Старенькую иномарку подбросило на очередном ухабе, но Игорь только улыбнулся, пробормотав в очередной раз:
— Вот же искушение…
Потом он повернулся к жене и все-таки уточнил:
— Это же искушение? Верно говорю, Нинок?
Нина закусили губу, чтобы не рассмеяться, а потом все-таки не удержалась:
— Это, Игорек, дорога разбитая!
Муж обиженно засопел. Приятнее было думать, что кочки да ухабы, проверяющие на прочность его автомобиль — самое настоящее искушение. Тогда выходило, что он был настоящим воином, прорывающимся сквозь непреодолимые преграды!
Нина украдкой поглядела на Игоря и подумала о том, как много может изменить любящее сердце. Вот и матушка Елисавета когда-то просто терпела ее — глупую и взбалмошную девчонку. Этого терпения хватило, чтобы вырвать сироту из оков ожесточения и озлобленности. А потом…
Потом было еще много чего… Но кротости и терпению маминой сестры Нина не переставала удивляться никогда. Любовь матушки спасала ее от уныния и одновременно обличала, когда душа начинала превозноситься. Скольких ссор с Игорем она избежала благодаря лишь одному-единственному вопросу, который Нина регулярно задавала себе: «А как бы поступила Елисавета?» И ответив на него, она смиренно уступала супругу. Соглашалась, смирялась, терпела, усиливала молитву… Плоды не заставили себя долго ждать. Игорь, который когда-то не умел даже правильно осенять себя крестным знамением, вдруг сам проявил интерес к церковной жизни.
Но тогда, в семидесятых, Нина желала поскорее сбежать из дома опекунов и жить «своим умом». Страшно даже представить, чем это всё могло закончиться…
***
Она очень хорошо помнила тот самый семейный совет, после которого мамину сестру — молоденькую, озорную Лизу прозвали попадьей. Вообще-то Лиза всегда нравилась Ниночке. С тетей можно было баловаться, кажется, бесконечно. Она, в отличие от мамы, никогда ничего не запрещала своей любимой племяннице. Даже мороженое ей покупала тайком от родителей. Вот какая у нее была замечательная тетка!
Мама, конечно, редко оставляла их вдвоем — знала, что это чревато. И все-таки на каникулах они непременно встречались в деревне у бабушки с дедушкой. Вот тогда можно было сутки напролет бегать вдоль берега небольшой речушки, громко петь песни собственного сочинения или даже отправиться в лес на поиски чего-нибудь необычного и таинственного.
Но тем летом всё было иначе. Лиза стала вдруг очень молчаливой. Ниночку привезли в деревню в начале августа. Она поняла, что случилось что-то плохое, едва переступив порог дома. Вот только никак не могла понять, что именно. Бабушка не улыбалась, глаза ее были отчего-то красными и часто слезились. Дедушка то и дело тяжело вздыхал, что-то бормоча себе под нос.
— Лиза, чего все кислые такие? — спросила она однажды у тети за ужином.
Но девушка лишь грустно улыбнулась:
— Вот и я думаю, чего они не радуются?
Ниночка не знала, чему нужно радоваться, но и грустить причин не видела. Тем временем обстановка в доме с каждым днем накалялась. И своего апогея напряжение достигло в тот момент, когда возле их калитки появился низенький и очень худой юноша…
— Приехал! — хрипло и с каким-то ужасом вдруг воскликнула бабушка, увидав молодого человека в окно.
Дедушки в доме не было — он рыбачил, а Лиза ушла в магазин. Ниночка с интересом наблюдала, как гость приглаживал волосы и стряхивал с белоснежной рубашки невидимые пылинки.
— Ба, а это кто? — прошептала девочка.
Но бабушка, отмахнувшись от нее, побежала скорее на улицу.
— Здравствуйте, — вежливо произнес юноша, — а Елизавета дома?
И тут случилось невероятное. Бабушка распахнула калитку, схватила гостя за руку и горячо зашептала:
— Может не надо, а? Ну что тебе девчонок на свете мало?! Григорий, ну что ты с нами делаешь!
Ниночка не была глупой. Она сообразила, что перед ней жених тети. Вот только почему бабушка так странно себя ведет? Впрочем, совсем скоро всё встало на свои места. Вернулась из магазина Лиза, пришел с рыбалки дед, и все устроились за столом на кухне. Поначалу они громко вздыхали и молча глядели в свои чашки. Первой не выдержала тетя:
— Ладно, хватит вам. Как будто хоронить меня собрались. А я замуж выхожу, между прочим.
