«Важно, чтобы внутри человека были Небеса» (ч. 1)

«Поэзия — это путь, своего рода монашество, она же подтверждение присутствия Бога в человеке и на Земле», — так говорит Леонид Сидоров — поэт, член Союза писателей России, автор девяти книг и гость нашего монастыря.

— Была ли у Вас мечта стать поэтом?

— Я рос в деревне, в Белыничском районе Могилевской области, в семье староверов. Из детей, кроме меня, было три брата и сестра. У каждого из детей были свои обязанности. Жили плодами своего труда, отец бригадирствовал, мать смотрела за детьми, вела хозяйство.

Я в семье был вторым и соревновался со старшим братом, кто больше книг прочтет. У нас была большая библиотека. Я помню, как брат принес самую толстую книгу — «Хождение по мукам», тогда у меня кончились все аргументы, и я ему сказал: «Вот вырасту — и сам напишу книгу».

Поэзия пришла ко мне лет в четырнадцать. До этого момента она меня вообще не интересовала. Я занимался спортом, подтягивался на турниках и даже соблюдал свой спортивный режим. Жили мы на окраине, от дома к лесу шла дорога, рядом прекрасное озеро. Такая юдоль, благодать! Я часто бегал там с зайцами наперегонки. Кругом ромашки, васильки, всё плещется, солнце льется…

озеро

Однажды выхожу из школы на переменке. Весна, солнечно... Стою и чувствую, что меня пронизывает и наполняет столп света. Я ощутил удивительную воздушность и жажду Слова. Хотя я не написал еще ни одной строчки, почувствовал себя поэтом. С того момента я начал читать стихи. Первым мне попался Блок. Считаю, что это лучший поэт Серебряного века, самый русский. В его творчестве меня завораживала красота символизма. Потом начал пробовать писать, никому не говоря, таясь.

Дуновение

На заре в косынке-паутинке
Обнимая сини облака,
Ходит Боже по тропе-росинке
В легком дуновенье ветерка.

От цветка к цветку,
От речки к речке
Обойдет владения Свои,
А тому, кто выйдет на крылечко,
Он подарит солнышко-колечко —
Первое признание в любви.

— Считается, что 10 процентов таланта в человеке — это дар, а 90 процентов — труд. Вам много приходилось учиться и трудиться, чтобы развить свой талант?

— Безусловно, и труд и образование необходимы. После окончания техникума я пошел служить в морской пехоте, и это была первая сбывшаяся мечта. Потом жил и работал в Сибири. Каждый день ходил в библиотеку. Перечитал писателей Древней Греции, осваивал, конспектировал, готовил творческую базу. Без необходимых знаний нельзя говорить о добротной поэзии. Стихотворение должно быть ясным, чистым, звучать как струна.

Тогда же начал посещать литературный кружок. Там познакомился с поэтессой Риммой Казаковой. Ей мои стихи понравились, и она пригласила меня в Москву, я был у нее в гостях. Римма Федоровна тогда сказала: «Не могу тебя напечатать, потому что печатают в основном своих».

Позже я окончил факультет славянской филологии Могилевского университета. Потом поступил на двухгодичные литературные курсы к Юрию Кузнецову, который набирал себе только десять учеников. К тому моменту я уже был членом Союза писателей России.

Считаю, что в стихотворении должна быть понятна идея, композиция, выверен язык.

— Вы пишете духовные стихи. Где Вы впервые услышали о Боге, обрели веру?

— Я имею большую благодарность и любовь к родителям. Моя мама очень набожна. Она сохранила веру своих предков, которые много пострадали и претерпели гонения. Так что веру я впитал с молоком матери. Из-за того, что наша семья была староверами, над нами насмехались в школе и классу к пятому это гонение перерастало в войну. Практически каждый день были драки. Я даже ходил в школу, вооружившись, потому что тех, кто нападал, всегда было больше. Жесткие были сражения.

бабушка

Позже в моей жизни тоже были такие события и испытания, что не к кому было обратиться за помощью, кроме как к Господу. Считаю, что атеизм мертв. Важно, чтобы внутри человека были Небеса, которые позволяют ему парение. От этих людей идет воздух.

Стихи духовного порядка — самые сложные, они требуют огромных душевных сил и мужества. Но поэт прежде всего должен быть воином Христовым, иначе его творчество не имеет смысла.

— Как приходят стихи?

