Родная душа: сестра милосердия Любовь Алейникова

Вера…

Сестра Любовь, расскажите, пожалуйста, как Вы пришли к Богу?

Пришла к Богу из-за строптивости своей дочери. Она была как ежик — колючая, непослушная. И я как-то четко поняла, что никто не может мне помочь; сколько ни кричи, ни ругайся, ни наказывай — толку не будет.

Я стала молиться каждый день. Иду на работу — наберу воздуха и просто говорю: «Господи, спаси и сохрани! Наставь на путь истинный…»

Как-то в перестроечное время в ночь перед Пасхой показывали фильм П. Пазолини «Евангелие от Матфея». Я очень любила исторические романы. Посмотрела. И задумалась. Если все герои исторически подлинны — и Понтий Пилат, и Ирод, значит, и Христос тоже... Так во мне начала зарождаться вера.

Стала размышлять. Ведь только о Христе сказано «Спаситель мира». Ни про Мухаммеда, ни про Будду. Но я не совсем понимала, какое отношение лично ко мне имеет тот факт, что Господь умер на Кресте. А затем осенило: «Он умер за вас». За нас... Значит, и за меня тоже!

Человек всегда ищет Бога, всю жизнь. Ищет смысл собственного существования. Когда я вышла замуж и родила ребенка, цель показалась очевидной — вырастить хорошего, порядочного человека. Однако с опытом пришло осознание, что, во-первых, вырастить и воспитать порядочного человека, опираясь лишь на собственные силы, точно не получится. А во-вторых, если душа бессмертна, значит, существует ад... Следовательно, нужно жить так, чтобы туда не попасть. К слову, многие начинают путь к Богу именно с веры в ад, он ведь нередко начинается еще здесь, на земле.

Я и сейчас живу в понимании, что жизнь без Бога — трагедия, а жизнь с Богом — оптимистическая трагедия. Ты знаешь, что Бог есть, и Он спасет. Только обращайся к Нему и старайся держаться намеченного пути. Конечно, не всегда получается... Христианин идет по канату. Лично я точно иду по канату... То помысел какой-то, то слово — и сразу падаешь. Но Господь поднимает. Есть такой спасительный крючочек — Причастие.

Получается, Ваш путь — это поиск смысла. А почему все-таки остановились на Православии?

В свое время мне казалось, что все конфессии имеют место быть. Но для себя решила: поскольку Господь устроил родиться мне в православной России, значит, нечего брыкаться, нужно идти по этому пути. После принятия Крещения и чтения святых отцов убедилась, что Православие есть истина. И меня охватило ликование!

Надежда…

А когда Вы приняли Крещение?

В 43 года. Я из Сибири, из инородцев. Родилась в Бурятии, город Улан-Удэ, в обычной семье: отец работал учителем математики, мама — заведующей магазином. Мама с отцом разошлись. Папа не крещеный. За него я молюсь мученику Уару. А мама крестилась, и через год после Крещения Господь ее забрал…

Крестили меня в соборе Петра и Павла. Вообще, я всё никак не могла дойти до храма — то домашние дела, то огород. Пока не заболела.

Во 2-ю больницу, где я находилась на лечении, приходили наши сестры и батюшки. И вот однажды я подошла к отцу Андрею Лемешонку и заявила, что хочу причаститься, но до сих пор не крещена. Он с удивлением посмотрел на меня: «А почему не покрестишься?» — «Ну, то времени нет, то денег...» Он ласково ответил: «Приходи, я тебя покрещу». Назначил время. И что вы думаете, я пошла?

Когда я выпалила своему мужу: «Толик, пошли креститься! В Новинки поедем!» — он неожиданно для меня запротестовал: «Что? В Новинки? Там ненамоленное место! Мы пойдем в храм Петра и Павла — старинную Екатерининскую церковь». Вот так вдвоем и приняли Крещение. А до меня даже не дошло, что батюшка, возможно, ждал в назначенное время...

Через таинство Крещения со мной произошло исцеление. Я плохо ходила, не могла бегать. Ощущение было, как будто к ногам гири привязаны. Врачи поставили серьезный диагноз: «облитерирующий артрит нижних конечностей». Сказали, что болезнь неизлечима — только планово ложиться два раза в году, подлечиваться, и всё...

