«Ласточки Христовы». Беседа с режиссером (ч. 2)

— В фильме есть такой момент: женщина-инвалид с трудом проходит через дверь в Острожском монастыре, и звучат слова: «Испытания — это движение вперед». Какие испытания пережила команда при создании фильма? 

— Когда мы летели в Черногорию второй раз, я рассказывала нашему оператору Саше Матросову, какие в этой стране чудесные люди, как нас все сейчас обнимут, приголубят. А в аэропорту нас остановили спецслужбы… Нас увели в красный коридор и обвинили в том, что мы хотели незаконно провезти коптер (а у них есть закон о том, что его нельзя провозить). Нам сказали, что у нас изымают коптер и всю технику описывают. Мы были там около пяти часов. Меня спрашивали одно и то же много раз: кто я такая, чем занимаюсь. Дальше стали спрашивать, что я хотела снимать. Наши друзья посоветовали сказать, что мы снимаем природу, храмы и монахов, что в принципе было правдой. Потом мне задали прямой вопрос, православная ли я. Я сказала, что да. Тогда мне сказали, что я политический журналист, который приехал специально освещать эти события, и что меня ждет 15 суток заключения. Отпустили нас так: Боро (первый почетный консул России в Черногории. — Прим. ред.) позвонил спецслужбам и сказал, что мы его друзья. К тому же нам удалось передать второй коптер, размером с телефон, одному монаху. Я положила его в куртку, помолилась и пошла из аэропорта на выход со словами «извините, мне надо подышать». То, что нас отпустили и мы смогли провести съемку, — это абсолютное чудо. 

Во время создания фильма группу также сопровождали всевозможные трудности. Уже приехал наш продюсер Юра Цейтлин. Мы были на горе Румия, когда упало дерево и перекрыло дорогу. Пришлось оставить машину в горах и идти пешком по снегу и льду, нести на себе тяжелую аппаратуру. Жили мы порой в достаточно непростых условиях, иногда останавливались в гостиницах, а иногда жили без всяких удобств, спали на полу, нередко без воды и еды. В монастырях, где электричество было от солнечных батарей, мы оставались без связи и света, если не было солнца. 

А в 2020 году началась пандемия, у нас «сгорели» билеты, мы не смогли прилететь в Черногорию. Нужно было искать операторов, чтобы они снимали удаленно по видеосвязи, и это тоже было непросто.

Фильм нам давался тяжело, со слезами и скорбями. Саша Матросов еще и монтировал фильм. Он собирал кадры, я писала закадровый текст. Это делалось кусочками, по минутке-две. Переписывалось, перемонтировалось днями и ночами. Мы просматривали материал снова и снова, и когда понимали, что да, получилось, двигались дальше. Это был такой скрупулезный механизм, где всё клеилось очень тонко и долго. Мы чувствовали себя инструментами в руках Бога. Какие бы ни были у нас с Сашей разногласия в видении фильма, мы с ним единомышленники и смотрим в одну сторону. Поэтому, думаю, у нас всё получилось.

— При всех трудностях очень важно оставаться верным своему замыслу. Как Вам удалось выстоять и воплотить именно то, что задумали?

— Отстаивать свой замысел сложно — это всегда происходит с боем, ведь у каждого свое мнение, и, если бы несколько человек делали фильм из одного и того же набора кадров, это были бы абсолютно разные фильмы. Нужны дипломатические способности, чтобы уметь договориться и доказать, почему это важно.

Я постоянно вынашивала мысли о фильме, и днем, и ночью. Хотелось помимо того, чтобы это был пронзительный фильм, сделать его неким документом новейшей истории Черногории, чтобы люди могли увидеть правду. И при этом чтобы у людей сохранился мир в сердце и им захотелось молиться. У меня такой замысел был, и я чувствовала огромную ответственность.

Когда создавался сценарий, я запиралась у себя в «келейке» дома и молилась уже не только Господу и всем святым, но и владыке Амфилохию. У меня было ощущение, что он рядышком со мной и ведет меня за ручку. Из Острога я привезла иконочку святителя Василия Острожского, поставила ее на столе и, когда начал монтироваться фильм, постоянно молилась перед ней на коленях. И когда мне приходило какое-то решение, я принимала его, если в сердце не было колебаний, растерянности и сомнений. Если ты хочешь снять историю, которую задумал, нужно слушать только свое сердце. При этом я открыта к любым предложениям, мне давали советы и батюшки, и монахи, и многие из них я принимала. 

А святой Василий Острожский теперь мой друг. Я даже обещала ему, что и про него тоже что-нибудь сниму.

— Что Вам помогало и давало силы идти дальше?

— Меня очень поддерживала моя семья. У меня трое детей, и муж полностью взял на себя заботу о них. Я могла спокойно работать и погрузиться в материал. А это очень важно, когда ты можешь погрузиться в работу полностью. 

Муж поддерживал меня, когда у меня уже совсем опускались руки. Он мое плечо и опора. Он верил, что всё получится, даже больше, чем я. 