— Ко мне — по наитию. Идею никогда не придумываю: приходит слово — и в нем уже есть идея. Строчка появилась — и я уже знаю окончание. Когда творю, приходит творческий «запой», и я нахожусь в замкнутом пространстве, в келье своей души, как я называю. Я отстранен и уединен, почти отсутствую во внешнем мире, и у меня всегда собеседник Господь или Божия Матерь. Разговариваю, спрашиваю, а сам существую в двух видах — как поэт и как критик. Критикую сам себя, подбираю эпитеты, взвешиваю глаголы. Стихотворение должно создать оптимальный образ, потому что есть много противоречий. Бывали случаи, когда я заходил в такие тупики, что чувствовал, что не могу вырваться.

Иногда я дохожу до такой степени измождения, что у меня не только мозг, но и все кости болят, появляется бессонница, я худею иногда килограммов на пять. Иногда сердце уже захлебывается гонять кровь, а Он не отпускает. Один раз я работал две недели, написал 70 вещей, дошел до изнеможения. Жена говорит: «Перестань, я вижу, что ты уже не можешь дышать». Помолился вечером: «Господи, отпусти меня, пожалуйста». Он услышал меня: пролилось последнее стихотворение — и всё закончилось.

Вознесение

Посвящается Н. С.

Когда журавли унесут мою душу на небо,
И больше не надобно будет насущного хлеба,
И образ мой будет едва на земле различим,
Я воздухом стану, любви повеленьем святым.

Ты станешь дышать, каждый миг грудь свою насыщая
Забыт давно-предавно ощущением рая.
Слезами во храме Спасителя лик окроплять
За то, что Он силы дает, задыхаясь, дышать.

Когда журавли вознесут мою душу на небо,
И больше не надобно будет насущного хлеба,
«Спаси его, Господи, я без него задохнусь»,
Ты скажешь, и я пред Ним покаянно склонюсь.

Знаю, что нельзя самовольно уходить из этого состояния. Я ночью ложусь спать, и обычно у меня листы бумаги под рукой; исписываю по двадцать листов, пока не найду оптимальный вариант. Стихотворение входит и начинает звучать.

Вот недавно написал стихи, которые называются «Млечный путь».

Когда зайду на Млечный путь,
Я не сверну на ту дорогу,
Которая входила в грудь
Через безбрежную тревогу.

Через дорогу ту прошли,
Кого любил я в этом мире,
Кто для души моей вдали
Играет на высокой лире.

природа

— По Вашему мнению, что мешает творчеству?

— Больше всего мешает телесная тяжесть, потому что мы живем в мире, который нас утяжеляет, и чтобы выходить в свет бытия, надо скинуть с себя телеса. Тогда ты будешь интересно говорить, и даже непосвященные услышат, что ты говоришь что-то необычное, воздушное, что поможет человеку услышать тебя.

— Ваши близкие рады, что в семье есть поэт?

— По-разному. Я им сочувствую. Как-то одна женщина, поклонница моих стихов, говорит моей маме: «У Вас сын — такой замечательный поэт!» Мама ей ответила: «Я не знаю, для меня он просто сын».

Когда я пишу стихи, у меня организм работает интересным образом: верхняя часть тела горит, а нижняя замерзает, поэтому я укутываюсь. Однажды работал в родительском доме. Мама по любви приносила мне драники. Я сутками сижу, что-то пишу. Она смотрела, смотрела на это всё, а потом сказала: «Ну и тлума эта твоя поэзия».

— В чем, на Ваш взгляд, миссия поэта?

— Конечно, задача поэзии — не самолюбование. Поэт — это не функционер, который взял и что-то написал, зарифмовал, не в этом его предназначение. Он прежде всего должен стоять на защите своей Родины, Отечества. Государство — это география, а Отечество — это духовная составляющая. Это важно.

Только по молодости ты пишешь для того, чтобы прославиться, читать стихи девушкам. Кстати, поэт девушек делит на поэтических и непоэтических. Если девушка не способна вдохновить на поэзию, она неинтересна, не его мира, ничего больше не надо.

— Жена вдохновляет Вас?

— Она поэтическая, тонко чувствует поэзию. Недавно мне позвонил друг по литературному институту и попросил прислать стихи для нового журнала, который будет выходить в Донецке и Луганске. Мы с женой стали набирать стихи, кое-что мне не нравилось, начали обсуждать, и она мне подсказала одну идею. Я посмотрел, что жена права, сделал так, как она посоветовала, и был очень доволен.

семья