История брата Максима Мигутского
После. История третья: о человеке, который построил много кораблей, но сам попал в шторм
Брат Максим умеет делать своими руками красивейшие корабли, раньше он жил на подворье, а теперь — при монастыре — помогает монахине Иоанне (Пискуновой) обустраивать блинную. Матушка Иоанна сама говорила в одном из интервью о том, что верит в Максима и убеждена, что у него всё сложится в жизни.
Его историей хотелось завершить цикл из трех публикаций и показать человека, который начинает новую жизнь — жизнь «после подворья». Но только он стал самостоятельно плыть по житейскому морю, как попал в шторм…
Да, начинать новую жизнь очень сложно. Но раньше было еще сложнее, потому что был один, а сейчас с Богом. Возможно, без Его руки он бы не выплыл. И молитвы монахини Иоанны о нем были услышаны.
Свое лицо Максим попросил не показывать, но в его честном мужественном рассказе о жизни мы сможем увидеть больше, чем в любых фотографиях.
После бури
— На подворье я жил больше года, — говорит Максим, — а потом узнал такую новость, которая… Понимаешь, порой человеку нельзя говорить многое, потому что он может не понести. Как объяснить правильно? Я сейчас был в скиту, и там духовник не благословляет братьев разговаривать друг с другом о жизни. Разговор там краткий: да — нет, нет — да. Возможно, вам что-то расскажут, а вы просто не сможете понести. Для меня таким непосильным грузом стала информация о близких людях. Началась вся эта круговерть. Теперь я понимаю, что это немощи каждого. Человек может быть таким разным: может быть хорошим, может быть плохим…
— Максим, как на твою жизнь повлияли последние события?
— Я взял благословение у батюшки поехать обратно на подворье после того, как закончу работы в блинной. Хочу побыть там, посвятить некоторое время Богу, молитвам. Там самое место. Если не ходить по курилкам, то всё будет в порядке.
— А почему не в скит?
— Я там не выдержал бы. Всю жизнь в городе, привык к людям, а там не благословляется даже разговаривать с местными.
— Давай поговорим о твоей истории. Я думаю, что она может помочь другим людям, как-то их укрепить.
— Раньше я очень стеснялся того, что сидел в тюрьме. А теперь понимаю, что те люди, которые мне по-настоящему близки — поймут всё и будут общаться, а те, которым не надо — они и не поймут. Правильно?
У меня есть знакомый волонтер. Его зовут Артем, он наш прихожанин. Я его так уважал и боялся ему сказать, что сидел. Боялся потерять дружбу. А на самом деле он же верующий человек, для него это не показатель вовсе. Он знает о моих срывах и во всем помогает. Хотя я для него ничего не сделал, даже гвоздя не забил... Нет такого правила: ты мне — я тебе. Тут другое, другой уровень отношений. И это самое дорогое и ценное: друзья, которые познаются и в беде, и в радости.
Были и другие примеры: когда радость — человек рядом, когда беда — он уходит. Или наоборот, другие не могут, когда ты в радости. С этими людьми стараешься просто находиться на расстоянии вытянутой руки… Хотя матушка говорит, что надо прощать, подпускать, не смотреть на это. У меня так пока не получается.
Как мать…
— Насколько для тебя близким человеком является монахиня Иоанна?
— Можно сказать, как родственник, как родной человек. Вот я, например, в скиту постоянно думал, как здоровье ее, как она справляется со всем? Матушка Иоанна — героическая сестра. Сколько у нее терпения! Другая, наверное, со мной бы так не церемонилась. Она любит словно настоящая мать. Она мне многое открыла… Материальное — оно есть, а потом его нет на самом деле. А внутреннее состояние потеряешь — потом очень сложно вернуть обратно. Теперь у меня такой момент, теперь надо всё наверстывать, возвращать вновь. А это всё — деньги и тому подобное — мелочи жизни. На это не стоит никому обращать внимание. Если будет пустота внутри — и деньги будут не нужны, не помогут.
— Как ты заполняешь свою пустоту?
— Молитвами... Хочу ходить практически на каждый акафист. В город ездить не хочу, даже забрал документы из автошколы.
— А со своей родной матерью поддерживаешь связь?
— Она погибла.
— Получается, для тебя самый родной человек сейчас матушка Иоанна?
— Да. Этот киот (показывает на стену в блинной) с фотографиями святых царственных страстотерпцев и преподобномученицы Великой княгини Елисаветы сделал сам и подарил на день рождения матушке Иоанне. Она почитает этих святых.
— А ты?
— Тоже. Она даже чем-то на святую Елисавету похожа! Скажи?
— Есть какое-то сходство, да. А ты столярному делу учился профессионально?
— Самоучка я. Лежит просто сердце и всё. Всё, что для Бога, очень тяжело дается. Если бы это была табуретка, я бы сделал их уже тысячу. А так много искушений просто…
Миры
— У всех подворских братьев складываются доверительные отношения с монахами?
