Воскресни, Господи!

Эта зима в Петербурге завершилась настоящими холодами. Казалось бы, ничего удивительного. Но для города на Неве в последнее время морозы — явление диковинное. К концу февраля на водоемах встал хороший лед, и народ высыпал на прогулки по рекам и каналам, несмотря на постоянные предупреждения МЧС о том, что этого делать не следует. И вот уже миновала первая неделя марта, а на льду народу не меньше, чем на Невском. 

В один из выходных мы с женой решили совершить прогулку по замерзшей Фонтанке. Вечером спустились на лед и отправились в сторону Инженерного замка. Вечер был безветренный, мороз не давал снять перчатки, мы неспешно шли и радовались нашему вечернему променаду.

От Фонтанки мы свернули на лед Лебяжьей канавки и, любуясь окрестностями, постепенно добрались до канала Грибоедова.

Перед нами на фоне вечернего неба с редкими облаками появился Спас на Крови — величественный храм, построенный на месте смертельного ранения императора Александра II. Мы решили полюбоваться церковью «с воды» и подошли ближе.

Храм Воскресения Христова на Крови красив в любое время года, в любую погоду. Его богатое внешнее убранство можно изучать подолгу, и все равно в иной день откроешь для себя что-то новое. На самом месте ранения Александра II (западный фасад) располагается мозаичное панно — распятие Господа нашего Иисуса Христа в знак уподобления страданий императора крестным мукам Спасителя.

Эта мозаика, выполненная по эскизу архитектора А.А. Парланда, имеет уникальную особенность: в зависимости от погоды и времени суток она воспринимается совершенно по-разному. Солнечным летним днем Лик Христа светлый, золото мозаики ослепительно сияет, изображение крестной смерти Спасителя не пугает, не угнетает. Наоборот, сердце наполняют особенная радость и благодарность. Наш Господь умер за нас и воскрес, попрал смертью смерть.  

Сегодня же мы тоже решили посмотреть на распятие. Остановились, пригляделись. Тихо, вокруг никого. Христос страдал перед нами на Кресте. Я никогда не видел Его таким на иконах, фресках, мозаиках. Я никогда не представлял Господа таким, каким мы увидели Его в этот вечер. Всё торжество смерти как бы изобразилось перед нами. Лик Спасителя был истерзан страданиями. Было очень больно смотреть.

Стоя перед Крестом, я вспомнил утреню Великой Субботы с чином погребения Господа. Само это богослужение исполнено скорби и томительного ожидания. Христос умер на Кресте и положен во гроб. Что же будет дальше? Мне припомнился чин погребения Спасителя десятилетней давности, когда я только начинал свое церковное служение в Мурманске.

За полярным кругом весна наступает поздно. Снег лежит долго и сходит неохотно. В апреле нередко случаются долгие метели и холода. Так же было и в 2009 году. Пост тогда как бы прошел мимо меня, и я отчаянно искал своей метанойи уже в пространстве Страстной седмицы. Подходила к завершению и она. В кафедральном соборе Мурманска служили длинную утреню Великой Субботы. И вот пришло время для чина погребения. Он представляет собой крестный ход под тихое взывание к Божиему милосердию: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!»

Стоя перед распятием на льду канала Грибоедова, я вспоминал, как наша немногочисленная похоронная процессия вышла из храма и с какой-то тяжестью, как-то устало отправилась в путь. Помню, как по-настоящему уныло звучало наше пение: «…помилуй нас!» В тот день свинцово-серое небо висело над землей слишком низко. Оно словно готово было упасть и раздавить нас всех. Грязный снег устало лежал под этом тяжелым небом, и кругом ощущался тот надоевший природный застой, который так знаком каждому северянину. Хотелось весны. Но, казалось, что весна никогда не наступит.

Почему мне так запомнился тот апрельский вечер? Тогда сердце пронзило особенное ощущение, а ум — страшная мысль. Я подумал: «Как страшно, если Ты умер, Господи». Идея смерти Бога тогда часто звучала из уст моих знакомых. Она живет в мире. И вот я сам на несколько минут как бы ощутил весь ужас этой богооставленности. Что, если Христос не воскрес? Что, если мы одни под этим свинцовым небом, над которым только бесконечный, холодный, безжизненный космос? Мне стало очень страшно в эти минуты, и я запел вместе со всеми: «Святый Безсмертный, помилуй нас!» После службы, когда вместе с другими иподиаконами я относил в ризницу архиерейское облачение, мне захотелось поделиться своими переживаниями с ребятами. «Какой сегодня хмурый, тяжелый вечер!» — заметил я тогда. «Конечно, Христа же распяли…» — ответил мне один из иподиаконов.

Помню, как сильно мне тогда захотелось Воскресения. По-моему, я никогда его так не жаждал. И, может быть, никогда не был так благодарен Христу. Он не оставил нас. Он здесь!

Теперь же, глядя на Крест, я все это припомнил. И уже было не страшно. Смерть будет побеждена, горе и тоска будут разрушены. Все наше бытие будет наполняться смыслом и радостью движения к Воскресению. И совсем скоро мы едиными устами и единым сердцем возгласим: «Христос воскресе!» — «Воистину воскресе Христос!» 

03.04.2018