Нина сидела на веранде как мышка и, затаив дыхание, наблюдала за происходящим.
— Верно говоришь, Лизавета, — неожиданно громко и решительно произнес дедушка, — стало быть, будем к гулянию готовиться.
И он положил руку бабушке на плечо:
— Ладно, ладно, образуется всё как-нибудь. Попадья так попадья…
Потом Григорий уехал, и семейный совет разошелся. Дед с бабушкой пошли к соседям, а тетя ушла в свою комнату, плотно закрыв за собой дверь. Ниночка постояла в нерешительности несколько секунд, а потом жалобно попросила:
— Лиза, а Лиза… Можно к тебе?
И, не дожидаясь ответа, вошла. Тетя сидела за столом перед раскрытой книгой.
— Почему дедушка тебя попадьей назвал? — спросила Ниночка.
Девочка, конечно, знала, что означает это слово. Просто она никак не могла понять, какое это отношение имеет к маминой сестре.
— Нина, — повернулась к ней Лиза, — я выхожу замуж за Григория, а он — будущий священник. Выходит, я стану попадьей. Хотя, лучше говорить «матушкой».
Щеки Ниночки стали пунцовыми. Она в растерянности глядела на тетю, не зная, что сказать. Как это — стать женой священника?! Это невозможно! Немыслимо! Ей было даже страшно представить, что будет, если в школе узнают о происходящем в их семье!
— Но как же, — испуганно бормотала девочка, — как же комсомол? Как же твоя учеба в институте?
Лиза пожала плечами:
— Мне сложно всё это тебе объяснить.
Ниночка вдруг почувствовала себя преданной. Ее любимая тетя изменилась до неузнаваемости. От прежней беспечности и легкости не осталось и следа.
— А ты попробуй. Попробуй объяснить! — с неведомо откуда взявшейся злостью проговорила Ниночка.
Лиза прикрыла глаза. Нахмурила свои брови-ниточки и начала рассказывать:
— Гришка приехал навестить свою двоюродною бабушку, которая несколько лет назад помогала ему прятаться перед поступлением в семинарию. Ну, тебе это знать не обязательно… Так вот, познакомились мы на речке. Я решила переплыть на другой берег и вдруг…
Тут девушка открыла глаза, поглядела внимательно на племянницу и отчетливо произнесла:
— Я начала тонуть, Нина. Ногу судорога свела. Слава Богу, Гришка неподалеку прогуливался. Он меня и спас. Потом мы с ним долго разговаривали… Видишь ли, когда осознаешь, что сейчас умрешь, начинаешь мыслить иначе. Много вопросов появляется, понимаешь, Нина?
Ниночка кивнула, хотя не понимала ровным счетом ничего. Вернулись дедушка с бабушкой, и продолжать разговор было неудобно. Впрочем, девочке этого уже и не хотелось. Она понимала, что всё это очень странно, непонятно и, наверное, неправильно. Ее Лиза — веселая и добрая Лиза не должна была выходить замуж ни за каких семинаристов. Она вообще не должна была меняться! Разве не могла она оставаться такой, как прежде?!
Через два дня приехала мама Ниночки, и разразился настоящий скандал. Мама кричала, что сестра позорит семью и вообще думает только о себе. Они очень сильно поругались, и девочку увезли в город. Тогда ей было двенадцать. Через полгода папа Ниночки получил повышение, и семья переехала в столицу. С Лизой они прекратили всяческое общение. К бабушке с дедушкой Ниночку тоже больше не возили. Правда, она сама по этому поводу быстро перестала переживать — появились новые подружки, жизнь в Москве казалась такой захватывающей…
Когда ей исполнилось пятнадцать, случилась беда. Родители возвращались на своей машине из гостей и попали в аварию. Они погибли на месте. Ниночка в одно мгновение стала сиротой. На следующий же день за ней приехала тетя. Как им с мужем удалось отвоевать ребенка, оставалось загадкой, но факт остается фактом — Ниночку сразу после похорон увезли в Ивановку.
— Боль со временем утихнет, — шептала ей на ухо Лиза, когда они уже сидели за столом в стареньком доме на отшибе деревни.
