Верные Христу: мученик Виктор Фролов и мученица Татиана Гримблит

мученик Виктор Фролов и мученица Татиана Гримблит

15 февраля Церковь сугубо молится о молодежи. Этот день не случайно совпал с таким праздником, как Сретение Господне, ведь от того, какой будет встреча молодого человека с самим собой и с ближними, зависит будущее и его самого, и общества. Молодость — время выбора, время самых ответственных решений: кем быть, с кем быть, как быть… Но самое главное — встретил ли ты Бога в своей жизни?

СПРАВКА: День православной молодежи был учрежден на 14-й ассамблее глав поместных церквей в 1992 году. Традицию праздновать этот день заложило Всемирное Братство Православной Молодежи «Синдесмос».

Новомученики — святые, не только близкие нам по временному периоду, но и по схожести выбора, который им предстояло сделать. А ведь среди святых нового времени были не только священнослужители, но и миряне, не только мужи зрелого и преклонного возраста, но и молодежь… Сегодня наш рассказ о двух из них.

Витя Фролов, 24 года

Конец сентября. Мужской одиночный корпус Бутырской тюрьмы, 95-я камера. Где-то по соседству с Витей Фроловым находятся и другие прихожане храма преподобного Сергия Радонежского на Николоямской: Иван Рыбин, Николай Кузьмин, клирик храма протоиерей Петр Никотин. В женском корпусе — Елизавета Куранова.

Голубой квадрат окна. Солнце светит не так ярко. Иногда пролетает одинокий лист. Чувствуется, что наступила осень. Гнетущее чувство наступления заката жизни. Странно для 24-летнего парня, но в 1937 году при обвинении в «контрреволюционной деятельности» питать надежды на другой исход не приходится…

Не дождался возвращения в Москву архиепископа Серафима, не успел уйти с работы и полностью посвятить себя служению Церкви. Одна отрада, что в одиночке можно молиться, оставаться наедине со своими мыслями… Одна надежда, что, может быть, молятся те монашествующие, странники, бежавшие из ссылки и нелегально проживающие в Москве, которые находили приют в доме Вити Фролова…

В камере предыдущий заключенный оставил книгу. Само издание только полистал, читать не хочется абсолютно. Но вот те два листика, которые из нее выпали, уже перечитывал не один раз… И вроде бы нет в них ничего необычного, но они оставлены здесь, в Бутырке, таким же молодым человеком… После очередного прочтения появляется благодарность за общение с жизнелюбом. И в душе снова теплится надежда на сохранение жизни…

«Достаточно ли нравственных сил у меня, 22-летнего Варлама Шаламова, чтобы пройти свою дорогу как некоей единице? Я в 95-й камере мужского одиночного корпуса Бутырской тюрьмы. Здесь прекрасные условия для обдумывания жизни, и я благодарю Бутырскую тюрьму за то, что в поисках нужной формулы моей жизни я очутился один в тюремной камере. Принюхиваюсь к лизолу. Запах дезинфекции преследует меня повсюду… Здесь я не пишу никаких стихов. Только радуюсь дню, голубому квадрату окна и жду, когда уйдет дежурный, чтобы опять ходить и обдумывать свою так удачно начатую жизнь. Никакой подавленности нет, точно все это — и цементный пол, и решетки — было давно видено мной, испытано в снах, мечтах. Все оказывалось таким же прекрасным, как в моих затаенных сновидениях, и я только радовался. Дают читать газеты. Если выходной — «Правду». Впервые в жизни я так солидно подначитался прессы. Книги выдают только по заявлению. Обход коменданта — ежедневный. Здесь я выхожу на какое-то особенное, определенное место в своей собственной жизни…»

Писатель Варлам Шаламов, уже начав работу над принесшими ему известность «Колымскими рассказами», вернулся в Москву в 1956 году. После 20 лет тюрем, ссылок, лагерей, 17 из которых прошли на Колыме, он напишет:

Постановлением тройки УНКВД по Московской области 17 октября 1937 года заводской бухгалтер Витя Фролов был расстрелян в группе священников и мирян на Бутовском полигоне. Канонизация мученика Виктора (Фролова) произошла 7 октября 2002 года.

Таня Гримблит, 34 года

Впервые Таню Гримблит арестовали в 17 лет. Дальше тюрьмы, ссылки, поселения… В ссылках она писала стихи, которыми можно было бы описать всю ее недолгую жизнь. Детство, юность впоследствии были для нее воспоминанием, дарившим радость. И в то же время тем периодом, когда она выбрала свой путь.