А после Крещения внезапно почувствовала, что бегу. Сначала не поняла, что происходит… Прошло всё... Пришла на повторное УЗИ, а доктор стал возмущаться, мол, ходите тут здоровые, только время отнимаете... «Как? Меня же из больницы к вам направили. Я же не просто так к пришла». Он сердито глянул и как отрезал: «Ничего у вас нет!»

Я была очень крикливая, всех строила, а после Крещения не могла кричать, ругаться. Параллельно и у святых отцов узнала, что с мужем нужно по-другому себя вести, ведь глава семьи муж, нельзя на него кричать... Но командовать всё равно люблю (смеется).

Понимаете, в нашей стране женщины много на себя взяли. Взяли, понесли и надрываются. Им не хватает духовных сил, чтобы жить в мире, в согласии, в любви. Поэтому семьи разваливаются. Потому что женщина не христианка. Я сама тоже еще не христианка, но очень хочу ею быть.

А как Вы попали в Беларусь?

Замуж вышла за белоруса. Училась в Восточно-Сибирском технологическом институте на экономиста. На первом курсе ездили в стройотряд. Муж находился там в экспедиции. Бурятия была закреплена за Минской лесостроительной экспедицией почему-то. В стране Советов в принципе любили перемешивать всё. Наверное, чтобы люди не варились только в местном соку, а имели возможность видеть страну. А муж очень любил Сибирь, Бурятию, Россию...

Вы помните тот момент, когда решили стать сестрой милосердия?

В 1999-м, через год после Крещения, мы с мужем обвенчались. Затем я стала посещать беседы отца Андрея Лемешонка. Слава Богу! Потому что в неофитский период запросто могла впасть в прелесть. Эти состояния полета... Бывает, стою на остановке и угадываю, придет ли мой автобус. И приходил! А после встреч с отцом Андреем перестала к себе прислушиваться. Стала трезветь. Батюшкины беседы — это такая красота!

Ходила на литургию раз в месяц, потом чаще. Ездила в паломничества. Появились православные друзья. Помню, моя подруга Людочка говорит: «А ты вычитала правило?» — «Какие правила?» А она с таким страхом на меня посмотрела: «Ты что, правило не читаешь?» И показала мне молитвослов — вот вечерние, утренние молитвы. Я недоуменно их листаю и говорю: «И вот это всё нужно читать?!»

Но понуждала себя, читала, потом и наизусть уже выучила. Теперь другая крайность. Утром встал — и тра-та-та... А надо углубляться. Никому такое механическое прочтение не нужно.

Прошло 20 лет с момента моего Крещения, но каждый раз в Православии мне открывается что-то новое. Сначала я себя считала младенцем, потом отроком. А теперь всё, выросла, и спрос соответствующий... Но внутри остается ликование, что я в Православии. Самое большое богатство нашей страны — не нефть, не газ, а православная вера

Так вот, я работала в Министерстве статистики. Была хорошим специалистом, почетным работником. Но постепенно работать становилось невыносимо. Выпала из светской жизни коллектива: участвовать в фуршетах, корпоративах было неинтересно, тягостно.

Однажды набралась смелости и спросила у отца Андрея, можно ли мне попасть в сестричество. Он сразу же благословил, а затем задумался и добавил: «Если муж разрешит».

Муж не разрешил. Но вместо расстройства пришла здравая мысль: такое послушание нужно вымаливать... Стать белой сестрой — это же милость Божия. Я ходила на акафист Великой княгине Елисавете, прикладывалась к иконе и просила. Через год муж дал разрешение. Господь авансом позволил стать белой сестрой... Великая княгиня Елисавета — вот сестра милосердия. А я-то кто?..

Любовь…

Сейчас Вы несете послушание в туберкулезном диспансере. Что побуждает, рискуя жизнью, посещать там больных?

