Двенадцать сестер

Фрагмент сестрического собрания от 12 ноября 2016 года

Отец Андрей: Несколько дней назад мы праздновали память великомученицы Екатерины. В этот же день в Свято-Петро-Павловском соборе отмечали 25-летие первой службы. Четверть века назад здесь, тогда еще в помещении архива, был совершен молебен. С этого началась новая история храма. А через несколько месяцев после того, как возобновились богослужения, Господь и меня туда призвал в качестве дьякона, а потом священника. В нашем монастыре на Екатерину тоже отмечалась дата — 20 лет с того дня, как митрополит Филарет на службе облачил первых сестер милосердия. Это было так торжественно! Думаю, это было незабываемо для тех сестер, которые там присутствовали. Я не помню, сколько их было…

Сестры: Двенадцать.

Отец Андрей: Двенадцать человек было, видите, как апостолов… Сестричество уже трудилось в полную меру, мы уже ходили в больницу, но именно в день памяти великомученицы Екатерины была, можно сказать, поставлена точка.

В сестричестве все ясно, все предельно просто. К этой простоте, наверное, мы идем всю нашу сознательную жизнь, потому что мир запутывает, искажает все. Надо лет десять времени, чтобы понять, где ты находишься и что тебе надо. А у нас люди приходят и сразу начинают что-то говорить, пытаются учить кого-то. Безумие… Я вижу такую тенденцию мира: не давать человеку прийти в себя, не давать возможности что-то переосмыслить, подумать. Тем не менее идет борьба, и чем дальше, тем труднее. На сегодняшний момент каждый день дается очень тяжело. Монастырь, сестричество — большой организм, в котором так много болезней, и кажется, что вылечить его невозможно. Но у нас есть лекарство, есть Врач. Этим мы с вами сегодня живем и надеемся жить дальше, что-то созидать и не стоять на месте, не оглядываться на то, что было, а смотреть вперед и думать, что будет. Для этого нужны мужество и усилия. Они необходимы от всех сестер и братьев, потому что это все коллективное, соборное, и каждый вносит свою лепту в общую копилочку Божию.

Уже многих нет: кто-то ушел, кто-то перешел в вечность, кто-то новый появился. А Бог остается один и тот же! И какие-то периоды уже прожиты, какие-то еще предстоит прожить. Наверное, это будут самые тяжелые, самые ответственные жизненные периоды. Потому что у маленьких детей одни задачи, с них одни требования, а с людей, которые повзрослели, уже другие, потому что у них совершенно иные понятия, критерии, мерки. Будем надеяться, что это все будет созидаться. Только бы не поверить греху, который иногда очень убедителен в своих выводах, аргументах, рассказах!.. Может быть, кто-то хочет сказать?

Сестра Елена: Хотелось бы, чтобы вышли сестры, которые были первыми. Я уже была, когда второй раз владыка благословлял. Помню, он плакал очень. У него слезы текли от радости, потому что долго не разрешали ничего, не позволяли сестрам трудиться… Конечно, был такой огонь, такая радость! Было ощущение, что ты на небе, что ты попала, куда тебе надо, и больше уже ничего не нужно: ты знаешь, как тебе жить, у тебя есть духовник, у тебя есть Бог, а все твои печали ушли. И столько сил Бог давал! У меня всегда было больное сердце, но я могла поспать лишь часа два, и у меня ничего не болело. И у меня спина не держится — выпадение дисков. Ну и что?..

О. Андрей: Мелочи жизни.

Сестра Елена: Я помню, как мы с сестрами, теперь уже монашествующими, между коробками спали, потому что больше негде было. Провалимся, потому что спать хочется, а надо быстренько отдохнуть и встать, пойти дальше. Друг за друга — так Господь помогал. Но сейчас тоже хорошо, хоть и трудно.

О. Андрей: Сейчас жить труднее, потому что тогда была благодать, которая несла человека, а теперь нужно трудиться, видя свое безобразие и малодушие.

Сестра Елена: Если у тебя не появится крайней необходимости, ты не изменишься. Это действительно так. А меняться не хочется. Ты хочешь жить как? Спокойно, радостно. Молиться тебе? Ну, ладно, утренние и вечерние прочитаю, ну, как-нибудь акафист, молитву перед послушанием. А не пойдет! Надо все время уже молиться. У меня недавно такой случай был. К Саше друг пришел нехороший, и я от отчаяния взяла Псалтирь. Мне пришлось читать восемь часов, пока они сидели. И в конце они поссорились, и он больше не приходит. Разве меня иначе кто-нибудь заставил бы почитать Псалтирь? Я, бывает, два псалма осилю и то не понимаю, что там. Но, конечно, этого не хочется.

Ну, а сестры… Всех увидишь — и радостно. И монастырем лично я выживаю. Я знаю, что у меня есть день, когда меня отпустят, и я пойду, посмотрю. Пусть я даже не поговорю, а просто посмотрю на сестер, на монашествующих, пусть я виновата перед всеми, но мне легче. Я так могу жить, по-другому у меня не получается…

20.12.2016