Мы с сыном вышли из магазина, поделили авоськи. Я надела перчатки и подняла глаза. Рядом с магазином, склонившись над своими пакетами, стояла бабушка в старой, грязной одежде. Бомж, как сейчас говорят. Мы повернули к дому — в противоположную от нее сторону.
«Сынок, может, угостим бабушку булочкой? Или дадим денежку?» — я размышляла вслух, заодно думая о том, что вот сейчас момент, который лучше любых нотаций может научить ребенка быть добрым, милосердным: ты не говоришь, что «надо быть…», ты — делаешь. В это время сын обернулся посмотреть, о ком я, и, смутившись, сказал: «Нет». Я знала, что дело не в жестокосердии. Обычно таких, как эта старушка, обходят стороной.
Мы продолжали идти в сторону дома, но оба — вполоборота, отчего ноги заплетались, заставляя медлить. У меня в пакете — еда на ужин, не икра, конечно, но все же, кроме необходимого, вкусные свежие булочки, немножко конфет — всё, что нужно, и даже больше. А у бабушки — пустые бутылки, какой-то картон… Я решительно остановилась, достала денежку, вручила сыну и сказала: «Пойдем вдвоем отдадим, не бойся». Когда между нами оставалась пара шагов, бабушка полезла в мусорку. Тут сын быстренько дал ей денежку. Бабушка разогнулась, посмотрела на нас, и вдруг ее лицо озарилось улыбкой, а морщинки, округлив щечки, легли точно так, как у моей родной бабушки. Я не ждала благодарности, тем более — такой улыбки: доброй, щедрой, искренней. Бабушкиной улыбки! У меня защемило сердце — моя родная, любимая бабушка, которой уже нет на этом свете, вдруг улыбнулась мне, передав привет с небес…
Старушка стала нас благодарить, сын заулыбался, а я поспешила прочь, потащив его за собой, потому что принимать эту благодарность было невыносимо…
07.05.2018
