Музыка — это инструмент в руках Бога

 

 

Интервью со священником Анатолием Першиным

 

Священник Анатолий Першин — из Санкт-Петербурга. Увидев этот город впервые, он влюбился в него раз и навсегда. Но туда его привело не служение, а музыка. Она оказывала довольно сильное влияние на него и в другие моменты жизни, чуть не приведя однажды к смерти. Хотя не сама музыка виновата в наших поражениях и победах, а то, кто и как ею пользуется: во благо себе, окружающим и Богу, прославляя Его имя, или во имя свое. Подражая Творцу, отец Анатолий с помощью музыки приносит добрые плоды и помогает это делать окружающим.

Отец Анатолий, каковы Ваши первые детские воспоминания, связанные с музыкой?

Я родился в деревне — Тверская область, Бологовский район, деревня Выползово. Мои первые встречи с музыкой произошли под обеденным столом. Раньше была традиция устраивать застолья и петь. Мои родители были очень талантливые люди. Они познакомились во время войны в самодеятельности. Дом был хлебосольный, отец любил, чтобы было много народа, он не уставал от людей. В родительском доме я услышал народные песни. Отец играл на баяне и других инструментах, у нас дом был завален ими. Я все время дергал за струны, нажимал на кнопки, стал подражать отцу, тянул баян…

Что было потом?

Родители захотели, чтобы я получил музыкальное образование. Я человек творческий, а все творческие люди ленивы. Я позанимался в музыкальной школе три года и забросил. Когда стал подростком, услышал гитару, и меня очаровали ее звуки. Я обменял любимые боксерские перчатки на гитару. Не знал, как она настраивается, просто искал благозвучие, созвучие, переходы, придумывал свой строй. Господь дал мне ощущение гармонии.

А как к Вам пришла поэзия?

В одночасье. Я шел ночью по дороге в деревне, поднял глаза в небо, и вдруг все мироздание начало в меня входить... И что-то во мне проснулось. Я стал писать стихи. Мне было 13?14 лет. Деревня стала казаться мне маленькой. У меня было ощущение, что я для чего-то родился, но не мог понять, для чего.

Когда музыка и поэзия стали влиять на Вашу жизнь?

В советское время было трудно прикоснуться к настоящей поэзии. Многое было запрещено. Моя сестра работала в библиотеке, я к ней приходил и рылся в запасниках. Школьного образования мне было недостаточно, я нуждался в чем-то еще. Начались духовные поиски. Никто не мог ответить на мои вопросы. Родители — партийные, вокруг — все коммунисты. Сам начал изучать философию, древнегреческую мифологию, читал иностранную литературу, русскую классику. В итоге в голове получился винегрет.

Какое значение музыка имела для Вас в подростковые и юношеские годы?

Как-то я поехал сопровождать девушку поступать в музыкальное училище в Тверь (бывший Калинин). Мы подошли к училищу, я услышал жужжащий рой инструментов… А когда мы вошли в класс, и я увидел человека, играющего на классической гитаре прелюдию Баха, понял, что хочу здесь учиться. За три дня выучил два классических произведения, причем на своей семирублевой гитаре, избив при этом пальцы в кровь. Меня приняли на эстрадное отделение. А конкурс был 20 человек на место!

Какую музыку Вы слушали в это время?

Я воспитывался на Deep Purple, Led Zeppelin, Black Sabbath, Slade, Chrisitie. Мы жили рядом с военным городком, куда приезжали из разных городов и привозили с собой разную музыку. Это будоражило мое воображение. Сам я писал песни для гитары, одну из них исполнил при поступлении в училище. В своей деревне выступал на танцах. В школе у меня был ансамбль «Серые облака на голубом небе». Я наделял облака разными человеческими свойствами — мрачное облако, веселое и другие. А занимался по ночам в бане.

Можно сказать, что в юности какая-то музыка вела Вас к свету, а какая-то — уводила от него?

Конечно, ведь в итоге я пострадал от музыки. Музыка может даже убить человека. Я дошел до психоделической музыки — когда ты выражаешь в музыке и поэзии безысходность.

После училища я работал в Твери. Мне уже предлагали там квартиру, когда я случайно оказался в Питере. Помню свое первое утро в городе, это была Петроградская сторона. С тех пор заболел Петербургом и сделал все, чтобы сюда попасть. Переехал, устроился дворником, мне дали комнату. Узнал, что здесь есть рок-клуб. Мне эта музыка была чужда, но с ее помощью можно было выражать свои мысли на сцене в те застойные времена. Я познакомился с Юрой Шевчуком, другими рок-музыкантами. По ночам мы собирались в дворницкой и решали судьбы России (смеется).

