X По авторам
По рубрике
По тегу
По дате
Везде

На этом пути не будет легко

Ваше Блаженство, идя учиться в семинарию, Вы, как сын священника, знали о гонениях на Церковь, на духовенство и верующих. Неужели у Вас не было сомнений, стоит ли подвергать риску свое будущее?

Дни моей юности, молодости — это было жестокое атеистическое время. Боролись с Богом, с верой, со всем духовным. Священники, их дети и те, кто ходил в храм, считались людьми второго или третьего сорта; над ними глумились, смеялись, их презирали, оскорбляли на всех уровнях — начиная с каких-либо официальных мероприятий (собрания молодежи, рабочих на фабрике или колхозников) и заканчивая школой и улицей. Это считалось нормой, и мы к этому привыкли.

Конечно, в глубине души бывало обидно, но сожаления или желания изменить себя только ради того, чтобы перестали издеваться, не возникало. Можно было отказаться от Бога, перестать ходить в церковь — оскорбления прекратились бы. Но таких мыслей не было никогда.

И прежде, чем поступить в семинарию, я много об этом думал, внутренне себя готовил. Меня тянуло на этот путь, и я понимал, что на этом пути не будет легко, что чисто по-человечески меня ожидают позор и поношения. Но не этого я боялся. Страшно было, что не поступлю. Что приеду домой, и надо мной будут смеяться, мол, хотел стать попом, а мозгов не хватило. Так что для себя я решил, что если не поступлю, назад не возвращаюсь. Останусь в монастыре, буду нести послушания, готовиться и поступать на следующий год. Вот такие были у меня тыловые планы на крайний случай.

 

Встречались ли Вы с кем-нибудь из исповедников веры, ныне уже прославленных в лике святых или еще не канонизированных?

Встречался, и со многими! Кто в те времена ходил в церковь, все были сплошь примерами. Все — люди достойной жизни, такие апробированные христиане. Действительно яркие, исключительные личности, неоспоримый образец совершенства христианского.

Архимандрит Кирилл (Павлов), под духовным руководством которого мы жили в Троице-Сергиевой лавре. Святой при жизни: так все считали. Ему, конечно, об этом не говорили, потому что сказать такое — значит, человеку навредить. Но его жизнь вся была на виду, прозрачная. Он ничего не делал за закрытыми дверями. Келлия его никогда не закрывалась, и лишь когда он ложился отдыхать, то запирал дверь на замок — иначе бы просто не смог восстановить силы, потому что люди шли к нему непрестанно. Его жизнь для всех была как на ладони, и при этом ни одного неправильного действия, немощного поведения с его стороны мы не видели. Все было растворено любовью к Богу, к людям, и этим он жил: служил Богу и ближним. Очень яркий пример живого святого, которого я лично видел и словеса которого слышал своими ушами.

Помню одну семью… Миряне, тоже святые, особенные святые! Жили они в Первоуральске, в Свердловской области. Две родные сестры — обе девы, замуж не выходили. Одну звали Евлалия, другую — Параскева. По фамилии Сироткины. Они приезжали к нам в лавру на богомолье, там я с ними и познакомился. Евлалия была немощная от рождения, не работала. А Параскева трудилась на большом предприятии. Как верующую, ее, наверное, притесняли, но она так себя вела, что в глубине души все ее уважали. Она была наполнена любовью, всем помогала, всех жалела — хоть верующий человек перед ней, хоть нет.

Когда-то случилась такая история. Одна женщина с завода, где работала Параскева, шла домой после второй смены, в двенадцать часов ночи. Зашла в темный переулок, как вдруг видит: какой-то мужчина стал ее преследовать. Она ускорила шаг, и он ускорил, она побежала, а он — за ней. Она поняла, что тот хочет над ней надругаться, и начала кричать: «Бог Сироткин, помоги мне!» И мужчина пропал.

Прямо как библейское «Бог Авраама, Исаака и Иакова»…

Вот таких людей я знал.

Ваше Блаженство, известно, что делами против священнослужителей занималось целое отделение в органах госбезопасности. Что мог простой человек противопоставить этому отточенному репрессивному аппарату?

Только личное мужество. Ведь то была огромная машина, хорошо налаженная, хорошо финансируемая, и противиться ей хоть на юридическом, хоть на экономическом уровне было невозможно и бесполезно. Противостоять ей можно было только мужеством.

Испытывали ли Вы притеснения на себе? Как удалось это преодолеть?

Честно говоря, с увещеваниями отказаться от веры ко мне не приходили.

Помню только один случай. Когда поступал в духовную семинарию, надо было пройти медкомиссию — очень строгую, как в военном училище. А я в детстве перенес болезнь легких. Давно уже вылечился, все было нормально, но на рентгене нашли какие-то следы этой болезни и отправили меня на обследование в городскую больницу. Я пришел, врач-пульмонолог, женщина, делая обследование, начала уговаривать: «Вот, ты такой молодой человек, тебе бы работать на каком-то предприятии — вот ты был бы счастлив. Мы бы тебе помогли поступить в вуз, ты бы учился и стал еще счастливее…» Я молчу, ничего не отвечаю, а про себя думаю: «Господи, да я только с предприятия приехал, но счастья там не нашел. И в вузе три года проучился и тоже счастливым там себя не чувствовал».