Я сама болела туберкулезом. Впервые болезнь обрушилась в 2005 году. В тубдиспансере увидела, насколько не хватает людей: две сестры милосердия бегали по всем этажам. При выписке, правда, подумала, что никогда больше не хочу сюда возвращаться. А потом заболела второй раз, третий... И стала помогать сестрам. Ведь когда знаешь болезнь изнутри, уже по-другому к ней относишься, не отстраненно, лучше понимаешь людей. Лекарства от туберкулеза плачевно действуют на психику, от них становится просто невыносимо. Выпьешь — и можешь только лежать.

В чем в основном состоит Ваше послушание?

В основном это подготовка к исповеди. Бывает, нужно что-то принести, если человека никто не навещает... Еду, например. Люди по полгода лежат, на больничном питании тяжело продержаться, тошнить начинает. Одежду приносим. Но в основном беседуем. И здесь, конечно, нужно быть крайне осторожным и деликатным. Люди находятся в разных состояниях. Есть из мест заключения, бомжи. Очень израненные, с тяжелыми судьбами. Что ты можешь понять о человеке? Стоишь такая вся в белом... Иногда случаются серьезные потрясения от осознания, насколько другой жизнью ты живешь...

Там одна девочка лежала. Отец пил, сжег квартиру. Она заболела туберкулезом — от сильного стресса. Но причащалась. Слава Богу, потом выписалась. Я ей даже как-то дала денег на дорогу, потому что ей не на что было доехать.

Приходилось и купать даже. Бабульку какую-то купала. Пельмени ей варила. Почему-то дочка от нее отказалась, а потом, когда узнала, что маме полагается квартира отдельная, снова ее полюбила. Но я не судья, конечно, этой дочке.

Есть ли какой-то страх общения с новыми людьми? Как заговорить, с чего начать, как будешь воспринят…

Нет, страха нет. В молодости был, а сейчас прошел. На послушании всегда действует Господь. Только с Его помощью можно найти контакт с человеком. Бывают случаи, что люди воцерковляются в больнице, выписываются и начинают в храм ходить. Особенно часто преображения случаются с теми, кого благословляют быть старшими часовни.

В больнице находится часовня во имя святителя Луки Войно-Ясенецкого. Его матушка болела туберкулезом, да и вообще, он же врач. Всегда перед операцией нужно ему молиться, и он всё сделает как следует. Не бойтесь. Когда у меня был перелом позвоночника, я шла на операцию и молилась ему. И всё слава Богу.

Как Вы думаете, можно ли воспитать в себе любовь к людям?

Нужно понуждать себя. И просить Бога открыть твое сердце. Я всегда прошу, чтобы Господь дал сердце милующее. После Причастия было два раза: стоишь в храме и чувствуешь, что все эти люди тебе дороги, и ты их любишь, всех без исключения. После этого особенно остро осознаешь, что сам по себе ты никогда никого не любил по-настоящему. Только Господь может дать подлинную любовь.

Когда идешь в больницу, нужно настраивать себя на добрый помысел. Ведь там людям очень тяжело. Очень. Кто со страстью винопития, кто бывший наркоман. Если жалеешь людей, они сразу чувствуют и открываются. Особенно когда удается застать человека одного в палате. Наедине легче открыть душу.

Когда понимаешь, какие у них страдания, какие сложные судьбы, конечно, размягчается сердце. А ведь это мог быть твой сын, твоя дочь или сестра... И помочь можно только тем, что помолиться, попросить, чтобы Господь дал веру, привел в Церковь.

Быть сестрой милосердия — это труд или радость?

Всё вместе. Радость с трудом, труд с радостью. Бывает, еле идешь в отделение, но понудишь себя — и домой возвращаешься в благостном состоянии. А если возвращаешься без изменений, значит, согрешила, осудила или сказала с оттенком раздражения, и нужно бежать к исповеди и Причастию и просить прощения у тех, кому «ляпнула» лишнее. Но вообще, трудиться в монастыре — огромная радость. Во мне всё еще благодать действует. Мне радостно, когда прихожу на свои послушания: и в больницу, и на монастырскую службу. Спускаюсь на склад, а там иконы кругом... Это наш мир! Это — православное государство!

Беседовала Мария Котова

14.07.2018