X По авторам
По рубрике
По тегу
По дате
Везде

«Бог дал мне эту девочку…»

Исповедь участницы группы взаимопомощи для тех, чьи родственники страдают от различных зависимостей (алкогольной, наркотической, игровой) «Путь ко Христу»

Больше семнадцати лет назад, когда я носила под сердцем своего первенца и была далека от веры в Бога, увидела сон — довольно жуткий и тогда непонятный. В тесной мрачной комнатушке, похожей, скорее, на тюремную камеру, боролись я и некто — мощный, опасный, смрадно дышащий, с хищными очертаниями голого черепа. Мы буквально на части разрывали кричащего от ужаса и боли беспомощного младенца, перетягивая его каждый в свою сторону. Внутренний голос дал четкое понимание — это дьявол. Казалось, младенец вот-вот полетит в горящее в сером стенном проеме жадное оранжевое пламя. И всё же мне удалось вырвать ребенка из рук сатаны. Тогда, в период жизненной неустроенности, я истолковала страшное сновидение по-своему, отчасти правильно: считая, что отвоевала право еще не родившегося малыша появиться на этот свет.

Я сама не понимала — хочу ребенка или нет, но то, что его рождения не желает будущий папа, знала наверняка. От рокового шага удерживало подспудное чувство чего-то непоправимого. После прочтения случайно попадавшихся в руки религиозных трактатов в памяти отложилось: аборт — грех детоубийства. Гораздо позже я узнала, что принятые без желания, не как награда от Господа, дети могут стать источником многих скорбей и переживаний.

Муж пошел на «компромисс»: «Ладно, рожай, только мальчика». Тогда пол плода, как правило, еще не устанавливали. Я, желая хоть как-то угодить супругу, поддерживала его в ожиданиях. Но… родилась девочка. Первой моей реакцией было разочарованное: «Как девочка?» Аналогично отреагировал муж и, видимо, почувствовав себя обманутым, на протяжении года не брал Олю — так назвали дочку — на руки. Только иногда подходил к кроватке, пристально всматривался в ее перекошенное криком, красное, сморщенное личико. Оля была ребенком капризным, часто болеющим, постоянно докучающим вечно занятым взрослым. Свекровь окрестила ее «кривым колесом» (плаксой) и «тупнем» (несообразительной).

Человеком с большой буквы для своей маленькой дочки была я. И каково же было удивление девочки, когда она столкнулась с полной беспомощностью мамы. Супруг и его родня категорически запретили мне водить ребенка в церковь. Чтобы избежать конфликтов, я согласилась. Наивно полагала, что смогу рассказывать о Боге ребенку дома. Но и это строго пресекалось. Слово «Бог» считалось крамольным. Олю наказывали и ругали. А я тихо посещала церковь, тихо верила, тихо молилась…

Корабль супружеской жизни всё же пошел ко дну. Муж подал на развод, обвинив меня в религиозной неисправимости. И тогда во мне будто что-то надломилось. Я решила ограничиться внутренним пониманием, что Бог существует, но меня это не касается. Неожиданные метаморфозы, произошедшие с самым дорогим человеком, не остались незамеченными пятилетней Олей. Девочка увидела маму другой: вдруг погрубевшей, злой, раздражительной, немудрой, переставшей посещать церковь и молиться. Я сосредоточилась на работе. Зарабатывала деньги, а их всё равно катастрофически не хватало. Попечение о плоти нельзя превращать в похоть (Ср.: Рим. 13: 14). Я же чрезмерно боялась скудости и нужды, забывая о том, что Бог питал свой народ манной, но находил нужным и томить голодом (См.: Втор. 8: 3). Не уделяла должного времени доченьке, ограничивалась только вечерней молитвой.

Будто предчувствуя катастрофу, подросшая Оля однажды попросила: «Мама! Пойдем в церковь!» Но у меня — в тот момент самоуверенной, довольно успешной дамочки — не было прежнего желания: что нового я там услышу? И всё же, следуя просьбе дочери, в одно прекрасное утро преодолела себя и вошла в храм. В отступничестве не раскаялась. Большую часть службы боролась с зевотой. Мне было скучно.