Хорошо, что я промолчал, ибо к любому слову можно было бы придраться, а к молчанию — нет. И она поговорила-поговорила, да и умолкла.

 

Вы ведь не только с живыми святыми пересекались. В 1992 году Вам довелось в Киево-Печерской лавре обретать мощи священномученика Владимира (Богоявленского). Первый новомученик Церкви Христовой, и время обретения его мощей пришлось также на апогей давления государства… Можете рассказать, что Вы чувствовали, когда приступали к этой святыне? О чем тогда думали?

Помню, когда раскрыли крипту в Крестовоздвиженском храме, то спустились вниз и при свете свечей и фонариков в полумраке стали искать, что там и где. И вдруг нащупываю на крышке гроба священномученика четыре каких-то шара. Думаю, что такое?! Что за шары такие — может быть, тогда были особенные гробы, которые сверху украшались шарами?

Крышку сняли, а под ней какая-то стружка. Потом только нащупали мощи. И поняли, что гроб… перевернут. Где-то мы читали, что когда священномученика хоронили, так спешили, что гроб как-то неосторожно опускали, он упал и перевернулся. Так не стали и поднимать: все закрыли и ушли — настолько боялись. А крест, который был у митрополита Владимира в руках, оказался в самом низу…

Конечно, было чувство благоговения перед святителем. Он так мужественно исповедовал свою веру — и не перед словами обличения, а перед дулом винтовок показал себя христианином и священником. А это намного сложнее.

Запомнилось очень, какое было вдохновение, когда мощи обрели… В украинском Православии раскол, в обществе напряжение, а тут такое утешение: раз священномученик теперь с нами пребывает своими мощами, то все будет хорошо. Но как Вы думаете, почему так получилось, что предстоятеля Церкви на глазах верующих прямо во время службы уводили за ворота лавры на расстрел, и никто не заступился?

Знаете, ничего в жизни не бывает без воли Божией или без попущения Божиего. То, что случилось со священномучеником Владимиром, и было Божиим попущением. Значит, надо было страдать. Страдать, но свою веру исповедовать. Если Бог попустит и нам подобное пережить, думаю, Он даст силу для этого, и мужество, и разум.

Современная церковная история содержит немало печальных эпизодов: разделения, межконфессиональные столкновения, взаимная ненависть… Что можно ответить человеку, которого смущает то, что верующие люди порой не являют собой образ кротких учеников Христовых?

Когда человек приходит в Церковь, это не означает, что он автоматически становится совершенным христианином. И в отношении монастырей так же: надевая черные одежды, люди не становятся сразу совершенными монахами. Мы только восходим на путь борьбы с собой, с грехом. И эта борьба проходит очень сложно. В ней бывают и падения, и неудачи, но и победы бывают.

Случается, при борьбе поднимается пыль, щепки в стороны летят, шум, треск… Люди видят это и удивляются: «Как такое возможно?! Ведь он церковный, а значит, должен быть совершенным». Получается, к человеку церковному требования очень завышены, а к себе очень занижены: «Я мирянин, мне можно. А ему — нельзя, потому что он монах или давно ходит в храм». Ничего подобного! Евангелие написано для всех. И нужно помнить, что жизнь христианина отличается тем, что он с собой борется, себя смиряет, себя удерживает от греха; при этом иногда не выдерживает, но и в падении получает драгоценные уроки смирения. Такие уроки, которые потом помогут ему одерживать большие победы.

Кроме новоначальных, в монастырях, да и в миру, есть люди, достигшие уже определенной меры совершенства. У них — любовь, терпение, смирение. Только нужно увидеть этих людей. Ведь те, кто имеют в себе доброе, всегда прячутся, остерегаясь гордыни, которая может все уничтожить: и что человек приобрел, и что хотел приобрести.

Человек тогда перестанет замечать недостатки других, когда сам начнет борьбу с собой. Тогда научится быть кротким, милостивым и снисходительным к немощам ближних. И если он увидит падающего, то скажет: «Господи, я сам столько раз падал! Помоги, Господи, чтобы он встал, и ради его молитв помилуй меня и помоги мне идти путем спасения». Поэтому чтобы увидеть в Церкви достойных людей, которые действительно являются носителями благодати Божией, нужно начать борьбу с собой, со своим грехом и идти к Богу.

Беседовали архиепископ Иона (Черепанов) и Юлия Коминко

26.02.2018

Просмотров: 94
Рейтинг: 0
Голосов: 0
Оценка:
Выбрать текст по теме >> Выбрать видео по теме >>
Комментировать