Служилась вторая утренняя литургия в верхнем Свято-Елисаветинском храме. После ночной службы людей было немного. Вокруг тихо и спокойно. Но я почему-то никак не могу побороть суету своих мыслей, углубиться в слова молитвы. И по моему малодушию подкрадывается знакомое состояние тоски, душа страдает от собственной некрасоты. Чувствую себя выдворенной прочь из-за небрачных одежд. Темными красками окрашивается весь мир вокруг.
Мои мрачные мысли рассеял внезапный шум. Сестры и братья привели в храм детей из дома-интерната. Дети были возбужденными, шумно раздевались, жестикулировали, радостно спешили что-то объяснить друг другу. Я с грустью наблюдала за искаженными пропорциями их лиц и фигур. В какой-то момент мне показалось, что и мои личные грехи отразились в их внешнем облике.
Вдруг один из отроков, вырвавшись из-под опеки брата Геннадия, устремился в алтарь, но его успели остановить. Мальчик принял это за игру и начал беготню по храму, то и дело устремляясь в алтарь, и в какой-то момент оказался возле меня. Я попыталась успокоить его, протянув ему руку с четками. Он, прикоснувшись к «игрушке», присел на стоящую рядом скамейку и с неожиданным доверием стал рассказывать мне о чем-то. Я с трудом понимала малую часть его рассказа, одновременно пытаясь следить за службой. Внезапно прозвучал четко сформулированный и требовательно обращенный ко мне вопрос:
— А тебе являлся Ангел?
Я с удивлением взглянула на своего собеседника:
— Нет, — и задала встречный вопрос: — А тебе?
— Мне являлся.
— Какой же он?
— Очень краси-и-и-вый!
Сказанные в простоте слова глубоко потрясли меня и, как весенний дождь, омыли мою душу. И чудным глаголом «являлся», почти ныне не используемым нами, но произнесенным устами болящего отрока, Господь явил мне, немощной, свою смиренную любовь. Непостижима человеческая душа для нас и бесценна она для Бога. Страдающий множеством болезней, умственных и физических недостатков имеет царскую награду — видеть Ангела, а мне, грешной, великим утешением было слышать об этом.
21.06.2018