Вскоре обнаружилось, что у Оли весьма посредственные способности к учебе. Конечно, игнорировать замечания учительницы было бы неправильно. Но нельзя было и придавать этому трагического значения. С рвением я взялась за обучение Оли: заставляла ее до полуночи сидеть за уроками, записывала на всевозможные курсы, нанимала репетиторов. Надеялась в первую очередь не на Божию помощь, а на то, что деньги сделают свое дело. В итоге Оля возненавидела школу и учебу вообще. Но самое главное — я не могла смириться с тем, что моя дочь такая, какая есть; такая, какой ее создал и любит Господь. Продолжала насильно развивать интеллект моего единственного чада: водить по музеям, выставкам, театрам, кино. А после устраивала «допрос»: что запомнилось, понравилось, какой вывод сделала? И всякий раз, не добившись вразумительных ответов, раздражалась, кричала: «Ну посмотри на себя — глаза пустые, выражение лица глупое. Ну тупень же, тупень, права была твоя бабушка!»

Оля чувствовала себя ненужной и нелюбимой. Боль, обида на бывшего супруга и его родню были вымещены на маленькой девочке — подзатыльниками, оскорблениями, презрительным молчанием и игнорированием просьб: «Мама! Ну, мамочка же! Пожалей, обними меня!» Мои жестокость и деспотизм довели до того, что Оля стала пропадать на улице и у подружек. Дальше — больше. Самые серьезные проблемы появились, когда Оля перешла в средние классы. Новая классная руководительница, педагог с многолетним стажем, не любила детей, которые портили ей показатели. В число неблагополучных учеников попала и моя дочь. Учительница обращалась к ней в среднем роде — «оно». Каждую неделю звонила нам домой и посвящала меня в новые, даже самые незначительные, детали школьных неудач ребенка. Я бросалась выяснять отношения с Олей, которая к тому времени уже превратилась в озлобленного, нервного подростка.

Бывает, ребенок не находит понимания дома, но ему оказывают психологическую поддержку в школе. Оле же не повезло: куда ни приди — везде лишняя, везде отсутствие похвалы и милосердия. В церковь она ходить перестала: не получалась дружба с хорошими, послушными детьми, у которых родители такие, какой ее собственная мама была когда-то давно…

Но внезапно в безрадостной дочкиной жизни появился некий «просвет»: я вторично вышла замуж. Как ни странно, но именно отчим, человек неверующий, стал для Оли своего рода отдушиной, защитой от моих придирок. К тому же появление на свет двух малышей дало возможность избавиться от моего назойливого внимания. Она подружилась с детьми из неблагополучных семей или таких, где предоставлялась бесконтрольная свобода действий. Из нашего дома стали пропадать вещи. Оля без спросу раздавала свою одежду; на деньги, передаваемые репетитору, водила друзей в кино, кормила их в школьной столовой. Я не знала, как относиться к такому самоуправству: с одной стороны, хорошо, что ребенок не привязан к вещам, не скупой, с другой — легко быть добрым за чужой счет.

Возмущенная поведением дочери, обратилась за советом к знакомому — отцу четверых детей. «Вырывай все пороки с корнем. Не подчиняется, не слушается, добрых слов не понимает — ломай характер», — дал категоричный ответ мужчина. Находясь в состоянии растерянности, я не стала рассуждать над его словами, не уловила в них безрассудной жестокости и бессилия, а восприняла как толчок к действию. Начала за каждый проступок бить Олю ремнем, совсем забыв о языке любви — универсальном, способном проникнуть в любое, даже самое испорченное сердце и растопить лед отверженности. Дочка же реагировала ожесточенно: «Бей! А я буду еще хуже!»

После очередной ссоры Оля не вернулась домой. Я сходила с ума от страха, а участковые инспекторы не сомневались, что беглянка сидит у кого-то из подруг. Так и оказалось. Оля решила «проучить» меня. Ее поставили на учет инспекции по делам несовершеннолетних. После знакомства с милиционерами Оля почувствовала себя героиней. Наладить взаимоотношения не получалось. Я проводила душеспасительные беседы, но при этом забывала, что ребенка не обманешь: простую, без намека на одолжение, любовь не заменишь ничем.