Обстановка здесь была настолько бедной, что не заметить этого было просто невозможно. Однако в каждой комнате был порядок. Отец Григорий со своей молодой матушкой отвели для Ниночки самую просторную и светлую спальню. Первые два месяца девочка жила как в тумане. В московской школе ей заранее выставили оценки, благо учебный год подходил к концу, так что об учебе какое-то время можно было не думать. От еды она отказывалась, с кровати почти не вставала. Только плакала, спала, снова плакала и опять погружалась в забытье…
Нина очень хорошо помнила, как тяжело было матушке Елисавете. Она ведь тоже похоронила дорогого человека — любимую сестру. Но именно на ее хрупкие плечи теперь легла ответственность и за сироту, и за стареньких родителей, которые, кажется, только благодаря ей смогли пережить такую утрату.
— Ниночка, хочешь, мы поговорим о маме с папой? — осторожно предложила однажды Лиза, когда пыталась накормить племянницу кашей.
Девочка ничего не ответила. Она вообще почти ни с кем не разговаривала.
— Понимаешь, люди не уходят в никуда. Они живут вечно… И самое главное, что ты должна знать: накануне своей гибели твои родители приезжали в Ивановку.
Ниночка неожиданно встрепенулась:
— Когда?! Когда это было? Почему ты раньше мне ничего об этом не рассказывала?
Голос ее зазвенел, и слезы хлынули из глаз:
— Ты не имеешь право скрывать от меня что-то! Это мои родители, поняла?! Мои! Я должна всё о них знать! Я должна всё запомнить!
Лиза, несмотря на сопротивление, обхватила руками вырывающуюся Ниночку и сжала ее в объятиях так крепко, что девочке стало тяжело дышать. Потом тетя рассказала о том, что ее сестра с мужем приезжали в деревню для того, чтобы обвенчаться…
— Ты врешь, — упрямо отрезала притихшая Ниночка, — они в Бога никогда не верили.
Лиза призналась, что она тоже так считала. По крайней мере, до тех пор, пока ее сестра вдруг не появилась на пороге их дома поздно вечером.
— Я испугалась, — рассказывала она Ниночке, — подумала, может быть, что-то случилось. Но твоя мама успокоила меня и сказала, что приехала попросить прощения. Потом она договорилась с отцом Григорием, что приедет через несколько дней уже с мужем, чтобы совершить таинство Венчания.
Ниночка не верила своим ушам. Она не знала и уже не могла спросить у родителей, почему вдруг они решились на такой шаг. Да и правду ли вообще говорила тетка? Кто знает, что у нее в голове, у этой попадьи… И девочка решила просто забыть о том, что рассказала Лиза. Не думать об этом, не вникать в подробности, просто забыть.
Она и сама не понимала того, что с ней происходит, но однажды девочка почувствовала, что ей хочется пройтись. Шел четвертый месяц ее пребывания в Ивановке.
—Ой, Ниночка, — обрадовалась Лиза, — молодец, что во двор вышла.
— Хочу немного погулять, — буркнула девочка.
Тетя, видимо, побоялась отпускать ее одну, поэтому засеменила рядом. К удивлению Ниночки, соседи, заметив их, улыбались и почтительно здоровались:
— Добрый день, матушка Елисавета.
Девочка тогда впервые улыбнулась за долгое время. Надо же… Матушка!
— У нас тут народ верующий, — пояснила Лиза.— Когда батюшку сюда определили, мы очень переживали, что нас не примут. Но Господь послал замечательных прихожан! Мало кто из них регулярно ходит в храм. Боятся, наверное, сама знаешь, какое нынче время… И все-таки нас с отцом Григорием любят. Помогают, как могут. Продукты даже приносят…
Только тут Ниночка вдруг вспомнила о своей уютной и родной квартире в Москве, где у нее была комната с красивым трюмо и удобной кроватью. Вспомнила она и о подружках, с которыми так давно не общалась.
— Лиза, я, наверное, в город вернусь. Что мне тут делать? Отпусти, а?