— У каждого по-разному. Кому-то вообще монастырь не близок. Живут по шесть лет здесь, просто негде переночевать. Хотя, с другой стороны, им просто, может, не хватать смелости признаться себе и окружающим. Они придумывают себе что-то, пытаются каждый год дергаться, вырываться.
— Ты и монах — это два разных мира…
— Я многое узнал о внутреннем мире монахов, какие правила, какой уклад их жизни.
— Вспомни, как началась твоя жизнь в Лысой Горе?
— Мне позвонил брат с подворья и сказал, что для меня есть работа. Нужно было стасидии делать. Для храма домового на подворье делал еще пол, киот большой, мебель для домика, лазарета. Сам, вручную, без оборудования какого-то особого, в маленькой столярочке. Делал из остатков дуба.
— Ты до подворья был человеком верующим?
— Как сказать… Я чувствовал, но был человеком, далеким от веры. Очень далеким. Многого не знал. Я знал, что есть Евангелие, потому что изучал его в школе еще в начальных классах на специальном предмете.
— Что это за школа удивительная, где на уроке дети учат Евангелие? Впервые о таком слышу.
— Школа была с уклоном. Нам преподавали логику и этикет. На этикете в последней четверти мы изучали Евангелие. Скорее, это было на уровне Библии для детей, но мы развернуто всё разбирали. Хороший был учитель, мне очень нравилось.
— Но потом был какой-то период тишины…
— Да, потом меня начало носить. Двенадцать с половиной лет пришлось провести в тюрьме. Там тоже ходил в храм, но это было больше на благотворительном уровне. Хотелось помочь храму. Делал киоты резные, всё делал, ведь церковь только начинала строиться.
На горизонте…
— Какой ты себе представляешь идеальную жизнь?
— Да я не знаю даже.
— Но ты о чем-то мечтаешь?
— Конечно, о семье. В дом прийти, где понимают друг друга, уважают, ценят, заботятся друг о друге. Когда семья живет в вере — это совсем другая семья. Здесь нет бессмысленных скандалов, которые видят дети, и это потом влияет на всю их жизнь, травмирует просто. А когда в вере — живешь как надо, хорошо. В вере ты будешь просто жизни радоваться.
— Вера делает человека свободным? Что ты вкладывал в это понятие раньше и как понимаешь свободу сейчас?
— Раньше свободой я считал вседозволенность — что хочу, то и творю. А сейчас понял, что всегда должен думать о ком-то, всегда кому-то быть обязанным. Я должен думать о близких.
— Я немного о другом хотел спросить. Знаешь, в христианстве люди видят какие-то правила, ограничения.
— Первое время на богослужениях на подворье мне было очень тяжело. Потом привык и понял, что на службах надо испытывать радость, а не понуждать себя. Молитва должна стать праздником. Поверить надо. Теперь мне просто хочется побыть с Богом, поближе пообщаться, даже в своей простоте могу с Ним поговорить. Это вообще самая сильная для меня молитва. Господь во многом мне помог. Происходили такие вещи со мной, что просто могло меня и не быть давно, уже просто ходил на грани…
Плыви!
— Твой первый кораблик…
— Просто так сделал, из каких-то остатков, в голове всё придумал, нарисовал. Можно и усложнить процесс, сделать весь корпус резным, но будет нецелесообразно. Я однажды сделал кораблик весь в узорах. Но у меня ушел месяц, а работа есть другая.
— В среднем на создание одного кораблика сколько времени уходит?
— За два дня можно и собрать, и покрыть.
— Но у тебя нет художественного образования?
— Нет, просто смотришь форму и всё. Главное — соблюдать симметрию.
— А твой день обычный с чего начинается?
— Говорю: «Здравствуй, Бог!»
— С этих слов, честно, каждое утро?
— Сейчас буду стараться каждое утро, тогда и настроение появляется.
— И все-таки, каким ты видишь свое будущее? Матушка ведь говорила, что тебе доверяет и видит тебя в миру.
— Да я сам никогда не думал, что такие могут быть срывы, что вот так может мою жизнь перевернуть. Это для того мне было, чтобы я смог переварить всё негативное в себе и стать вообще другим человеком. Просто никогда даже на одну десятую не допускал такого… Как можно быстро растерять любовь к Богу и ко всему…
Когда Господь к Себе привел, ты же никуда не денешься. Только с Богом надо быть, а если начнешь вставлять что-то, Господь тебе покажет, почем билеты…
Всё, что осуждал в других, о чем негодовал — всё прожил сам.
Но я думаю, что всё будет хорошо. Близким надо приносить добро. Будет у тебя хорошее настроение — и всё Господь даст, что тебе надо.
История первая: о человеке, который должен научиться летать >>
История вторая: о человеке, который создает музыку, но не знает об этом >>
Беседовал Вадим Янчук
12.11.2018