Дочка отдалялась всё сильнее. Побеги из дома стали постоянным явлением. Тяжкие переживания и желание найти Олю во что бы то ни стало превратили меня буквально в Шерлока Холмса. Милосердный и сострадательный Бог содействовал мне в поисках. Находясь в посте и молитве, я легко вычисляла местонахождение дочери. Работники милиции шутили: «Приходите работать в розыск. У Вас талант».

С одной из своих подруг Оля занималась бродяжничеством и попрошайничеством. За время поисков дочери мне довелось познакомиться со спецприемником для несовершеннолетних, службой по регистрации несчастных случаев, наркологическим диспансером. Большой ошибкой стало согласие отправить Олю на лечение в психиатрическое отделение детской больницы. Вернувшись, дочка не только не исправилась, но стала вести себя еще хуже.

Господь провел меня через испытания и скорби для того, чтобы поменять, подготовить для Царствия Небесного. Однажды, в одну из ночей, когда Оли не было дома, я проснулась в холодном поту. Неожиданно на память пришли слова из книги Плача Иеремии: Вставай, взывай ночью… о душе детей твоих (Иер. 2: 19). Именно в ту ночь я с покорностью приняла страдания как одно из средств Божиего воспитания. Одновременно поняла: никто из моих детей не придет к Богу, если я свою жизнь не приведу в порядок.

Утром свершилось чудо — дверь отворилась, и на пороге появилась Оля. Дочку будто подменили. Но через две недели она снова ушла. Я, настроенная на благие перемены, не могла понять, как такое могло произойти. Но что-то поменялось во мне. Я перестала себя жалеть, приняла волевое решение: мое настроение больше не будет зависеть от того, вернулась дочка или нет. Теперь оно зависит только от моих отношений с Богом. Теперь мое упование только на Него…

Я перестала винить Олю. Принялась за подробный анализ собственной жизни. И сделала вывод: что посеяла, то и пожала. Я буквально чувствовала, как животворная Божия сила наполняла меня, будто чашу, до краев! Молилась, чтобы Господь защитил Олю. И сколько милостей Бог являл ей! Оберегал от обидчиков, хранил от смерти. Ведь порой дочке приходилось ночевать под открытым небом: на скамейках, в подъездах. Я перестала сравнивать своего ребенка с собой, с другими, более успешными детьми, наконец увидела в ней личность, человека, созданного по образу и подобию Божиему. Ведь самое главное — то, чего не увидишь глазами. Искать хорошее в человеке нужно сердцем.

Мне довелось познакомиться с родственными душами — такими же потерпевшими фиаско в воспитательном процессе родителями. И это общение нарисовало очевидную картину: большинство из блудных сыновей и дочерей — жертвы развалившегося семейного очага и неправильного воспитания. Нужно остерегаться двух ложных направлений — предоставления детям полной свободы и чрезмерной суровости. Родители должны отличаться неизменной справедливостью, бережно охранять индивидуальность ребенка и не ломать его волю в угоду себе. Мое неправильное отношение к дочери стало причиной ее ухода не только из дома, но и от Бога.

Уже около двух лет я сплю спокойно, потому что Оля больше не уходит из дома. Но, тем не менее, проснувшись ночью, становлюсь на колени и «плачу о детях своих». Пока не могу сказать, что Оля примирилась с Богом и исправно посещает церковь. Но я знаю, что Господь не бездействует, даже когда мы не видим явных перемен. Прошли годы, прежде чем я получила четкое толкование того самого сновидения, посланного мне, когда я носила под сердцем своего первенца: Господь поможет вырвать Олю из рук сатаны. Бог дал мне эту девочку, доверил, чтобы потом я возвратила ее Ему…

Подготовила Татьяна Шимко

30.08.2018

Просмотров: 307
Рейтинг: 0
Голосов: 0
Оценка:
Комментарии 0
5 лет назад

Валентина

5 лет назад
Читаю и плачу! Пусть Господь поможет Вам и Вашей доченьке. Знаю как тяжело быть нелюбимой ... и как тяжело все исправить без помощи Бога.
6 лет назад
Спаси Вас Господи за искреннюю Исповедь.
Пусть Милосердный Господь всегда помогает Вам и Вашей Дочери находить Путь к Нему!
Мира, Любви и Взаимопонимания Вам и всей Вашей семье!
Выбрать текст по теме >> Выбрать видео по теме >>
Комментировать