Меня поддерживали сербы, которые звонили и говорили, что ждут фильм. Они настолько любят своего митрополита, что для них этот фильм очень важен. И, безусловно, я благодарна генеральному продюсеру фильма Юрию Цейтлину за доверие мне и то, что он смог вывести фильм на большие экраны страны. Также Роману Азарову, звукорежиссеру и музыкальному редактору нашего фильма, за красивое музыкальное оформление. И присоединившемуся к нашей команде исполнительному продюсеру Андрею Ишмекееву, который занимается организацией показов фильма по России.

Previous Next

А потом случилось так, что владыка отошел. И вот здесь не то что руки опустились… Наоборот, появилось чувство, что фильм нужно быстрее доделать, что это необходимо. 

— Ваш фильм — о митрополите Амфилохии (Радовиче), о Черногории, о ее истории. Почему название именно такое — «Ласточки Христовы»? Как вы его выбрали? 

— Мы с Сашей Матросовым сидели в кафе Черногории. Саша смотрел акафист сербским святым и увидел слово «ластовицы», на русском —«ласточки», а я дополнила: «Христовы». На этом мы и остановились. 

— В фильме за кадром звучит Ваш голос. Это было Ваше принципиальное желание?

— Изначально я хотела, чтобы звучал голос актера — мужской, серьезный баритон, и даже пробовала записывать нескольких актеров, но это не трогало. И вообще получалась другая история. Тогда я стала переписывать все тексты от своего имени. Потому что это все-таки авторское кино, всё происходило на моих глазах, я это прочувствовала и могла для закадрового голоса писать очень личные тексты. И когда мы смонтировали, то поняли, что это хорошо, потому что личная история всегда пронзительнее и больше трогает душу. 

— Премьера фильма состоялась 13 марта 2022 года, в праздник Торжества Православия. Вы специально выбирали эту дату или это тоже пример действия Промысла Божия? 

— Фильм долго не выходил. Он был полностью готов год назад. Но мы никак не могли его выпустить. Юра начал договариваться о прокате и хотел поставить его на 7 января, потому что это день рождения владыки. Но ему сказали, что в этот день выходят блокбастеры и фильм «потеряется». Предложили дату выхода на большие экраны 17 марта. Юра начал искать ближайшее воскресение перед выходом в прокат, и это оказалось 13 марта. Он заглянул в церковный календарь. Оказалось, что это день Торжества Православия. А наш фильм именно об этом.

— В афишу фильма вынесена фраза митрополита Амфилохия «Когда ничего не имеешь, а вся Вселенная твоя». Вам знакомо это чувство?

— Я думаю, что да. Но мирскому человеку это редко возможно ощутить — чтобы совсем ни к чему не привязываться и понимать, что Господь рядом, Он близко, Он тебя любит и хочет для тебя лучшего. Главное — вовремя увидеть и вверить себя Богу, но я слабый человек, у меня дети, семья, дом, дела, заботы. Иногда в мирской суете ты начинаешь терять благодать Божию, но это тот ориентир, к которому мы должны стремиться, чтобы ничего не иметь, но вся вселенная была твоя.

— Юлия, ваш фильм был очень хорошо принят публикой. Отличалась ли реакция русских и сербов на фильм? 

— Русские видят в этом параллель, видят себя. Фильм оказался очень актуальным для времени, в котором мы живем. Как будто мы специально его делали.

Сербы сказали, что нам нужно в Сербии поставить памятник (смеется). Для них очень ценно, что русские сняли о них такую историю, воспели их народ. И, конечно, они очень благодарят. Они наши настоящие братья.

Мне сложно воспринимать похвалу о себе самой, но, судя по реакции зрителей, сейчас могу сказать — получилось. Есть хорошее слово — трезвитесь. Хочется идти дальше и делать новые работы. Сказать еще есть много чего, сердце переполняется, не хочется зацикливаться на похвалах, потому что это очень опасно, я это хорошо знаю. 

— Юлия, а по какой именно дороге Вам сейчас хочется идти дальше, ведь Вы и актриса, и продюсер, и теперь уже режиссер? Вам сейчас какая профессиональная личность ближе?

— В режиссуру, и не только в документальное кино, но и игровое. Для меня это большая связка — продюсирование, режиссура и сценарное мастерство. Умение продюсировать дает преимущество режиссеру в короткие сроки найти то, что необходимо, и решать любые проблемы в трудных ситуациях. То есть как режиссер я понимаю, какой материал мне нужен, как продюсер понимаю, где мне его искать.

Я параллельно уже снимаю два фильма и мечтаю снять патриотический фильм о ветеране, узнике войны, который в восемь лет попал в плен к немцам. Это удивительная реальная история, очень нужная и важная сегодня для укрепления нашей страны, народа. Это человек, который очень много пережил и не озлобился, остался верующим, пронес свою веру через испытания и построил храм. Мне кажется, нам всем сейчас необходимы такие истории. 

Своими фильмами мне хочется рассказывать о Боге, о духовных ценностях. У Николая Мельникова есть такие строки: «Есть вера, Бог, Отечество и ты. Лишь это русских делает народом». Хочется жить и работать в этой парадигме ценностей. 

 Беседовала Ольга Демидюк

Фотографии из личного архива Юлии Бочаровой

«Ласточки Христовы». Беседа с режиссером (ч. 1)>>

06.05.2022