После окончания Мариинской гимназии в родном Томске Таня устраивается работать воспитательницей в детскую колонию «Ключи». Все заработанные деньги меняет на продукты, вещи и передает в местную тюрьму заключенным, не получавшим передачи.

Во время поездки в иркутскую тюрьму в 1923 году с очередной передачей для заключенных Таню арестовывают и обвиняют в контрреволюционной деятельности. Первый арест длился четыре месяца. В 1925 году еще один арест, продлившийся всего семь дней, после которого последовала трехлетняя ссылка в Зырянский край.

Поезда, пересылки, ссылки становятся для Тани обыденностью. Казахстан, Туркестан… Время долгих раздумий и десятков стихотворений, молитвы на фоне непривычной для сибирячки природы. Нелегким был быт в ссылке, непросто складывались отношения с другими узниками, но Таня продолжала удивлять красотой своей души и здесь:

После Туркестана Таня возвращается на недолгое время. С 1928-го по 1931 год живет в Москве и становится прихожанкой храма святителя Николая Чудотворца в Пыжах. В конце апреля 1931 года ее ожидает очередная ссылка, теперь — в Пермскую область, Вишерский исправительно-трудовой лагерь.

В 1933 году, после непродолжительного проживания в городе Юрьев-Польский Владимирской области, Татьяна поселилась в городе Александрове той же области и стала работать фельдшером в больнице. В 1936 году новая перемена места жительства: село Константиново Московской области, где также работала в больнице.

Выйдя на свободу, Татьяна не перестала помогать заключенным, наоборот, передачи отправлялись чаще. Ведь многих страдальцев она знала уже лично, и ей еще больше хотелось поддержать тех, кому в тот момент было тяжелее.

Кроме посылок, многие получали от Татьяны письма и открытки. Самую обширную переписку она вела с заключенными священниками, епископами, для многих долгое время оставаясь единственным звеном, связующим с внешним миром.

Письмо Татьяне Гримблит от заключенного епископа Иоанна (Пашина):

«Родная, дорогая Татьяна Николаевна! Письмо Ваше получил и не знаю, как Вас благодарить за него. Оно дышит такой теплотой, любовью и бодростью, что день, когда я получил его, — был для меня один из счастливых, и я прочитал его раза три подряд, а затем еще друзьям прочитывал: владыке Николаю и отцу Сергию — своему духовному отцу. Да! Доброе у Вас сердце, счастливы Вы, и за это благодарите Господа: это не от нас — Божий дар. Вы — по милости Божией — поняли, что высшее счастье здесь — на земле — это любить людей и помогать им. И Вы — слабенькая, бедненькая — с Божией помощью, как солнышко, своей добротой согреваете обездоленных и помогаете, как можете. Вспоминаются слова Божии, сказанные устами святого апостола Павла: «Сила Моя в немощи совершается».

1937 год. Стали приходить известия о массовых арестах и расстрелах священников. 5 сентября Татьяна пишет письмо архиепископу Аверкию (Кедрову), находящемуся в это время в ссылке в Бирске (Башкирия):

«Дорогой мой владыка Аверкий! Что-то давно мне нет от Вас весточки. Я была в отпуске полтора месяца. Ездила в Дивеево и Саров, прекрасно провела там месяц (…) Откликайтесь, солнышко милое. А то я беспокоюсь, не случилось ли с Вами чего недоброго. Напомните мне географию. Далеко ли Бирск от Уфы? Пишите мне, я уже крепко соскучилась о Вас, родной мой».

В тот же вечер Татьяна Гримблит была и сама арестована, оставив незаконченным очередное письмо для священника в ссылку. Домашним осталась лишь краткая записка:

«За все всех благодарю. Простите. Я знала, надев крест, тот, что на мне, — опять пойду. За Бога не только в тюрьму, хоть в могилу пойду с радостью».

По решению тройки НКВД Татьяна Гримблит была расстреляна 23 сентября 1937 года на Бутовском полигоне под Москвой…

Мученица Татьяна Гримблит канонизирована 17 июля 2002 года с причислением к лику святых новомучеников и исповедников Церкви Русской. Один из престолов Михайловского храма в г. Реутове будет посвящен этой святой.

Витя Фролов и Таня Гримблит. Московского заводского бухгалтера и медсестру родом из Томска связали вера, не сломленная допросами в московской Бутырской тюрьме, и соседство в безвестных могилах Бутовского полигона под Москвой. А теперь они вместе почитаются в сонме новомучеников и исповедников Церкви Русской и в Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших.