Панегирик святителю Тихону (Белавину) (Посвящается американскому периоду его служения)

«По правде сказать, житие мое незавидное и скорбное, чего не буду скрывать от Вас. Всякие путешествия и "кусания" — еще полбеды, их можно еще терпеть и везде нужно трудиться. Но тяжелее всего то, что все это расходуется даром и делу не помогает, ибо и сам я оставлен без помощи, то есть без людей и средств».

Эти строки святитель Тихон (Белавин) адресовал экзарху Грузии Флавиану (Городецкому), вернувшись из своей первой архиерейской поездки по Аляске. Так начиналось его служение в Америке, где сегодня Православная Церковь живет, долгоденствует и множится своими приходами.

Минувшей осенью во время командировки мне удалось познакомиться с Православием в Соединенных Штатах. Упорный труд будущего Всероссийского патриарха принес свои плоды. Их довелось увидеть мне. И в дни своего пребывания в Америке я часто с благодарностью вспоминал святого труженика.

Святитель Тихон узнал о своем назначении неожиданно. Переживаниями в этот период он делился с владыкой Флавианом (Городецким). Двух этих людей отличало друг от друга многое: возраст, образование, происхождение. Но это не помешало им стать плодотворными сотрудниками и добрыми собеседниками. Эта дружба очень выручала и поддерживала святителя Тихона во время пребывания в Штатах. Вот что он написал владыке Флавиану, когда стало известно о скором отъезде за океан:

«Почти два месяца, как нахожусь в смятении, беспокойстве и тумане, и когда "почию", — и сам не знаю: вероятно, не скоро, не скоро! Ради одного послушания еду в Америку, и лишь одно успокаивает меня, — это то, чего я не искал и не желал, и если оно пришло, то не без воли Божией, и посему думаю, что Господь не оставит меня без Своей помощи!»

Путь, в который отправился молодой епископ Тихон, занял больше двух недель. Сначала поезд из Петербурга до Берлина, затем Париж, а после — пароход до Нью-Йорка, которой шел до Штатов целых девять дней! Сейчас дорога в Америку занимает меньше суток. Нужно просто сесть на самолет в Питере, затем совершить пересадку в Амстердаме, и через 8 часов полета над Атлантикой самолет сядет в Вирджинии или Нью-Йорке. Именно таким маршрутом проследовал я, узнав о своей внезапной командировке.

Я, как и святитель Тихон, не искал этой поездки. Тем ближе для меня стали его письма, когда я попал в Америку фактически его путем. Я так же неожиданно получил благословение от священноначалия ехать в Штаты, и дорога тоже лежала через Европу. Конечно, мой путь оказался быстрее. И некоторый дискомфорт доставила лишь смена часовых поясов. Каково же было святителю Тихону после девяти дней шторма в Атлантическом океане! Вот как вспоминает он о своем путешествии:

«21 ноября выехали в Гавр, а оттуда в полдень в океан. С первого же вечера поднялся порядочный ветер, который прекратился только перед Нью-Йорком; впрочем, сильной бури не было. Морскою болезнию, благодаря Бога, я страдал в слабой степени: пролежал лишь один (второй) день. Вследствие сильного ветра ехали по океану девять дней и прибыли в Нью-Йорк только 30 ноября в 10 часов утра».

Кафедра епископа Тихона Алеутского (а впоследствии Алеутского и Североамериканского) находилась в Сан-Франциско, в солнечной Калифорнии. А прибыл он в Нью-Йорк. Владыке предстоял долгий путь в епархию для того, чтобы принять дела. Дорога эта занимала несколько дней, и новому епископу не раз приходилось ездить через всю страну с востока на запад и обратно. По пути он объезжал пока еще немногочисленные приходы и общины.