К изумлению девочки тетя с мужем проявили удивительную твердость и отказались ее отпускать. Они объясняли, что отвечают за нее, и долго говорили о чем-то, казавшемся ей тогда глупым и старомодным. Начав спорить, Ниночка вдруг почувствовала, что живет. Да, не существует, не заставляет себя дышать, а именно живет! Боль, терзающая ее сердце, казалось, чувствовалась не так остро. И тогда она решила, что отныне будет с ними воевать! С этими странными и глупыми людьми. Просто потому, что так она чувствует хоть что-то кроме сводящих ее с ума душевных мук. И Ниночка взялась за дело…
Она капризничала, отказывалась делать даже самую элементарную работу по дому, постоянно проявляла свое недовольство скудной едой и странным укладом их жизни. А Лиза тем временем крутилась, словно белка в колесе. Она готовила, стирала, убирала, работала на своем огороде и помогала по хозяйству еще трем одиноким престарелым женщинам. Навещала жившего на заброшенном хуторе старика, тихо угасавшего в этой глуши… А еще она постоянно ездила к родителям, которым также нужна была ее поддержка.
— Хочешь, вместе съездим к дедушке с бабушкой? — спрашивала она каждый раз Ниночку.
Но девочка не хотела. Она вообще ничего не хотела, кроме как вырваться из Ивановки в далекую и такую родную Москву. Зачем? Она и сама этого не знала. Просто это было теперь смыслом ее жизни. Ее мечтой. Ее стремлением.
Думая о том, как сбежит от Лизы, Ниночка чувствовала отблески былой радости, которую она умела испытывать до смерти родителей. Она верила, что если останется одна в квартире, которую оставили за ней после смерти родителей, жизнь ее непременно изменится. Всё станет как прежде. Она снова будет улыбаться и просыпаться с желанием жить.
— Ну что ты там будешь делать? — чуть не плакала Лиза.— Ты же еще совсем ребенок! А мы с отцом Григорием не можем в столицу перебраться. Ты же понимаешь, какие гонения идут на священников. Слава Богу, ему здесь позволили служить. Я прошу тебя, Ниночка, опомнись! Я готова тебя во всем поддержать, только не отталкивай меня, умоляю!
Эти разговоры не приносили желаемых плодов. Девочка отдалялась с каждым днем всё дальше и дальше, считая дни до своего совершеннолетия. В десятый класс идти в деревенскую школу она отказалась. Решила дождаться получения паспорта и уехать, наконец, домой.
Лизу ей, конечно, иногда было жалко. Да и отца Григория тоже — он всерьез думал, что его молитва может что-то изменить, поэтому с утра до ночи пропадал в своем полуразрушенном храме с протекающей крышей и прогнившим полом. Однажды она тайком пробралась к ветхому деревянному строению, чтобы подсмотреть за мужем тети. Он стоял на коленях и что-то бормотал. Она не могла разобрать, что именно, но отчетливо слышала свое имя…
Порой Ниночке было даже стыдно. Все-таки в этом доме ее любили. Любили, но не понимали. К тому же ожесточение, наполнявшее ее сердце, было легче переносить, чем ту удушающую пустоту, образовавшуюся после аварии.
— Ну вот и всё, — тихо, но твердо проговорила Ниночка, собирая чемодан и поглядывая на новенький паспорт.— Ты только не реви, Лиза, хорошо? Мне здесь не нравится. И никогда не понравится. Я — городской человек. Да и интересы у нас разные, сама знаешь.
Тетя стояла бледная и какая-то осунувшаяся. В ее глазах не было и намека на осуждение. Григорий тоже выглядел измотанным и уставшим. Они были так молоды, и в то же время было в них что-то присущее лишь людям зрелым и повидавшим жизнь…
— Я стану приезжать к тебе так часто, как только смогу, — с трудом сдерживая слезы, сказала Лиза и обняла племянницу.
Так началась самостоятельная жизнь Ниночки. Она устроилась на работу. Нашла подруг, связь с которыми была утеряна и… ничего не случилось. Та дыра, что зияла в ее душе, никуда не исчезла. Возвращение домой было ее мечтой, на которую она возлагала все свои надежды, но, увы, они себя не оправдали. Ниночке было по-прежнему тяжело. Кое-кто из ее подружек приглашал девушку в компании, но нигде она не могла найти покой.
И вот однажды возвращавшуюся домой от бывшей одноклассницы Нину окликнул какой-то лихой мотоциклист:
— Девушка, садитесь, я вас подвезу. Поздно уже.
