Второй шанс

Жизнь в деревне течет медленно, поэтому каждое маломальское событие имеет резонанс. Здесь действуют свои законы: «Ты живи, живи, а мы на тебя смотрим».

Первое время меня удивляло, что к нам во двор заходили незнакомые люди и спрашивали: «Что ты делаешь? Зачем яблоки собираешь? Почему не собираешь?..»

Гости приходят, садятся на крыльцо и молчат. «Да, Ленка, вот так жизнь и проходит...»

Здесь всё просто. Потеплело — сажай картошку, потом окучивай, пропалывай, борись с жуками, собирай урожай. Солнце взошло — вставай, солнце село — ложись спать. Работай работу, придет зима — отдохнешь. Все друг друга знают: знают прошлое твое и будущее…

Баба Аня уже давно жила одна. Две ее сестры вышли замуж, родили детей, а она подобрала алкоголика, доглядела до смерти, а когда он умер, заказала памятник ему и себе. Сказала: «Родственникам не будет хлопот, останется только дату смерти вписать».

Баба Аня была моей соседкой, жила в доме, который можно назвать условно теплым: две печки, тщательно протопленные, обогревали его на полдня, а потом мороз изо всех щелей выгонял тепло.

Я застала последние полгода жизни бабы Ани и проводила ее… И даже, как это ни горько, «помогла» ей уйти.

В то лето я приехала на дачу с двумя детьми. Ване исполнился год, Симеону — два с половиной.

Баба Аня радовалась, приносила детям подарочки, брала Симеона в гости. Она что-нибудь рассказывала, а Сеня слушал, внимательно глядя на нее.

Так как у бабы Ани не было близких родственников, два раза в неделю к ней приходила социальная работница. Приносила два ведра воды и слегка прибирала в доме. Баба Аня была очень бережливой, поэтому воды ей хватало на все нужды: приготовить еду, помыть посуду, постирать и даже помыться.

Когда-то она работала в школе техничкой, вышла на пенсию и доживала свой век.

Баба Аня была добра. Соседи пользовались этим, иногда были несправедливы, но она всех прощала.

Иногда к ней приходила подруга Мария — обе садились рядышком на диване и обсуждали последние новости.

Свой дом баба Аня отписала племяннице, и та на зиму забирала старушку к себе в коттедж. Несколько зим баба Аня провела там. «Тепло, конечно, но всё чужое, — рассказывала она. — Тут я хозяйка, никому не мешаю».

Старушка поехала бы, как всегда, к племяннице и в этот раз, но…

Я всё время думаю: могло ли быть по-другому, если бы я не решила зимовать в деревне с детьми?

В свои 87 лет баба Аня имела отменную память. В ней была какая-то внутренняя интеллигентность, порядочность, скромность.

Она помогала мне приглядывать за детьми. Скучать нам не приходилось. Эта карусель — приготовить, покормить, постирать, положить спать и опять по кругу — знакома каждой маме. Баба Аня забирала к себе старшего, пока я укладывала спать младшего. В четыре руки управляться, конечно, легче. Я благодарила за помощь, а она была рада тому, что нужна, что дети ее ждут и по-своему любят.

Когда в ноябре приехала племянница, баба Аня сказала, что останется зимовать у себя.

Когда похолодало, заходила к нам погреться. Садилась около лежанки, блаженно закрывала глаза:

— Хорошая у вас печка, вон как жарит, а моя совсем старая, да и сама я старая, вот помирать думаю.

— Как это помирать? Вы ж не исповедовались и не причащались! — возмущалась я.

Утром я просыпалась и уговаривала себя вылезти из-под одеяла. Холодно. Растапливала печь и готовила завтрак. Потом мы сидели с детьми на лежанке, и я читала им книгу «Конек-горбунок».

Кто-то думает, что осенью в деревне скучно. Нет. Осенью здесь спокойно. С деревьев падают листья и последние яблоки. Рано темнеет, и мыши проводят ревизию. Это не обычные мыши, а полевки. А я ужасно боюсь мышей! Я не могу уснуть, когда за шкафом шуршание, писк и возня…

Нашла мышеловку — стало еще хуже. Только ляжешь — клац! И незадачливого мышонка жалко, и себя.

Баба Аня принесла котенка. Он любил сидеть у нее на коленях и урчать.

Незаметно наступила зима. Чтобы как-то утеплиться, соседка стала обивать окна снаружи пленкой. Это слабо помогало: ветер сквозил из-под пола, свистел с чердака.

— Дарма, — говорила баба Аня.

У нее был оптимистичный взгляд на жизнь, она радовалась мелочам. Приехала автолавка — хорошо, угостили конфетой — замечательно, пришла подруга — чудесно!

Все как-то быстро привыкли, что баба Аня теперь не одна. Стали реже ее навещать. В свободное время бабуля была у нас…

Как-то мне захотелось съездить домой в Минск хоть на денек. Я уговаривала бабу Аню поехать со мной и детьми. «Нет, я не поеду. У меня же хозяйство — кошка да котята». Я уехала и вернулась через три дня. Дом старенькой соседки был закрыт. Я пошла к ее подруге. «В больнице она», — сказала Мария.

Взяла мальчишек и пошла навещать. Заглянула в палату, никого не узнала и уже хотела уйти, как пациентка с одной кровати меня позвала: «Лена…» Я обернулась и с трудом узнала в лежащей на постели больной свою бабу Аню. Лицо ее отекло, она сильно состарилась за несколько дней.

— Я закрыла за тобой ворота, пошла к себе в хату и уже не смогла встать, — сказала она.

Два дня баба Аня пролежала в нетопленой хате, пока к ней не зашла сестра. Вызвали скорую, положили в больницу. Оказалось, что отказали почки.

Она не обвиняла меня, не жалела себя. Казалось, те житейские вопросы, которые ее раньше занимали, наконец разрешились. Это был совершенно другой человек. Я спросила, хочет ли она исповедоваться и причаститься. Она кивнула. Было видно, что говорить ей трудно.

Я позвала к умирающей батюшку. Отец Александр исповедовал и причастил ее.

На следующий день муж племянницы перевез ее, уже совсем слабую, в городскую больницу. Она не спорила. Через неделю баба Аня отошла ко Господу. Это было 8 января. В этот день празднуют Собор Пресвятой Богородицы.

Я корила себя за то, что уехала, что не вернулась на следующий день, в какой-то момент даже ощущала себя убийцей… Меня утешает лишь то, что баба Аня успела причаститься.

Как бы я поступила, если бы был второй шанс?

Но его нет. Есть только возможность плакать о грехах и молиться за душу рабы Божией Анны…

29.01.2025