражение «устами младенца глаголет истина»…
— Да это же по-русски!
— Так ведь нет. По-русски будет: «ртом ребенка говорит правда». Так уж и непонятен церковнославянский?
Конечно, есть в церковнославянском слова, которые не поймешь с первого раза. Например, не все знают, что скимен — это молодой лев, а неясыть — пеликан… Но ведь и слова консюмеризм и прокрастинация пришли в русский язык не так давно. И вот напряглись же мы и выучили их. Так что не будем скромничать!
Учить церковнославянский — скучно и бесполезно?
С этим возражением спорить сложно, пока вы не сделали даже единственной попытки. Вы не представляете, сколько всего нового и интересного можно узнать на лекциях по церковнославянскому языку! Это касается и сугубо языковых вопросов, о чем упоминалось раньше. К примеру, вы знали, что слова «начало» и «конец» — однокоренные? Или что слово«хитрец» раньше означало «умелец, мастер», а не привычное нам «обманщик»? (Что интересно, в песнопениях можно встретить именование Господа — Всехитрец: и Всехитрецу Слову плоть взаимодавшая (Ирмологий, глас 7, 9–2), что будет переводиться на русский как: и премудрому (Творцу) Слову в свой черед давшая плоть.) Или как все-таки именовал свой самый известный роман Лев Толстой?..
А какой невероятно интересный пласт представляют собой фразеологизмы! Я даже не буду начинать, потому что это грозит вылиться в целый трактат…А еще я не расскажу сейчас о множестве преинтереснейших исторических фактов и событий, которые запечатлелись в языке, как в летописи, благодаря тому что он не порвал связь со своим предком — церковнославянским языком.
Знакомство с церковнославянским языком дает возможность увидеть, как в языковых фактах отражается развитие мышления, движение от конкретного к абстрактному, к отражению связей и закономерностей окружающего мира. Церковнославянский язык помогает глубже, полнее понять современный русский язык и историю.
Так что, поверьте, учить церковнославянский — очень интересно!
Зачем в церкви говорят на церковнославянском, если есть русский (и другие понятные языки)?
Вообще, этот вопрос очень сложный и является камнем преткновения для многих… Автор этого текста считает себя недостаточно компетентным, чтобы анализировать аргументы той и другой стороны. Но у меня есть свое интуитивное понимание, почему все-таки в церкви должен звучать церковнославянский язык. И этим пониманием я могу поделиться…
Сегодня, открывая, например, Псалтирь на церковнославянском языке, мы испытываем трудности не только с пониманием текста, но даже с чтением букв. И нам трудно представить, что когда-то люди воспринимали его гораздо легче. Действительно, время идет, ничто не стоит на месте, в том числе и язык, и современному русскому (русскоговорящему) человеку приходится заново открывать эту, уже ставшую далекой и малопонятной, систему. Но давайте вспомним, что в школе на уроках русского языка мы изучали разные языковые стили: разговорный — для ежедневного общения; публицистический — язык СМИ; официально-деловой — язык документации и так далее. Не логично ли и не естественно ли (да и не хочется ли вам этого от души?), чтобы в церкви звучал особый стиль, особая форма языка? Тем более, что ее не нужно создавать. Она существует более 1000 лет и постоянно обогащается
И еще маленькое отступление… В детстве, когда я слышала выражение «мертвый язык» (язык, на котором уже никто не разговаривает), мне так хотелось сразу выучить все эти мертвые языки, чтобы они только не умирали!.. Но это так, эмоции:)
Кроме чистосердечного желания «оживить» мертвый язык, изучение церковнославянского имеет свои практические цели. Кто-то впоследствии может пойти по стезе церковного чтения. Кто-то учит язык для себя, чтобы иметь возможность дома читать утреннее и вечернее правило, Псалтирь, Евангелие на церковнославянском языке и на службах понимать то, что читается в храме.
Всем энтузиастам желаю вдохновения и успехов на этой непростой дороге!
24.05.2018