Ниночку удивило, что проговорил он это как-то странно. Будто бы даже с легким раздражением. Ей стало интересно. Обернувшись, она внимательно посмотрела на молодого человека. Обычный парень. Можно даже сказать, красивый…
— Ну, что вы меня рассматриваете, — начал злиться ее новый знакомый, — как будто я вам руку и сердце предлагаю. Садитесь, и поедем уже.
Она захохотала. Мотоциклист с недоумением спросил:
— Что я смешного сказал?
— Ничего, — вытирая выступившие слезы, сказала Ниночка, — вы просто так говорите, словно я вас заставила остановиться. Ехали бы себе мимо…
Молодой человек отчеканил:
— Нехорошо девушке одной по вечерам ходить. Тут уж нравится — не нравится, а проводить нужно.
Ниночка снова засмеялась, однако послушно села на мотоцикл. С того вечера они с Игорем — так звали юношу, не расставались. Хоть он и говорил, что влюбился не сразу, но Ниночка ему не верила. Потому что уже весь следующий день после знакомства он простоял у ее подъезда. Она видела его в окно, но выходить не хотела. Зачем?.. Потом всё же пожалела и спустилась. Ребята долго бродили по скверу и разговаривали обо всем на свете.
Игорь был старше ее на шесть лет. Учился на заочном отделении, работал на заводе. Сразу было видно, что это честный и порядочный человек. Никто не удивился тому, что спустя два года он сделал Ниночке предложение. Она согласилась, хоть и не любила… Она всё искала что-то в этой жизни, пыталась обрести смысл своего существования. Жаждала успокоения своей исстрадавшейся души. Только Игорю удавалось хотя бы на короткое время отвлечь ее от мрачных, липких и приносящих уныние мыслей. Ей казалось, что этого достаточно для вступления в брачный союз.
— По-моему, он замечательный человек, — одобрила выбор племянницы Лизы.
— Верующий? — с надеждой спросил отец Григорий.
Ниночка только махнула рукой:
— Ну какой верующий, дядь Гриша?! Кто вообще в наше время верует в Бога? Вы, наверное, последние в этой деревне… Даже бабушки местные в храм не ходят.
Тут Лиза воскликнула:
— Ниночка, за эти годы многое изменилось! К нам люди теперь со всей округи приходят! Десятка три в воскресный день на литургии стоит!
Девушка хмыкнула:
— Ага, очень много!
— Много, — повысил голос отец Григорий, — представь себе, много! Это не просто число, Нина, это живые души.
Решив не спорить, Ниночка перевела тему разговора. Тогда ее интересовало лишь предстоящее замужество. Именно в нем она надеялась получить утешение и стать, наконец, счастливой.
К сожалению, этого не произошло… Уже через год молодые были настолько измождены ссорами, что старались дома проводить как можно меньше времени. Проблема заключалась в том, что Игорь оказался человеком не способным к компромиссам. Его невозможно было переспорить. А Ниночка хотела жить только так, как казалось правильным ей самой. Доходило до абсурда: они могли по несколько дней не разговаривать только лишь из-за того, что не смогли договориться, на какой фильм пойти в кино!
— Будем, наверное, разводиться, — уныло пробормотала Ниночка, приехавшая на время отпуска к тете.
Лиза всплеснула руками:
— Что ты удумала?! Какой еще развод? Семья — это, по-твоему, книжка из библиотеки: понравилась — читаю, не понравилась — новую возьму?
Молодая жена только вздохнула. Она знала, что мамина сестра ее не поддержит. Но деваться было некуда. Провести целый месяц с Игорем, который тоже решил именно сейчас взять отпуск, было для нее сущим кошмаром. Поэтому она терпеливо выслушивала советы тети и отца Григория, но собиралась, как делала обычно, поступить по-своему. И вот, в один погожий июльский вечер сотрудница почты — молодая и веселая Аннушка, принесла им телеграмму, отправленную соседкой Ниночки:
— Матушка Елисавета, горе-то какое! Муж вашей племянницы в аварию попал!
Ниночка почувствовала, как ее словно ударило током. Потом она на негнущихся ногах подошла к Аннушке и забрала лист бумаги. Прочитать ничего не смогла — буквы разъезжались в разные стороны, а руки предательски тряслись. Лиза забрала у нее телеграмму и коротко скомандовала:
— Аннушка, беги за отцом Григорием. Он на озере. Ниночка, а ты обувайся. Сейчас в больницу поедем.