«Епархия у меня почти необъятная. Пока осмотрел всего четыре прихода, а уже пришлось проехать не менее пяти тысяч верст», — пишет владыка Тихон. Он заезжал в Чикаго, посещал соседний Висконсин, иной раз его путь лежал на юг, в знойный Техас. Но самой отдаленной частью епархии была Аляска. Именно оттуда святое Православие начало свое шествие по огромной стране.

Неожиданно мне удалось повторить маршрут святителя Тихона, который стал и его, и моим знакомством со Штатами. Правда, на Аляске побывать так и не удалось. Сначала были Вашингтон и Балтимор (восточное побережье), затем Чикаго и Канзас-Сити (центральные штаты), дальше — Лос-Анджелес (западное побережье), а после — Филадельфия и Нью-Йорк. А между городами были многочасовые завораживающие перелеты над огромной безоблачной Америкой, и я соглашаюсь с восклицанием святителя о безбрежных просторах его епархии.

Далеко внизу зеленели, желтели, краснели поля и леса, через которые вились змеями артерии крупных рек. Горы, озера, пустыни… Природа Америки великолепна в своем разнообразии. А мегаполисы буквально скребут небо вершинами домов. Города здесь необъятных размеров, как и сама страна.

«Здесь есть дома по двадцать этажей!» — восклицает святитель Тихон из 1900 года. «Теперь здесь есть дома и по сто этажей!» — отвечаю я ему, задирая голову на небоскребы Манхеттена. Да, так Америка выглядит сегодня. Но самое интересное, что среди этих в буквальном смысле джунглей из бетона и металла вдруг вырастают величественные церкви и соборы, увенчанные русскими «луковками». Такая красота есть не только в Нью-Йорке, а стараниями святителя Тихона — на всем американском континенте.

Тихий, даже кроткий, но твердый и дальновидный владыка Тихон неустанно объезжал свою «необъятную епархию», искал средства на строительство храмов, отбирал духовенство и мирян для непростого служения на приходах, особенно отдаленных — на Аляске и в Канаде. При этом святителю Тихону приходилось постоянно быть очень бдительным и советоваться с владыкой Флавианом по поводу кандидатов на места. В одном из писем он жалуется своему собеседнику:

«Большое затруднение в Алеутской епархии с назначением на места. Из России по большей части приезжают любители посмотреть столь расхваленный "новый свет"; волей-неволей приходится их выписывать, ибо своих нет еще и на паломнические места».

В другом письме святитель Тихон пишет по поводу просьбы выпускника Холмской духовной семинарии взять его на служение в Штаты:

 «На днях получил письмо от Якубюка. Паки просится ко мне псаломщиком: готов идти на далекие острова, и никакие тяжелые условия не смущают его. Решительно недоумеваю: Якубюк в семинарии совсем был не из таких; да и последующая служба, думается, не могла создать в нем такого миссионерского воодушевления. Откуда же сие?..»

Сегодня православные храмы есть по всей Америке. Есть в них и служащие. К примеру, каково было мое удивление, когда в Лос-Анджелесе таксист привез меня в Голливуд… на литургию в храм Преображения Господня Русской Православной Церкви Заграницей!

Во многих церквях служится в воскресный день по две литургии — на английском и церковнославянском языках. И на каждой литургии большое количество прихожан. Когда-то это все медленно и трудно созидалось святителем Тихоном и его сотрудниками. Сегодня же Православная Церковь на Американском континенте — это настоящие острова спокойствия и благочестия посреди громкого мира.

Владыка Тихон скучал по Родине. Порой он даже тосковал. И это чувствуется в его письмах. Но тем не менее он был дома, в лоне Святой Православной Церкви. И это чувство дома также звучит в его письмах:

«6 января мы ходили в Нью-Йорке на иордань (в первый раз с архиереем). Народу собралось много, в том числе немало и американских зевак. Было пять священников, один диакон и восемь наших матросов — певчих их Филадельфии (там, где строятся суда), которые от всей души и от всего горла оглашали пением улицы нью-йоркские».

В этом так много русского, так много России! И такие вот шествия на иордань, литургии, постовые стояния наверняка согревали сердце святителя Тихона, когда ему было непросто.

Я иду по улицам Нью-Йорка через полуденный зной, и мне слышится это «Во Иордане…» наших матросов из Филадельфии, представляется неспешный шаг святителя Тихона и собрание любопытных улыбчивых американцев… 

Нью-Йорк, крупнейший город Америки, никогда не забудет этот крестный ход. Не забудет святителя Тихона и дикая Аляска, о которой он проявлял особенную заботу. Владыку не пугали неудобства. В дороге ему приходилось ночевать на палубах грузовых судов «на углях, укрываясь рясой».

А на Аляске — пробираться через топкие болота и спать на земле:

 «Недавно я возвратился из дальней Аляски восвояси. Путешествие было не из легких <…> временами приходилось идти по тундре пешком <…> 12 ночей спал на земле в палатке; провизии у нас… было ... мало; но больше всего приходилось терпеть от комаров и, извините, от вшей».

Американская земля благодарна владыке Тихону. В каждом храме, будь то приходы Русской Православной Церкви Заграницей или Православной Церкви Америки, есть его икона в окружении сонма новомучеников и исповедников Церкви Русской. В Америке он прошел невероятно трудную школу смирения, упорства и упования на Промысл Божий в любых тяготах. И, оставляя свою «необъятную» епархию в 1907 году, он дал своей пастве важный наказ:

«Православные люди должны заботиться о распространении православной веры среди неправославных... Для каждого из нас распространение христианской веры должно быть первым, главным делом, близким нашему сердцу и драгоценным для нас...

Простите меня, отцы и братия… Вы близки мне не только духовно, но также стали близки через общую молитву, труды и жизнь. Прости меня и остальная паства, рассеянная по всей этой огромной стране! Простите меня и те, кто в пустынях, в горах, в подземных шахтах... и живущие на островах далеко в море!.. Да будет благословенна эта земля… пусть на всех вас будет благословение Господне!»

Завершить панегирик святителю Тихону и его служению в Америке хотелось бы словами утешения. Эти слова принадлежат протопресвитеру Александру Шмеману и посвящены Православию на Аляске. Почему это утешение? Просто потому, что святитель Тихон часто писал о тяготах, связанных с «далекими островами». Он, конечно, все и так видит и знает. Но я все же дерзну этими строчками порадовать его, дорогого и полюбившегося мне святого — патриарха Всероссийского Тихона.

«Собор до отказа набит молящимися — местными православными (индейцы тлингит), а также многочисленными паломниками из других мест Аляски — алеутами и эскимосами, из Канады и из "нижних сорока восьми", как называют аляскинцы остальные американские штаты. И масса черноволосых, смуглых детей, маленьких индейцев, выстаивающих длинные богослужения с таким благоговением, о котором уже мы почти забыли в наш расхлябанный и расшатанный век. Другой народ, другая раса, но вот когда подходят они к иконе, крестятся, кланяются, прикладываются, принимают благословение — неслышно, размеренно, благообразно, так, как учили их из поколения в поколение, как, вероятно, учил их предков сам прп. Герман, вдруг горячая радость заливает сердце от сознания, что мы одно, члены одной и той же семьи Христовой, наследники одного и того же Святого и Священного Предания… Мерно, молитвенно, прекрасно поет огромный сборный хор, которым управляет молодая, почти девочка, православная из Огайо, а ныне преподавательница церковного пения в Пастырской школе на о. Кадьяк. И в этом пении так же легко и органически соединяются славянский, английский и эскимосский языки, как соединены в этом молящемся народе Божием индейцы, алеуты, эскимосы, епископ, родившийся в далеком Киеве, девочка из Огайо, русские эмигранты из Ванкувера и Сан-Франциско и совсем недавно принявшие Православие инженер из Сиэтла и доктор из Ситки…»