Я увлекся, создал группу, у меня начался взлет в карьере, мы гастролировали, меня даже пригласили в США.

Но что-то случилось?

Со мной произошло несчастье. Мой сосед по коммуналке напал на меня с ножом. Наверное, меня ненавидели за то, что я устраивал дома. Я попал в реанимацию, потерял много крови, впал в кому. Моя жизнь разделилась надвое. До — я был молодым человеком на подъеме, а после стал медленно умирающим инвалидом.

Что же Вас спасло?

Я попал в монастырь, куда меня направил Юрий Шевчук. Там молился, и на мощах преподобного Антония Сийского произошло исцеление. Вернулся в Петербург, построил в городе храм в честь этого святого, меня рукоположил в священники епископ Архангельский и Холмогорский Тихон (Степанов).

Можно сказать, что в какие-то моменты музыка вела Вас к Богу, а в какие-то — Бог к музыке?

Музыка всегда была для меня поиском, как нить Ариадны.

Став священником, я не играл, но гитара всегда была со мной. Честно говоря, я писал произведения «в стол». Кроме того, я приглашал артистов для выступления на подворье Антониево-Сийского монастыря. Однажды они раззадорили меня, я попросил гитару и играл целый час. Они мне сказали: «Отец Анатолий, вам надо выступать!» А мне казалось, это никому не нужно! Но уже на первом концерте стало ясно, что это не так.

Все мое искусство, если его можно так назвать, — это исповедь. Все, что происходит во мне, происходит и в других людях, мы же похожи. Я описываю свое состояние, многие подходят ко мне и говорят: «Отец Анатолий, ведь это все про меня!»

 

Так я стал ежемесячно устраивать творческие мастерские.

То есть вначале были Вы и музыка, потом Вы и Бог, а потом Вы, Бог и все-таки музыка?

Можно и так сказать. Я думаю, у Господа был план относительно меня. Я получил музыкальные навыки. Но когда вместо близкой мне лирической музыки я увлекся совершенно другой, Господь меня остановил. Музыка — это инструмент, как и все остальное. Тот же нож можно использовать, чтобы нарезать хлеб или зарезать человека. Меня рок-музыка привела в тупик. Я неправильно пользовался инструментом. У меня все было построено на гордыне и самореализации. Я не знал тогда, что музыкой — на тимпанах и гуслях — можно славить Господа (См.: Пс. 80: 2?4). Хотя сама по себе рок-музыка вовсе не плохая. Если бы сейчас мне дали ансамбль с барабанами и прочим, я написал бы рок-оперу или мюзикл.

Как Вы думаете, все призваны к творчеству или немногие? Как творчество в жизни монахов совместимо с послушанием и смирением?

Конечно, все. Есть сапожник, ты приходишь к нему, он тебе с удовольствием делает сапоги, и ты рад. Это служение и творчество одновременно. Талант, который дает Бог, нужно развивать. Я считаю, что монахи должны писать стихи и музыку. С другой стороны, в фильме про Псково-Печерских старцев рассказывается об одном, который вырезал киоты и другие изделия из дерева. А в итоге ему было явление, что все это едят черви. Господь ему сказал: «Я тебя призывал быть монахом!..» В общем, для меня это вопрос.

Священник Анатолий Першин, «Как хочется чистоты»  

 

Как Вы оцениваете фестиваль «Державный глас», который устраивает Свято-Елисаветинский монастырь?

Очень хорошо. Я знаю матушку Иулианию, снимал о ней передачу. Она не зарывает талант, выполняет заповедь — если тебе Господь дал талант, его нужно развивать. Это неоднозначный вопрос, каждый сам его решает, а потом Бог ему судья.

Каково Ваше участие в фестивале? С Вами выступит семья Андреевых, расскажите о них.

Я приглашенный участник. У меня будет выступление в общем концерте и авторский вечер, который называется, по одной из песен, «Возвращался к Богу человек».

А Андреевы — это золото, которое я намываю. У меня сейчас такая миссия — открывать таланты. И таких драгоценностей у меня все больше и больше! Александр и Полина познакомились в Церкви, венчались, сейчас у них ребенок. Александр — композитор, Полина — певчая. Их семья, их деятельность — пример плодов, которые приносит Церковь.

Беседовала Татьяна Мазепина