Как выяснилось, Игорь был в коме. Он любил вечерами гонять на своем мотоцикле и в тот злополучный день угодил в кювет. Врачи опасались делать какие-то прогнозы:
— У него черепно-мозговая травма, повреждений внутренних органов и переломов нет… Если придет в себя — считайте, в рубашке родился. Ну, а если нет…
Ниночка не плакала. Она просто не хотела жить. Именно теперь она поняла, откуда эта пустота в ее душе. Просто после смерти родителей она перестала понимать, зачем ей жить. Она искала смысл в каких-то обыденных вещах, но не находила… И вот сейчас ее Игорек находился на грани жизни и смерти! А ведь это из-за нее он обычно уезжал на своем мотоцикле! Это она своими придирками доводила его до такого состояния, когда супругу хотелось только одного — убежать куда глаза глядят и забыться. Она и только она была виновата в том, что муж привык по вечерам покидать квартиру!
— Это нечестно, — шептала, словно в бреду, молодая женщина, — сначала папа с мамой, а теперь он. Это несправедливо. Почему Бог это допустил?
Лизу с отцом Григорием она оттолкнула. Сказала, что никого не хочет видеть. Из больницы трусливо сбежала... Закрывшись в своей квартире, Ниночка погрузилась в состояние полного отчаяния. Все их ссоры с Игорем теперь казались такой ерундой, а собственные капризы — такими постыдными. Она готова была отдать всё, что у нее есть, только бы он выжил! Она даже позволила признаться самой себе в том, что Лиза была права — любовь не появляется внезапно, в отличие от симпатии или страсти. За нее нужно побороться, ее нужно вырастить в своем сердце, ежедневно распиная собственный эгоизм.
Ниночка была обижена на Бога, о Котором теперь почему-то думала как о существующем на самом деле. И боль, соединяясь с этой обидой, сводила ее с ума. Когда она почувствовала, что сил терпеть больше не осталось, Ниночка стала судорожно вспоминать, что помогло ей выкарабкаться из отчаяния после смерти родителей.
Неожиданно перед ее мысленным взором стали появляться картинки. Вот Лиза, бледная и с темными кругами под глазами, сидит рядом с ней и держит за руку. Вот она кормит племянницу, заставляет ее встать с кровати, расчесывает волосы, помогает одеться. Бедная… Бедная ее тетя! Сколько любви она отдала Ниночке, не получив взамен ничего, кроме упреков и непочтительного отношения! Сколько бессонных ночей она провела у ее постели, сколько горячих молитв они с отцом Григорием вознесли ко Господу!
Вдруг сердце Ниночки екнуло. А что если только благодаря их молитвам она до сих пор жива? Тогда, может быть, нужно не жалеть себя, а делать для Игоря то, что сделала для нее когда-то Лиза?
— Хватит страдать! — вслух проговорила молодая жена и бросилась в больницу.
Она знала, что найдет тетю с дядей именно здесь. Увидев их встревоженные лица, Ниночка отчетливо произнесла:
— Я должна быть здесь. Мне очень страшно, но я должна…
Лиза молча кивнула.
— Научите меня молиться, — робко попросила Ниночка, — Он слышит ваши молитвы, может быть, и мои до Него дойдут…
Она с удивлением поняла, что всегда верила в Бога. Просто раньше не хотела о Нем думать. А теперь словно ей разрешили дышать полной грудью. Разрешили верить, надеяться, любить… Ниночка вспомнила о том, что мама перед смертью обвенчалась с отцом, и от этой мысли стало так радостно, что она долго плакала и шептала:
— Господи, ну пусть он будет жить! Я стану хорошей, я не буду с ним спорить никогда-никогда! Я во всем стану как матушка Елисавета! Прошу, только пусть он живет!
Игорь пришел в сознание через пять дней. Он еще не знал, что отныне в их семье всё безвозвратно изменится. Он не знал, что вскоре заинтересуется той верой, которая так преобразила его жену…
***
Вдали уже виднелся поворот на Ивановку. Ниночка представила, как матушка выйдет им навстречу, щуря подслеповатые глаза, в которых никогда не иссякнет любовь. Отец Григорий крепко обнимет ее мужа, и она в который раз подумает о том, что Бог даровал ей удивительную возможность — быть счастливой.
15.11.2018
