Быть или не быть, или Как мы видим монашество (часть вторая)

Монахиня Руфина: Это была моя интимная жизнь с Богом, мой личный опыт. У каждого будет свое, и нельзя сказать, что так правильно, а так неправильно. И еще надо учитывать, что для нас, пришедших в начале строительства монастыря, все было впервые. Кто-то был более подготовлен, кто-то менее.

В иночество меня постригли через три месяца после того, как я пришла, а через год — в монашество. Я вообще не понимала, что со мной происходит. Что тут скажешь... Конечно же, я благодарна Богу, но отношусь к этому как к авансу. Вот мать Иоанна говорила, что самое главное — это доверие духовнику. Если этого не будет, то ничего не будет. В первую очередь это нужно донести послушницам.

Другое дело, когда человек уже лет десять в инокинях и готовится к монашескому постригу. Что я тут скажу? Она сама все знает. Наверное, только: «Помоги, Господи!»

Протоиерей Андрей: Да, помоги им, Господи!

Вот мать Татьяна. Станет ли она когда-нибудь смиренной? Уйдет ли у нее упрямство? А то «хочу», и все. А люди говорят, что мало пользы от этого «хочу». И это правильно. Много чего ты хочешь. Ты должна жить не тем, что ты хочешь, а тем, что нужно монастырю на сегодняшний день. В этом соборное мышление, потому что ты не принадлежишь себе.

Или вот сестра. Думает, что без ее мнения все провалится. Да не провалится! Слава Богу, что у тебя есть желание молиться, петь на клиросе, но если ты нужна в мастерской, то за вышивальной машиной нужно постоять так же, как ты стояла бы за аналоем. Ничего тут такого нет.

Конечно, я понимаю, что это трудно. У меня тоже такое было. В течение нескольких лет я каждый день утром и вечером ходил на службу, а потом вдруг мне сказали: «Все, бери в руки лопату и забудь про службу. Бери кувалду, бери лом, бери носилки… И только один раз в воскресенье можешь бывать на службе, по твоему желанию». И так длилось годами.

Мне было очень тяжело пройти это, потому что до этого участвовал во всех службах, праздниках, пел в хоре… А тут я уже забыл и про хор, и про все. Был весь в пыли, грязный…

Этот опыт был важен для меня, потому что без него я не потянул бы сегодняшний ритм. Сейчас гораздо тяжелее физически и духовная жизнь не так проста. Поэтому нам нужно постоянно чему-то учиться. Важно, чтобы потом, когда тебе скажут, что надо ходить каждый день петь, ты не сказала «не хочу». Вот в чем дело.

Наше дело томить томящего и доверять Богу. А когда начинают бросаться словами типа «я тогда пойду из монастыря», это вообще несерьезно. Тут никто никого не держит. Но это слова страшные, потому что их говорили люди, которых сейчас здесь нет. Их жизнь — трагедия. Может быть, сегодня они этого не понимают до конца, но это уже другая история.

Монахиня Руфина: Я вот что еще хотела сказать сестрам из своего опыта. Один спрос с прихожанина, другой спрос с сестры милосердия и совсем другой спрос с нас — то, что можно послушнице, уже нельзя делать инокине. Ты, конечно, можешь делать, но будешь внутренне страдать. И то, что можно делать инокине, непозволительно монахине.